Меч в рукаве - читать онлайн книгу. Автор: Роман Глушков cтр.№ 98

– Здравствуйте, святой отец, – заговорил один из громил. – Мы по поводу вашего вчерашнего звонка…

– Какого звонка? – непонимающе посмотрел на него пастор, однако голос его предательски дрогнул. – Вчера ко мне уже приходили и спрашивали о телефонном звонке. Я все им рассказал: ко мне вломился какой-то тип, потребовал телефон…

– Перестаньте, святой отец! – оборвал его второй громила. – Мы не из ФБР. Мы свои! Мы пришли за вами – вас срочно хочет видеть наше начальство…

В подтверждение своих слов оба крепыша закатали рукава на запястьях. На обоих руках каждого из крепышей красовались пристегнутые люциферрумовые бруски!

– Видите! – сказал первый громила. – Здесь все свои, ваши старые друзья! Накиньте на себя что-нибудь и идемте – нас ждет машина…

Хьюго Ван Оуэн был агентом со стажем, исправно служил Совету смотрителей не первое столетие и лично предоставил тому несколько кандидатов в Исполнители. Однако вращаясь в своем тесном мирке, ограниченном стенами храма, он еще ни разу не нарывался на подобную провокацию. И хоть провокация была распознана им за считаные секунды, тем не менее пастор успел-таки невольно выказать, что предъявленные артефакты ему знакомы.

– Откуда у вас?.. – начал было он, но тут же осекся.

Выдававшие себя за Исполнителей самозванцы допустили ряд грубых проколов. Во-первых, обращаться к агенту официально следовало не «святой отец», а «агент Хьюго». Во-вторых, связные никогда не вызывали агентов на встречу с «начальством» (как не употребляли и самого слова «начальство») – если было надо, смотритель являлся лично. В-третьих, бруски люциферрума на запястьях псевдо-Исполнителей отливали тусклым и холодным, мертвым светом, в то время как обязаны были сиять, как начищенное до блеска серебро. Только на прикосновение к рукам землекопа люциферрум никак не реагировал, поскольку слэйер создавался не для человеческого варианта-два.

– Что все это значит? – опомнился святой отец, но возмущение его было наигранным и запоздалым. – Никуда я с вами не пойду! Кто вы такие?

И тут стоявший на отшибе третий посетитель резко обернулся и, не мигая, уставился в глаза агента Хьюго остекленевшим взглядом.

Пастор заморгал и попятился – от взгляда странного незнакомца он ощутил приступ головной боли, настолько внезапный, что поначалу Хьюго показалось, будто его ударили по голове…

Принадлежавшие пастору очки с толстыми стеклами непривычно давили на переносицу Мефодия и заставляли глаза новобранца все время подстраиваться под этот типично землекоповский дефект. В церкви не было зеркал, и потому Мефодий не мог полюбоваться на себя со стороны – облаченный в безразмерную ризу очкарик-дьякон, ведущий к пресвитерию немощную набожную старушку.

Кимберли, разумеется, набожной и тем более немощной не была, но за старушку выдавала себя весьма натурально. Она шамкала, поминутно спотыкалась и тряслась на руке у Мефодия беспрерывной дрожью. Кимберли явно переигрывала, но сказать ей об этом Мефодий не рискнул – слух у находящегося в церкви Сатира был отменный.

Исполнители остановились у пресвитерия в нескольких метрах от пастора и его собеседников, после чего «старушка» начала усердно осенять себя крестными знамениями, которые, правда, слабо походили на таковые в связи с нескоординированностью старушкиных движений. Производя впечатление вполне безобидной, парочка тем не менее была готова кинуться в атаку.

Пристегнутые слэйеры на руках землекопов едва не заставили Мефодия броситься на присвоивших чужое негодяев – кто знает, вдруг это слэйеры Мигеля? Однако пальцы Кимберли впились Мефодию в локоть: погоди, еще не время! Мефодий протестующее засопел, но подчинился.

