Сирота Х. Человек из Ниоткуда - читать онлайн книгу. Автор: Грегг Гурвиц cтр.№ 27

В комнате пахло пластилином, зубной пастой и жевательной резинкой. На папке с домашним заданием, лежащей на полу, сверкала золоченая эмблема с изображением улыбающейся кукушки: «Начальная школа Роскомер-роуд». Под потолком висели три воздушных шарика с фирменным знаком детского обувного магазина. На столе над человечком из конструктора «Лего», похоже, проводилась какая-то хирургическая операция: он лежал сверху на тряпке рядом с несколькими ватными палочками и тюбиком суперклея. На гво́здике под вентиляционным отверстием висела выполненная цветными мелками картинка с тремя обезьянами – «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Эван чувствовал себя так, будто высадился на неизведанной планете.

Он прокашлялся.

– Драться нехорошо, – сообщил Эван.

Убрав волосы со лба, Мия бросила на него взгляд, одновременно разочарованный и ободряющий.

– Гораздо более эффективным способом разрешения конфликта будет наябедничать, – продолжил Эван.

Неодобрительное молчание Мии было столь красноречиво, что, казалось, звенело в воздухе.

И тут у нее зазвонил телефон, проигрывая музыку из «Челюстей». Мия вынула телефон из кармана и замерла.

– Простите. Прошу прощения. Серьезная проблема на работе. Не могли бы вы…

Эван кивнул, и Мия, отвечая на звонок, вышла из комнаты. Эван обратил внимание на то, что дверь она оставила открытой. Питер выжидательно смотрел на него. Что, черт возьми, он, Эван, вообще тут делает? Его мысли вернулись к Кэтрин, запертой в номере мотеля и ожидающей рассвета и его возвращения. Ее отца держали в заложниках злоумышленники. Может быть, его связали? Заткнули ему рот кляпом? Били?

Эван оглядел комнату, словно надеялся найти в ней нужные слова. Не нашел. На столе стояла семейная фотография в рамке. На ней Питер был еще младенцем, у Мии была уже давно вышедшая из моды прическа, а ее муж, глядевший в камеру сквозь очки, беззаботно улыбался. Записка, приклеенная к подоконнику, содержала очередную порцию мудрости от Питерсона: «Улучшай что-нибудь в каждом месте, где ты находишься».

Эван закрыл глаза и вспомнил свои детские годы. Он представил себе, как подрагивают губы Джека, когда он раздумывает над вопросом, будто пытаясь подобрать слова. Эван подтянул к себе шаткий стул, развернул его и уселся задом наперед.

– Слушай, – сказал он, вздохнув. – Я не знаю, каково тебе, но меня бесит то, что пацан сделал с тобой такое.

Питер покосился на свои руки, лежавшие поверх простыни.

– Наверное, он начал к тебе приставать, ты попытался защититься и получил кулаком в лицо, – продолжил Эван. – Это нечестно и фигово, конечно.

– Хотел бы я постоять за себя, – наконец сказал Питер, едва не плача и все еще не поднимая взгляда.

– Ты можешь это сделать, – ответил ему Эван. – Просто ты недостаточно крепок, чтобы делать это кулаками. Так что будь умнее, держись от этого пацана подальше, в поле зрения учителя. В этом нет ничего плохого. О’кей?

– О’кей.

– Ну а если это не сработает, ты всегда можешь подмешать средство для чистки раковины в его бутылку с водой.

Питер ухмыльнулся и протянул кулак. Эван стукнул об него и направился из комнаты.

Мерцающий экран телевизора с отключенным звуком возвышался над разбросанными по полу игрушками и грязным бельем, высыпавшимся из перевернутой корзины, лежавшей на диване. Рядом с диваном валялся опрокинувшийся поднос, на полу были разбросаны осколки разбившихся тарелки и миски.

Мии нигде не было.

Пройдя по коридору, Эван тихо позвал ее. Дверь в спальню была открыта, но, заглянув в комнату, он понял, что она пуста. Затем Эван услышал всхлипывание из темноты кладовой.

– Мия?

Он открыл дверь кладовки пошире и увидел, что женщина сидит на полу, прислонившись спиной к шкафчикам, и вытирает лицо. В руке у нее был все тот же вездесущий айфон.

– Простите. Просто я… Простите. Иногда…

– Можно войти?

– Да, пожалуйста.

Эван прислонился к стене напротив, между висящих на вешалке блузок, и опустился на пол. Мия была обута в тапки, сделанные в виде кроликов. Они были розовые, пушистые, с изображением сердечка и надписью «Лучшая мама в мире». При виде этих тапок Эван почувствовал нечто большее, чем просто удивление. Он понял, что ему нравится этот дом, где ножом пользуются, чтобы намазывать масло, а суперклеем – чтобы чинить игрушки.

– Простите, что накричала на вас там, наверху, – сказала Мия.

– Вы просто защищали своего сына.

– Вот что я вам скажу: быть родителем – это не для слабаков.

– Да уж, – ответил Эван. – Похоже на то.

– А еще и работа… – Мия вздохнула. Пряди волос снова легли ей на лоб. – Справляться со всем этим одной… Иногда это невероятно трудно. Я понимаю, что это звучит жалко, учитывая мой достаток, но… – Выражение ее лица изменилось. – Я все делала правильно, – произнесла она. – Усердно училась, упорно работала, была хорошей женой. Я знаю, что вы скажете. Мне надо вырасти. Я знаю, что говорю наивные вещи, но господи боже! Хочется надеяться, что все образуется. Что будет лучше, чем сейчас. – Мия взмахнула рукой, обведя вешалки, на которых висели плащи, и кипу свитеров на верхней полке. – Я продолжаю говорить себе это, верить в это, но этого не происходит. Почему?

Эвану были неизвестны такого рода проблемы – значимые, но не важные, прозаичные, но не тривиальные. Мальчик, растущий без отца. Ванная комната, в которой забился слив. Пакет с замороженным горохом, который прикладывают к синяку. Мия продолжала смотреть на Эвана, и он понял, что она ждет ответа.

– Полагаю, что это вопрос дисциплины и целеустремленности.

Мия задумчиво хмыкнула.

– Это вам так кажется, – сказала она без упрека. – В вашей жизни никого нет. То есть вообще никого. Люди и отношения сбивают с толку, норовят пнуть тебя под зад, отвлечь, заставить сменить курс. Ничего нельзя сделать идеально, если ты не один… А потом знаете что? Потом ты один. И это тоже далеко от идеала.

В памяти Эвана всплыл еще один эпизод: Джек, поздно вечером обходящий ферму, протирающий пыль, поправляющий предметы на полках, складывающий одежду и постельное белье с методичностью конвейера. Эвану всегда казалось, что этот ежевечерний ритуал – выражение стойкости, желания привести комнату, дом, вселенную в порядок, граничащих с религиозным фанатизмом.

– Возможно, ничто из того, что мы считаем важным, на самом деле не важно, – произнесла Мия. – Возможно, самое важное – это мелочи. Они скапливаются дюйм за дюймом, пока из них не образуется что-то без нашего ведома. Подбирать голосующих попутчиков. Собирать завтраки в школу. Сидеть у кровати в больнице одну ночь за другой… – Ее глаза блеснули в темноте. – Но это тоже выматывает. – Мия запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы. – Я боюсь, что не смогу справиться со всем одна. Со всеми невзгодами. Что я слишком слабая, слишком чувствительная. Что одно будет следовать за другим, а у меня не хватит сил.