Предрассветная лихорадка - читать онлайн книгу. Автор: Петер Гардош cтр.№ 37

– Да, – сказал он, – нетрудно было предположить, что вы не дадите кредит незнакомцу. Поэтому я подумал, что на время, пока из моей зарплаты наберется необходимая сумма, мы могли бы оставить в залог этот инструмент. Он стоит не меньше четырехсот крон. Я прошу вас принять его.

Старик, вооружившись лупой, досконально обследовал скрипку. Ее подарили Гарри музыканты из шведской филармонии, еще летом, когда прочитали в одной из газет о том, что на острове Готланд на излечении находится переживший трагические испытания молодой скрипач. И стоила эта скрипка гораздо больше четырехсот крон. Мать старого ювелира едва ли стала бы возражать против этой сделки.

* * *

Раввин Кронхейм с трудом выбрался из междугородного автобуса. В дальней дороге у него онемели ноги, стоял адский холод, а тут еще снова повалил снег. Осведомившись, как пройти к женскому лагерю, он зябко запахнул пальто и двинулся в путь.

* * *

Через несколько дней отцу представился случай доказать, что в любой ситуации он в состоянии справиться с возложенными на него обязанностями.

Все сидели в убогой столовой пансионата – десять венгров, греки, поляки, румыны. И ритмично, как заведенные, барабанили ложками по столам. Отчаянный стук продолжался, пока в столовую не при-мчался куратор, большеголовый Эрик.

– Господа, что случилось? – испуганно завопил он, стараясь перекричать оркестр ложкарей.

Стук тут же прекратился.

Мой отец, держа в руке вилку, поднялся из‑за стола.

Ты только представь, дорогая Лилике, я стал настоящим боссом! Теперь я “фертрауенсман” – доверенное лицо коллектива, что связано с некоторыми обязанностями, но за это мне платят семьдесят пять крон в месяц…

Отец зацепил в тарелке картофелину и поднял ее:

– Эта картошка гнилая!

Эрик застыл в замешательстве. Но видя, что на него устремлены все взгляды, решил соответствовать роли куратора. Он подошел к отцу и осторожно понюхал картофелину, стараясь при этом не морщиться.

– Ну и что? Рыбой пахнет.

Мой отец держал наколотую на вилку картофелину как вещественное доказательство.

– Но гнилая ведь. Она и вчера была подозрительной, а сегодня это уже очевидный факт. Гнилая.

Молодой грек в вязаной шапочке, которую он не снимал даже на ночь, вскочил и по-гречески закричал что-то вроде того, что он будет жаловаться в Красный Крест!

Мой отец мягко остановил его:

– Сядь на место, Тео! Это моя работа.

И вежливо пригласил Эрика сесть с ним рядом:

– Присаживайтесь вместе с нами.

Эрик заколебался.

Мой отец отодвинул стул:

– Я хочу, чтобы вы отведали.

Куратор присел на краешек стула. А Гарри уже нес пустую тарелку с прибором. Отец аккуратно снял с вилки картофелину и водрузил ее на середину тарелки:

– Прошу вас. Приятного аппетита.

Эрик встревоженно оглянулся по сторонам. Пощады ждать неоткуда. И надкусил картофелину. Мой отец, устроившись рядом с ним, флегматично смотрел, как он жует и глотает. Куратор попробовал отшутиться:

– Есть даже привкус акулы. Но я акул обожаю. По-моему, очень вкусно.

Отец без единой эмоции на лице зацепил на вилку вторую картофелину и положил на тарелку Эрика.

– Вы так думаете? Ну, если вкусно, то кушайте, гос-подин куратор. Кушайте на здоровье!

Деваться Эрику было некуда. Он съел и вторую. Правда, она шла труднее, но он все же справился.

– Уверяю вас, никаких проблем. Все в порядке.

– Ах, в порядке? Тогда угощайтесь еще.

Мой отец ускорил процесс и, выкладывая картофелины одну за другой, соорудил на тарелке целую горку. Все встали, столпившись у них за спиной.

Дорогая, единственная моя Лилике, ты только представь себе, куратор весь побледнел, однако, как бывший прапорщик, вел себя героически и до конца убеждал нас в том, что это вполне съедобно…

Эрик решил, что лучше уж поскорее закончить весь этот цирк. И принялся уплетать картошку.

– Вполне съедобно. Неплохо. Чего вам не нравится…

Но его уже сильно подташнивало. Он то и дело пил воду. И продолжал героическое сражение с внушительной порцией. Управившись с последней картофелиной, он поднялся и, едва не упав, ухватился за край стола. Мой отец взял его за плечи и повернул к себе:

– Вы, конечно, прекрасно знаете, что наше питание вплоть до последней картофелины оплачивает ЮНРРА – администрация помощи при ООН! И не надо считать обитателей лагеря попрошайками, которые должны целовать вам руки за гнилую картошку!

Парни зааплодировали. Именно этого они и ждали от моего отца, такого тона – иначе за что же ему платить?

Эрик, сдерживая икоту, схватился за живот:

– Вы неправильно понимаете ситуацию.

И упал. Живот его раздирала такая боль, что он царапал ногтями пол, готовый вот-вот зарыдать.

В Берге все обитательницы лагеря обедали вместе, за столами, сдвинутыми в три длинных ряда. В помощь двум работницам кухни, обслуживающим столы, на неделю назначали еще трех дежурных, но и их было недостаточно. Накормить сто шестьдесят девушек удавалось только за полтора часа.

Эмиля Кронхейма в столовую проводила не-улыбчивая директриса. Раввин уж привык к строгим полувоенным порядкам, царившим в таких лагерях, но зрелище это всякий раз приводило его в уныние. К директрисе у него была только одна просьба – предоставить ему отдельное помещение где-нибудь поблизости от столовой.

Юдит Гольд сидела достаточно далеко от входа, но как будто что-то почувствовала. Неожиданно для себя она вдруг повернулась к двери. Дверь отворилась – и на пороге появился раввин! Юдит стало не по себе, ее прошиб пот. Она попыталась сосредоточиться на еде, концентрируя все внимание только на ложке, окунаемой в красный томатный суп.

Директриса направлялась к ним. Вот она уже возвышалась рядом. Юдит Гольд еще глубже уткнулась в тарелку.

– К вам посетитель, – тихо шепнула начальница.

Юдит вскинула голову. Ей было странно, что никто не слышит, как громко колотится ее сердце.

Лили поднялась:

– Ко мне?!

– Из Стокгольма. Господин раввин. Он хочет поговорить с вами.

– Раввин?! Из Стокгольма?!

– Поторопитесь. Он должен уехать обратно двухчасовым поездом.

Лили посмотрела поверх голов на Эмиля Кронхейма, который стоял у входа. Раввин дружелюбно кивнул ей.

Рядом с огромным залом столовой было помещение поменьше. Со столовой его связывало застекленное окно, через которое когда-то, видимо, подавали еду. Юдит, стоило ей немного вытянуться, могла наблюдать за ними. И время от времени ее так и тянуло бросить взгляд в сторону окна. Юдит видела, как они представились друг другу, а потом сели. У нее задрожали руки, и пришлось отложить ложку в сторону. В том, что раввин не выдаст ее, не разоблачит, Юдит Гольд нисколько не сомневалась. Но все же ее почему-то терзала и грызла безысходная тягостная тоска.