Кадын - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Богатырева cтр.№ 51

Она опять улыбнулась, а я улыбнулась вместе с ней, хотя снова не знала чему. Камка опять была старухой: даже голос у нее стал дряхлым, а руки, которые она сложила по-старчески на коленях, мелко дрожали. Когда с трудом поднялась, чтобы идти в пещеру, то показалась такой древней, что у меня было желание ее поддержать. Но она остановила меня и пошла сама.

– Но как попасть в мир борзы? – крикнула Очи ей в спину. – Ты так и не ответила! Это нечестно!

– Спроси у охотника, которого гора слизнула ледяным языком. Спроси у того, кого сама хотела скормить алчным духам за власть над ними, – не обернувшись, спокойно ответила Камка. Очи замерла как подстреленная. Ни до, ни после мать ее не подавала вида, что ей известна история Зонара.

Позже научила нас Камка сзывать перед битвой алчных духов, чтобы помогали осилить врагов. Рассказала и о том, как стать стрелой, чтобы пронзать миры-луковицу и остаться незамеченной среди ээ. Все, что хотела знать Очи, она узнала, но к тому моменту страсть ее улеглась. Как напомнила ей Камка о Зонаре, словно чужая шуба спала с нее.

Три дня Камка после того сидела в пещере, возвращая силы. Три дня Очи по лесам рыскала, а как вернулась, тиха была, и страсть, снедавшая ее, – желание власти над сильнейшими духами – казалось, ее покинула.

В конце лета, в сухой месяц кончилось наше у Камки учение. Принеся обет Луноликой, мы отправились с кручи, чтобы никогда больше уже не бывать в тех местах.

Все дни пути мы молчали, погруженные в свои думы. Многому научились мы у Камки за это время, и зов домашних очагов, желание тихой жизни, какую ведут в станах, совсем покинули нас. Качаясь в седле, я спрашивала себя, готова ли к жизни в чертоге, стала ли уже такой сильной и твердой, какой всегда мечтала видеть себя, и приходилось отвечать: да, я изменилась, я уже не та девочка, что пришла на посвящение. Но радости я в себе не находила – слишком долгой и трудной была изменившая меня работа. Было лишь спокойное чувство человека, завершающего очередное кочевье и готового к жизни на новом месте – не счастливой и легкой, а просто такой, какой она будет.

Были сумерки, когда мы подъезжали к чертогу. За забором послышались голоса, смех и лай собак. Красные сполохи большого костра освещали темноту. Не успели мы постучать, как ворота распахнулись. Выбежали девы, взяли наших коней под уздцы, ввели в чертог. Мы спешились, и нас тут же куда-то повлекли.

От суеты, поглотившей вмиг, праздничной, радостной, у меня закружилась голова. Девы смеялись, но не заговаривали с нами. Все они были облачены в темные покрывала из шерстяных полотнищ, а на лицах были маски из дерева – с большими глазами, но без рта, одинаковые у всех. Смех глухо долетал из-за них. Я поняла, что мы попали на праздник, быть может, по случаю удачной охоты – оленья нога пеклась над костром, – и не сразу догадалась, что это они ждали нас.

Хозяйка поднялась от костра, нас встречая, и мы, приветствовав огонь, встали перед ней. Она зачерпнула из деревянного ведерка сквашенного молока, поднесла каждой из нас, потом двумя пальцами нарисовала нам на лбу месяц. Девы вокруг запели. Я мельком глянула на своих: Очи стояла спокойная, даже казалась высокомерной, а Ак-Дирьи нервничала и озиралась по сторонам почти с испугом.

– Раздевайтесь, – приказали нам. Мы послушно разделись. Одежду и оружие тут же унесли, а нам подали такие же, как у всех, темные покрывала и повели прочь от костра. В дальнем конце чертога, недалеко от колодца, была калитка в заборе. Через нее нас вывели, и скоро мы оказались у реки, куда зимой я так упрямо спускалась за водой.

