Черный меч - читать онлайн книгу. Автор: Влад Вегашин, Иар Эльтеррус cтр.№ 17

– Когда вы с братом нашли меня в лесу, я на полминуты пришел в себя и слышал, как он называл тебя Кет, – охотно пояснил Этьен. Он и представить себе не мог, к чему приведут его слова.

Пунцовый румянец на щеках девушки сменился смертельной бледностью, губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Кет рухнула на колени перед кроватью и с мольбой протянула к де Каррадо руки.

– Ваша светлость, умоляю вас, простите его! Он не хотел на самом деле причинить вам вреда, я клянусь вам! Пощадите его! – Она разрыдалась, не сводя с графа полного мольбы взгляда.

Этьен растерялся.

– Кет, о чем ты? За что я должен его прощать?

– Но… вы же слышали… в лесу… он хотел… ну…

Тут он вспомнил жесткий голос Анжа. Похоже, парень всерьез собирался его прикончить!

В первый момент граф немного разозлился. А потом в памяти всплыла фраза юноши: «Наша мать была такой же беспомощной…»

– Что случилось с вашей матерью? – спросил он у Кетары, пытаясь хоть немного отвлечь ее от мыслей о судьбе брата.

– Ее Святая Инквизиция… это… казнила… За грех… – Девушка начала понемногу успокаиваться.

– За какой грех? – У рода де Каррадо были свои счеты с испанской Инквизицией. В тринадцатом веке святые отцы сожгли почти всех представителей семьи, спасся лишь один юноша, сбежавший во Францию и позже, когда волна исступленной, фанатичной охоты на «ведьм и колдунов» схлынула, вернувший себе и титул, и фамилию. С тех пор графы Каррадо жили в Нисселете и до последнего ненавидели Инквизицию. Правда, ненавидели тихо.

Но эта история имела место быть в середине—конце тринадцатого века, и сейчас, в начале семнадцатого столетия, мысль о святошах, жгущих людей на кострах за «грех», казалась просвещенному графу дикой и абсурдной.

А Кетара тем временем рассказывала. Слезы понемногу иссякли, девушка успокоилась, но губы ее еще подрагивали, а глаза покраснели.

– За прелюбодеяние. Она родила в четвертую декаду зимы…

– И что? – не понял Этьен.

– Если она родила в четвертую декаду зимы, значит, понесла в четвертую декаду весны.

– И что с того?

Кетара посмотрела на него, как на безумца.

– Четвертая декада весны, ваша светлость – это Великий Пост. Даже если бы она была замужем, все равно, в Великий Пост этим заниматься нельзя, это грех.

– То есть ни в чем не повинную женщину казнили только за то, что она… э-э-э… занялась этим не в тот месяц? – Сказать, что де Каррадо был поражен – не сказать ничего. Он был просто в ужасе. И это просвещенный, цивилизованный мир?! Это семнадцатый век?!

– Если бы все так просто, – горько усмехнулась Кетара. – Она же не по своей воле грех совершила… Она… ну, с благородными… она понравилась одному из них, а им же закон не писан… Ой! Простите! – Кажется, она вновь вознамерилась упасть на колени.

– Все в порядке, Кет, продолжай, пожалуйста, – поспешно попросил Этьен. Девушка сглотнула слезы.

– В общем, она понравилась одному из них, и он приказал ей… ну, сделать это… А она отказалась, сказала, что это грех… а они только посмеялись… И… она через девять месяцев родила.

– То есть они ее взяли силой?!

Кетара кивнула, еле сдерживая рыдания.

– А когда мама родила, наш сосед – он очень набожный человек – рассказал об этом святым отцам. И маму… ну, за ней пришли Инквизиторы. И забрали… А потом…

– Что «потом»? – леденея от гнева и ужаса, спросил граф.

– Потом ей вырвали все женские органы раскаленными щипцами и залили внутрь расплавленный свинец, после чего сожгли вместе с ребенком. Она умирала очень долго и очень мучительно, потому что несколько этих сволочей своей проклятой магией не позволяли ей потерять сознание или умереть от шока, – жестко произнес Анж, входя в комнату. – Меня и Кет заставили на это смотреть, чтобы мы своими слезами замолили ее грех перед Господом. Кет была в шоке, она не могла плакать, и на нее надели специальный сапог с шипами внутри – чтобы плакала. Ей тогда было десять лет. С тех пор моя сестра хромает.

– Что же сделали с ублюдками, посмевшими взять женщину силой? – не веря своим ушам, спросил Этьен. То, что он услышал, казалось невозможным, невероятным, но он понимал – Анж не лжет. Юноша, похоже, был той же породы, что и сам граф – упрям, честен и лучше умрет самой мучительной из всех возможных смертей, чем пойдет против собственной совести и чести.

– С «благородными господами»? – издевательски рассмеялся парень. – Ничего, разумеется. Они до сих пор живы, здоровы, богаты и издеваются над теми, у кого нет друзей или родственников в элите Империи. Они же благородные апостолиты, а вам ничто не страшно, таким, как вы, закон не писан, только и знаете, что калечить и убивать простых людей себе на потеху! – Последние слова Анж буквально выплюнул в лицо Этьену. Его глаза пылали ненавистью. – Теперь вы можете и меня замучить и убить, и Кет тоже, так же, как всех, кого до сих пор пытали и унижали. Хотите? А не выйдет! Не позволю ни вам, светлость ваша проклятая, ни другим таким же тварям тронуть мою сестру или меня!

Граф потрясенно взирал на этого юношу с горящими глазами и пылающим сердцем. Или дурак, или смельчак, каких поискать. На идиота Анж не походил, значит, второе – недюжинная храбрость нужна, чтобы бросить благородному человеку в лицо такие слова, особенно, если здесь дела обстоят действительно так плохо.

– Анж, сколько тебе лет? – быстро и тихо спросил Этьен.

– Семнадцать, – ошарашенно ответил парень, но тут же взял себя в руки. – Какое вам дело до того, сколько мне лет?

– Семнадцать, – грустно повторил де Каррадо, вспоминая себя в том же возрасте. Вопрос Анжа он проигнорировал. – Семнадцать лет, а все еще думаешь, что все люди – одинаковые. Под одну гребенку всех стрижешь. Скольких ты уже убил лишь за то, что они имели несчастье родиться у родителей с титулованной кровью?

– Троих, – с вызовом бросил юноша.

В следующую секунду Кетара, побледневшая, как смерть, не выдержала и, обреченно вскрикнув, рухнула в обморок. Бедной девочке показалось, что уж после такого признания спасенный ими аристократ точно убьет ее брата.

Этьен подхватил Кет на руки, Анж мгновенно оказался рядом.

– Что с ней? – Парень тут же забыл о том, что разговаривает со своим заклятым врагом, дворянином.

– Похоже, твои откровения напугали бедняжку до потери чувств, – как мог, спокойно, ответил граф. – Ничего страшного, полежит и придет в себя. – Насчет нюхательной соли или нашатыря он даже спрашивать не стал – не держат подобные вещи в бедных домах.

Встав с кровати, де Каррадо положил на свое место Кетару. Потом посмотрел на Анжа, взгляд потомственного аристократа стал жестким.

– Запомни, мальчик, люди бывают разные. Есть люди хорошие и плохие, подлые и честные, добрые и злые. Мне на моем веку приходилось встречать и подлецов-аристократов, и простолюдинов с благородными сердцами. Далеко не все титулованные дворяне так плохи, как ты о них думаешь.