Впрочем, терпеть ему оставалось уже недолго.

Сатир – именно он буравил пастора испепеляющим взглядом – внезапно заслонил глаза рукой, будто от случайной вспышки электросварки, и отшатнулся. Боль в голове Хьюго прекратилась так же резко, как и началась.

– Это человек рефлезианцев! – прошипел небожитель громилам-землекопам. – Он служит им! Я вижу – на нем их клеймо!

– Я прошу вас уйти немедленно! – гневным голосом заговорил пастор. – Ваше поведение недостойно! Вы в храме Божьем, а не на…

– Вы задержаны, святой отец, – ответил на это один из громил и извлек на свет корочки сотрудника ФБР, тем самым выходя из роли рефлезианца и открывая свое истинное лицо. – Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу нашего внешнего врага – рефлезианской расы. У вас есть право…

Пастор знал о своих правах, еще когда прадедушки этого фэбээровца не было и в проекте. У пастора случались неприятности и раньше, в том числе и с ФБР – в частности, ему перепало при послевоенной «охоте на ведьм», когда добряк-священник был заподозрен в леворадикальных убеждениях. Но и в те мрачные времена его не унижали столь жестоко, надевая наручники перед паствой в собственной церкви! Пастор даже не смог ничего сказать в свое оправдание, поскольку захлебнулся от праведного негодования и утратил дар речи.

Наконец-то ярость Мефодия выплеснулась наружу! Стоило только Кимберли отпустить его локоть, как он взмыл в прыжке над рядами скамей и устремился к обступившей пастора компании.

По той мимолетной сцене, когда Сатир гипнотизировал Хьюго и ничего не добился, Мефодий догадался – юпитерианец наверняка пытался закупорить пастору телепатические каналы, но так как к мозгу пастора уже прикасались смотрители, процедура закупоривания провалилась. Участь бедного священника представлялась весьма незавидной – от ответственности за пособничество рефлезианцам его не ограждали ни духовный сан, ни почтенные седины.

На помощь ему пришли люди, которые теперь и сами встали против Системы, хотя весь срок своего долгого сосуществования с ней только и делали, что ограждали ее от внешних врагов.

– Сатир мой! – прокричал Мефодий, в прыжке выпуская слэйеры. – Займись мелюзгой!..

Еще год назад подобная мелюзга убила бы Мефодия одним щелчком, но за истекший период исполнительства новобранец так вошел в новый образ, что уже позволял себе некоторый кураж. Конечно, не кураж истинного мастера, но тоже нечто похожее…

Сатир, естественно, к мелюзге не относился, и, в общем-то, новобранцу было рановато в одиночку замахиваться на столь крупную дичь. Впрочем, атакующий Мефодий об этом не думал и, не успев коснуться ногами пола, уже заработал слэйерами.

Никто из пришедших по душу пастора не мог и предположить, что слепой как крот и на вид неопасный дьякон за секунду обратится в разъяренную газонокосилку. Даже Сатир не обращал на него внимания, а заметил лишь тогда, когда Мефодий уже спикировал ему на голову. Юпитерианец отскочил в последний момент, и, когда Мефодий обрел-таки под ногами опору, Сатир находился в недосягаемости. Разгоряченный новобранец в щепки разнес дубовые скамьи вокруг себя и, не останавливаясь, снова метнулся к Сатиру.

И Сатир дрогнул! Возможно, он обознался, узрев в Мефодии закаленного сотнями битв вояку, возможно, думал, что таких, как Мефодий, здесь прячется много, а возможно, сам был не из храброго десятка. Так или нет, но из всех видов защиты Сатир избрал бегство. Прыгая с колонны на колонну, он ураганом пронесся по залу, расколотил керамические фигурки святого Бенедикта в боковых нишах-приделах, опрокинул кропильницу со святой водой и уже возле самого выхода разбил в осколки дарохранительницу. За двадцать секунд суматошного отступления Сатир причинил святой обители столько разрушений, сколько не произвела бы за час целая банда вандалов.