Обреченные сражаться. Лихолетье Ойкумены - читать онлайн книгу. Автор: Лев Вершинин cтр.№ 85

Страница

Азиатская перспектива Одноглазого плачевна! Со временем, причем – достаточно скоро, он превратится в местного князька захудалой сатрапии, платящего дань вчерашним соратникам, которые для него не более нежели зарвавшиеся мальчишки. Затем он оставит Деметрия на перекрестках Истории, игрушкой для повелителей великих держав. Приемлемо ли для него такое? Безусловно, нет. Тем более неприемлем такой итог для его сына, привыкшего считать себя пупом земли и окончательным венцом божественных деяний в Ойкумене. А теперь, определив этот, не требующий особых подтверждений факт, напомню тебе еще одну простую истину: если имеется несколько вариантов объяснений того или иного феномена, решения той или иной задачи, верным, как правило, оказывается наипростейшее. Так, желая обеспечить за своим родом наследственные владения, а в будущем – не сомневайся, друг, не сомневайся! – и диадему, нет никакого смысла отправляться в поход в страну Чжун-го через гиперборейские степи! Вполне достаточно посмотреть, что плохо лежит вокруг, учитывая, что Египет с Вавилоном лежат, на несчастье Одноглазого, слишком уж хорошо. И следовательно: Европа. Фракийский Лисимах и Кассандр-македонец. Далее. Лисимах, конечно, много слабее Кассандра, как ойкономически, так и интеллектуально, к тому же зажат в угол вечными сварами с варварами из-за Дуная, и это общеизвестно! Зато он пресмыкается перед Одноглазым и никак нынче не опасен ему, а Фракия слишком тускла и бедна. По сути, это такое же захудалое княжество, какое вполне может обеспечить себе Антигон в Азии уже сейчас, причем с полного согласия Птолемея и Селевка. Остается Македония, и эта задача вовсе не проста. Кассандр популярен. Он прекратил никому не нужные дальние походы! Он – свой, македонец, никуда и никогда не исчезавший больше чем на полгода! Он покончил с казнями, во всяком случае – с публичными, и с изгнаниями, столь любимыми покойной психопаткой Олимпиадой! Он, наконец, просто-напросто снизил налоги, переложив самую расходную часть бюджета, финансирование войск, на плечи союзников-греков, расставив по эллинским полисам гарнизоны. Вот тут-то и зарыта собака! Немного передохнувшие, пока их незваные покровители-македонцы резали друг дружку, эллины, собратья наши, в один прекрасный денек обнаружили, что союз союзом, а на содержание союзной армии Кассандра платить нужно, и немало, и что с того, что сия практика именуется дружескими добровольными взносами, а не данью?! Посмотрел бы я, что станет с несчастным полисом, вздумавшим снизить объем вышеназванных «добровольных взносов»…

Так что, дорогой мой друг, интерес Антигона к Македонии неизбежен, как восход после ночи. Тем более что при всей популярности Кассандра в народе никто не забывает, что где-то подрастает законный Царь Царей, от которого глупый охлос ждет многого. Обаяние личности Божественного нельзя недооценивать! Блеск его походов доныне слепит среднестатистического македонского обывателя, полагающего себя солью Ойкумены. Каждому из них приятна политика Кассандра, позволяющая вздохнуть свободно и сделать сбережения, но при этом почти каждый сетует на тусклость и обыденность жизни под властью сына Антипатра. И если Одноглазый додумается настойчиво и неспешно долбить именно в это сочленение реального и идеального, позиции Кассандра могут существенно пошатнуться, особенно если Антигон сумеет получить официальные полномочия опекуна юного Александра. При желании это не составит труда! Ведь в его распоряжении имеется Клеопатра, дочь Олимпиады, сестра Божественного и родная тетка его сына…