Там нас ждала жаркая баня. Мы скинули покрывала, вошли в шатер и сели, вдыхая горячий пар от раскаленных камней. Через некоторое время вошли две девы, одна бросила на камни благовонных трав и плеснула воды, другая подала нам чистящей мази и деревянный скребок. От жара и пара стало тяжело. Я быстро натерлась, чувствуя, как кружится голова: пение дев и звон колокольцев за войлочными стенами, шипение воды на камнях, – все мешалось в общий гул. Я почти забылась, а вернулась в себя на берегу реки – трое дев из ведер поливали нас холодной водой. Ак-Дирьи визжала и хохотала. Девы тоже смеялись. Вода струилась по волосам, по телу, и я улыбнулась, поняв, наконец, что они очищают нас, прежде чем как равных принять в чертоге.

После нас укрыли накидками и повели обратно. Старшая дева опять встретила у огня. Она велела каждой из нас отдать что-то в дар Луноликой и указала на сложенные в стороне вещи. Потом села на войлоке и запела, сзывая духов.

Я знала, что надо будет преподнести дар, и приготовила его давно: кинжал с резной, золотом крытой рукоятью, я сама вырезала зимой заготовку, там были звери Луноликой – легкие козлы и белый барс. Очи, верно, тоже знала о даре: пять черных соболей, прекрасных, зимой добытых, принесла она. Только Ак-Дирьи растерялась, то на меня, то на Очи глазами стреляла. Видно было, что ничего не приготовила она, а свое жалко. Склонилась над вещами, перебирала их, но не решалась ни на что. Наконец отпорола от ворота и принесла лисий хвост.

Нам подали деревянное блюдо, и мы сложили туда дары. Старшая дева брызнула на них кислого молока, окропила вокруг, сзывая духов, и поставила блюдо ближе к огню. Пение без слов, постоянно звучавшее вокруг, смолкло, лишь бубенцы продолжали ритмично негромко звенеть. Мы все собрались к огню. Горячая кожа остывала, от ночного воздуха становилось зябко, мы плотнее кутались в накидки. Звезды дрожали на небе.

Скоро стали собираться духи. От бани и трав я их видела ясно, этих чудны́х духов дев из чертога. Наши – мой царь, рысь Очи и младенец с бычьей головой Ак-Дирьи – сидели поодаль. Последним пришел черный козел с золотыми рогами. Столь живо он представился мне, что на миг я решила – это тот самый козел, которого девы на праздник весны запрягают в тележку. Но то был ээ.

Спокойно, как добрый хозяин, он подошел к блюду с дарами, обнюхал и уставился на них, скосив глаз, – совсем как живой козел. Он так долго смотрел то одним, то другим глазом, что мне стало смешно – он будто решал, съедобны ли они. Я заулыбалась, сдерживая смех, но тут он поднял голову и посмотрел на меня по-над блюдом. Его глаза были и равнодушные, и холодные, и жестокие – таких не бывает у животных, но лишь у духов. А потом он отошел от даров. Я вздрогнула, а он уже скрылся, и все другие духи растворились в ночи.

Бубенцы смолкли. Старшая дева остановила свое бормотание. Какая-то волна прошла по остальным, и они обратились к ней. Стало тихо, только слышно, как потрескивает костер. Мы сидели, не шелохнувшись, чувство непоправимого нахлынуло на меня.

Старшая дева поднялась и сняла маску, и все остальные сделали так же.

– Вам надо уйти, – произнесла Таргатай. – Духи не приняли вас в чертог.

– Почему? Им не по нраву наши дары? – спросила я, хотя уже знала: любой вопрос бессмыслен, наша доля решилась.

– По дарам духи читают ваше место в чертоге. Дары не отличались от тех, что подносили до вас. Нет, они просто не увидели вас здесь. Ваше место среди людей.