Мастерица Ее Величества - читать онлайн книгу. Автор: Карен Харпер cтр.№ 19

Среди развевающихся знамен и свисающих из окон гобеленов все еще паривший ангел – красивый белокурый паренек – перестал бренчать на своей бутафорской арфе и жестом призвал к тишине. Наверное, его босые ноги замерзли под белыми шерстяными одеждами, потому что он чихнул. Металлический нимб съехал на сторону, но держался на проволоке, идущей от громоздкого корсета, на котором крепились крылья, – и белое куриное перышко проплыло мимо моего лица. Но все это не могло испортить впечатление. Мне кажется, Эдмунд был бы похож на этого паренька, если бы дожил до его возраста.

Испанская свита, английские прелаты, сановники, аристократия и рыцари, сопровождавшие принцессу, даже охрипшая толпа – все замолкли и стали смотреть вверх. К сожалению, ангел говорил по-латыни, и мало кто в толпе, включая и меня, мог уловить смысл его слов, но я поняла, что он изображает провозвестника архангела Гавриила.

Но тут один толстый священник позади нас прошептал своему спутнику:

– Архангел напоминает принцессе слова Гавриила, обращенные к Деве Марии: «Благословен плод чрева твоего» [28] . Как я понял, это должно означать, что самый важный долг принцессы – это рождение детей для упрочения трона Тюдоров. Производить на свет детей, объясняет Гавриил, – вот зачем Господь Бог дал человечеству способность к «страстям и желаниям».

– Вот это да! – со смешком воскликнул его собеседник. – Так значит, теперь телесная страсть не только дозволяется, но и благословляется? Так почему же мне казалось, что похоть – один из семи смертных грехов?

– Только вне брака, сын мой, – сказал священник, но тоже хмыкнул. Даровое вино лилось рекой весь день, и, ручаюсь, он хорошо приложился.

– Бóльшая часть моей паствы, – продолжал он, – возможно, никогда не приблизится к этому освященному веками состоянию супружества, но лишь к дару «страстей и желаний». Обсуждая их, давай-ка пойдем попробуем еще этого привозного вина, которое выставили нам их величества, а?

Хотя мне никогда не приходилось спорить со священником, ручаюсь, я могла бы опровергнуть «мудрость» этих людей. Желание заключить брак, по-моему, может возникнуть от стремления прибрать к рукам еще одну процветающую свечную мастерскую и изобретательность прилежной вдовы. Могу себе представить вдову, которая выходит замуж, чтобы дать детям хорошего отца. Или, в случае Ника, возможно, женитьба на аристократке помогла бы ему восстановить собственность семьи и ее положение. Неужели он не задумывается над этим, сидя на боевом коне, вместо того чтобы жаждать кровавой мести этому предателю Ловеллу, который на самом деле, может быть, жив только в горьких воспоминаниях и в слухах?

Но мне не пришлось вызывать в воображении Ника Саттона, как моего умершего сына. Нет, потому что Ник во плоти был здесь, неподалеку. Нарядный, в тюдоровских цветах, белом и зеленом, он сидел на огромном черном коне, на каких участвуют в турнирах рыцари. Кругом раздавались приветственные крики, мимо нас двигалась свита. Тут я поняла, что Ник здесь среди тех, кто будет принимать участие в турнирах, которые устраиваются в честь королевской свадьбы в ближайшие три дня. Ник находился среди рослых мужчин, державших вертикально копья, на которых трепетали зеленые знамена с побегами алой и белой роз, перевитыми с побегом граната.

Мне показалось, я поймала его взгляд в этом море голов и шляп, разделявшем нас. У меня перехватило дыхание, так что Мод, взглянув на меня, спросила, все ли в порядке.

Я кивнула, тронутая ее заботой. Я не могла отвести от Ника взгляд и помахала ему. Он кивнул, как будто тоже видел меня, а не просто случайно.

Королева Елизавета Йоркская

Несмотря на это чудесное событие, свадьбу моего сына, королевская корона в тот день казалась мне тяжелой, но мое пурпурное бархатное платье, отделанное горностаем, при этом холодном ветре подошло для такого случая как нельзя лучше. Мы стояли снаружи, и на этот раз наши места у собора Святого Павла были куда лучше, чем помост у окна второго этажа в доме галантерейщика в Чипсайде, откуда мы наблюдали за прибытием Екатерины в Лондон двумя днями раньше. Деревянные подмостки, на которых мы сидели теперь, площадью в двенадцать футов и высотой в четыре, затянутые красным сукном, примыкали к северному трансепту [29] собора, так что мы без труда могли пройти внутрь к началу службы. Внутри собора, на деревянных подмостках, ожидала английская и прибывшая из Испании аристократия.

Разумеется, матушка моего мужа короля, Маргарет Бофорт, леди Стенли, занимала место по другую его руку, суровая, царственная, словно у нее было столько же прав созерцать эту церемонию и предстоящие празднества, сколько у меня. Упрекнув себя за недостаток благодарности за то, что здесь присутствует бóльшая часть нашего семейства, я сморгнула слезы, глядя, как ноябрьское солнце вспыхивает на белых атласных одеждах Артура. Наша старшая дочь, двенадцатилетняя Маргарет, только что обручившаяся с королем Яковом IV Шотландским, сидела прямо за бабушкиным стулом и смотрела во все глаза. Малышке Мэри разрешили присутствовать с условием, что она будет сидеть тихо, но время от времени я слышала скрип ее стула у себя за спиной.

Но все глаза были устремлены и на Генри, нашего второго сына, потому что он редко появлялся на публике. Мальчик выглядел старше своих десяти лет, и гордость, с какой он держался, стоя позади Артура как его сторонник, снова дала мне возможность понять, что из него не выйдет хорошего священника, несмотря на его прилежание в обучении. Да, Генри сегодня был совершенно поглощен своей миссией. В его обязанности, по установленным правилам, входило сопровождение нашей новой испанской невестки по проходу огромного собора навстречу мужу, ожидавшему ее у алтаря для торжественной мессы. Пока не состоялась эта церемония и не завершилась месса, венчание не было закончено и празднества – три дня пиров, танцев, турниров – не могли начаться.

Принцесса выглядела сегодня и серьезной, и восторженной. Мои надежды, что я смогу стать ей второй матерью, заметно угасли после нашего разговора через переводчика. Но, конечно, она должна вскоре овладеть английским. Она тоже была в белом атласе – в испанском стиле, как объяснила она мне: рукава с буфами и широкая, в складках юбка поверх жесткого каркаса, который называется «фижмами».

Не знаю, будет ли у нас принят испанский стиль, но думаю, саму Екатерину примут: толпа, кажется, уже стала обожать ее.

Генри Дин, архиепископ Кентерберийский, и Уильям Уорхэм, епископ Лондонский, совершали церемонию. Я пыталась следить за знакомой латынью молитв, но мысли мои блуждали. Наши двое умерших детей тоже должны были бы быть здесь. А если бы здесь были оба моих бедных брата, я была бы сестрой короля, а не женой, и не ощущала бы этой огромной тяжести вины за их гибель – во всяком случае, за гибель Ричарда.

Мне думалось, что, если моя восковая женщина сделает их статуи, мне станет легче, но теперь я понимаю, что ничто, кроме расплаты, не сможет принести мне спокойствие. Мне отмщение, я воздам, говорит Господь [30] , но я должна знать, кто злодей, убивший моих братьев, потому что жажду мести.