Рискну дать еще один прогноз, в дополнение к сделанному в этом и предыдущем письмах. Очень скоро Одноглазый объявит себя защитником демократии и провозгласит, что ему, как старейшему из живых соратников Божественного, омерзительно рабство, в коем держит гадкий Кассандр эллинов, друзей, союзников и братьев меньших. Вот тогда у Кассандра начнутся серьезные неприятности. Поскольку способных платить «добровольные взносы» всегда бывает меньше, чем неспособных, а голытьба, каковой, соответственно, большинство, во-первых, не имеет чем платить, во-вторых, полагает себя подлинной элитой, исходя из буквального толкования понятия «демократия», и, наконец, в-третьих, вовсе не прочь поживиться за счет тех сограждан, которым повезло кое-что сохранить в кубышках или, еще хуже, приумножить. Поднести тлеющий трут к этой горючей массе решится не каждый! Всем памятно по многим примерам, чем бывает чревата подобная неосторожность, но будь уверен! Одноглазый пойдет на это! Если будет нужно, он заключит союз и с охламонами. У него попросту нет иного выхода! А загнать пожар обратно в кремень, как он полагает, силы у него достанет. Не скрою, я искренне опасаюсь грядущих событий, скорблю за эллинов, братьев наших, и не жду ничего отрадного в ближайшие годы. Разве что все более реальной становится наша столь долгожданная для меня встреча. Готов принести клятву перед любым алтарем, что в Грецию Антигон пошлет Деметрия, а сам останется подбивать азиатские итоги. Причина ясна: Деметрий гораздо более импонирует эллинам, нежели его старомакедонский отец. Он милее, привлекательнее даже внешне, неплохо образован и обаятелен в чисто эллинском духе! Что поделаешь, мы – эллины! Мы падки на яркость, на блеск, мы многое способны простить человеку, если он возвышается над прочими своими дарованиями! В этом мы ничуть не отличаемся от дедов и прадедов. Не знаю, как там в твоей Кардии, но мои предки, афиняне, век назад бегали за Алкивиадом, холодным и эгоистичным мерзавцем, законченным себялюбцем, и едва ли не молились на него! До тех самых пор, пока очевидное предательство Алкивиада не поставило город на грань гибели! Но и тогда – поверишь ли?! – находились многие, готовые оправдать даже и измену своего божка родному очагу!

Впрочем, каюсь. Не мне осуждать предков! Я и сам не свободен от склонности к преклонению перед необычными личностями, хотя ранее полагал себя стоящим выше этой страстишки! Увы, нет! Охлаждение ко мне моего воспитанника, охлаждение сугубо возрастное и преходящее, привело меня, да и приводит поныне в состояние, близкое к отчаянию. Мне ли не понимать мальчика, только-только ставшего эфебом, хотя, на мой лично взгляд, и слишком рано? Его принимают как равного взрослые воины. Ему отведено место на пирушках. Юные рабыни от него в восторге. Более того, он уже бывал в стычках, проливал человеческую кровь и сам был ранен, к счастью, не опасно. Где уж тут радоваться постылой необходимости возиться со свитками под присмотром придиры, никогда не державшего в руках меча?! Ныне его высший судья во всех поступках – Аэроп, тот самый, я писал тебе о нем, если помнишь. У них в последнее время появились тайны, которыми мальчик, понятное дело, со мной не считает нужным делиться. Какие-то люди, подчас более чем странные, наезжают в гости. Аэроп приводит к ним Пирра, и они беседуют подолгу, выспрашивают о чем-то, однажды даже вывели его во двор и велели бегать по кругу, словно лошади, и мальчик бежал, пока не рухнул в изнеможении! А устроители этих непостижимых разумом смотрин спокойно наблюдали за этим бегом, изредка перекидываясь непонятными словами. Когда же я попытался воспрепятствовать издевательству, напомнив, что я пока еще все-таки педагог царевича и имею право хотя бы знать, что происходит, гости не сочли нужным даже говорить со мной! Зато Пирр едва не взбесился. Вскочил на ноги, еще даже не отдышавшись, и завопил, чтобы я, гречишка, не смел лезть не в свое дело и что мне, простолюдину, не понять высокого смысла таинств, исполняемых людьми царской крови, тем паче – молоссами!..

Страница