Мое знакомство с бульдогами - читать онлайн книгу. Автор: Джером Клапка Джером cтр.№ 14

Она слушала меня секунд десять и перебила вопросом:

– Скажите, пожалуйста, а тот умный молодой человек, с которым вы сегодня пришли, – я познакомилась с ним у милой леди Леннон, – он тоже что-нибудь написал?

Я ответил, что недавно вышла его первая книга.

– Расскажите о ней подробнее, – попросила она. – У меня так мало свободного времени, что я стараюсь читать только те книги, которые могут быть полезны.

При этом она устремила на меня полный благодарности взгляд, который был красноречивее всяких слов.

Я рассказал ей содержание повести моего приятеля и, стремясь отдать ему должное, процитировал на память несколько фраз, которыми он особенно гордился. Больше всего ей понравилась одна фраза: «Объятия доброй женщины подобны спасательному кругу, который само небо бросает мужчине».

– Ах, как это красиво! – восторгалась она. – Скажите это мне еще раз, прошу вас.

Я произнес всю фразу сначала, и она вслух повторила ее.

Потом ею завладела какая-то шумная пожилая дама, а я забился в уголок, тщетно стараясь показать, что мне очень весело.

Когда настала пора уходить, я стал разыскивать своего приятеля и увидал его оживленно беседующим с хозяйкой дома. Я решил подождать и остановился неподалеку. Они обсуждали убийство, недавно происшедшее в Ист-Энде. Женщину зарезал ее собственный муж, трудолюбивый ремесленник, доведенный до исступления поведением жены, пропивавшей его заработок и разрушившей семью.

– Ах, – говорила очаровательная миссис Кортни, – какая огромная власть дана женщине! Она может затоптать мужчину в грязь или поднять высоко-высоко. Когда я читаю или слышу о судебном деле, в котором замешана женщина, мне всегда приходят на память чудесные строчки из вашей книги: «Объятия доброй женщины подобны спасательному кругу, который само небо бросает мужчине».

О религиозных и политических взглядах этой дамы существуют различные мнения.

Вот что говорит по этому поводу англиканский пастор:

– Это ревностная христианка, сэр, но из тех, что не выставляют свою набожность напоказ. Она – оплот нашей церкви. Я горжусь знакомством с ней, горжусь, что мои простые слова явились тем скромным орудием, которому удалось вырвать чуткое сердце этой женщины из светского омута, удалось направить ее мысли в область возвышенного. Она верная дочь церкви, сэр, в лучшем смысле этого слова…

Молодой аббат с бледным аристократическим лицом, глубокими горящими глазами, каких не увидишь у людей нашего поколения, говорит некой графине:

– Я возлагаю большие надежды на нашего дорогого друга. Ей нелегко освободиться от пут, свойственных ее возрасту: все мы рабы своих чувств. Но ее сердце стремится в лоно католической церкви, как ребенок, выросший среди чужих, спустя много лет тянется к вскормившей его груди. Мы не раз беседовали с нею, и мне, может быть, суждено быть гласом в пустыне, по зову которого заблудшая овечка вернется в свое стадо…

Сэр Гарри Беннет, известный теософ, пишет о ней одному из своих друзей:

«Она исключительно одаренная женщина. Самостоятельная, волевая натура. Жаждет познать истину. Полет мысли и доводы рассудка ей не чужды, разум ей дороже всего. Мне не раз случалось беседовать с нею, и меня поражала необычайная быстрота ее восприятий. Я убежден, что мои доводы принесли свои плоды и что в ближайшее время она сделается достойным членом нашего маленького кружка. Не опасаясь нарушить доверенную мне тайну, могу сказать, что почти считаю ее обращение свершившимся фактом».

Полковник Максим всегда говорит о ней как о светлой опоре государства.

– Враг среди нас, – говорит бодрый старый служака. – Да, да! И все верные патриоты должны объединиться для защиты отечества! Честь и слава таким благородным леди, как миссис Клифтон Кортни, которые, преодолев свою врожденную скромность, смело идут вперед и в наше критическое время вступают в борьбу со смутами и беззакониями, творящимися в стране!

– Но, – скажет кто-нибудь из его собеседников, – я слышал от молодого Джоселина, что миссис Клифтон Кортни принадлежит к людям с весьма передовыми взглядами.

– Ба, Джоселин! Нашли авторитетную личность! – презрительно откликнется полковник. – Может быть, и было время, когда длинные волосы и трескучие фразы этого краснобая ненадолго увлекли ее, но я льщу себя уверенностью, что сумел вставить ему палку в колеса. Черт меня побери, сэр, но она согласилась баллотироваться в президентки Бермондсейского филиала лиги «Примроз» на будущий год. Желал бы я знать, что на это скажет бездельник Джоселин?

А Джоселин сказал следующее:

– Я знаю, что она слабая женщина, но не обвиняю, а жалею ее. Когда придет время, – а оно придет рано или поздно, – и женщина перестанет быть марионеткой, танцующей по прихоти безмозглого мужчины, когда общество не будет мстить женщине за то, что она осмеливается поступать по велениям совести и не покоряется во всем воле мужа, отца или брата, – только тогда можно будет составить о ней справедливое мнение. Я не собираюсь предавать гласности секреты, доверенные мне страдающей женской душой, но вы можете передать от меня этому забавному допотопному ископаемому, полковнику Максиму, что пусть он и всякие провинциальные старухи выбирают миссис Клифтон Кортни в президентки любой лиги и тешатся этим. Им принадлежит только внешняя оболочка этой женщины, а ее сердце бьется в одном ритме с гулким шагом народа, идущего по пути прогресса, ее глаза устремлены к сиянию грядущего рассвета…

Но в одном вопросе разногласий между друзьями миссис Кортни не было. Все соглашались, что она очаровательная женщина.

Это было в Сочельник. Я начинаю именно так потому, что это самое общепринятое, благопристойное и респектабельное начало, а я был воспитан в общепринятом, благопристойном и респектабельном духе, привык поступать самым общепринятым, благопристойным и респектабельным образом, и эта привычка стала у меня второй натурой.

Собственно говоря, нет необходимости уточнять дату нашей вечеринки: опытный читатель, не дожидаясь разъяснения, сам поймет, что дело было в Сочельник. Если в рассказе участвуют призраки, значит, время действия – Сочельник. Это у привидений самый излюбленный и боевой вечер. В Сочельник они справляют свой ежегодный праздник. В Сочельник каждый обитатель загробного мира, из тех, кто хоть что-нибудь собой представляет (впрочем, о духах следовало бы говорить: каждый, кто ничего собой не представляет) – будь то мужчина или женщина, выходит на свет Божий себя показать и людей посмотреть. Каждый красуется своим саваном, своим похоронным нарядом, критикует чужие костюмы и посмеивается над цветом лица других замогильных жильцов.

Своего предрождественского парада – так, я уверен, называют они между собой это событие – все жители царства духов несомненно дожидаются с большим нетерпением.

Особенно готовятся к нему высшие слои общества: злодейки-графини, зарезанные ими бароны, а также пэры с генеалогией от Вильгельма Завоевателя, успевшие придушить кого-нибудь из родичей и кончившие буйным помешательством. В эту пору в мире духов повсеместно и с большим усердием разучиваются глухие стоны и дьявольское хихиканье. Неделями, наверно, репетируются душераздирающие крики и жесты, от которых кровь леденеет в жилах. Заржавленные цепи и окровавленные кинжалы вытаскиваются и приводятся в пригодный для работы вид, а покровы и саваны, заботливо спрятанные с прошлогоднего парада, вытряхиваются, чинятся и проветриваются.