Стальная петля - читать онлайн книгу. Автор: Роман Глушков cтр.№ 36

А вскоре обнаружилась еще одна любопытная закономерность. Замененная после очередного отказа моя новая система искусственного жизнеобеспечения оказалась на сей раз далеко не самой современной. Но, несмотря на это, она проработала без сбоев чуть ли не в пять раз дольше предыдущей.

Когда же пришел и ее черед сломаться, мой смекалистый лечащий врач решил проверить кое-какие свои догадки и подключил ко мне еще более древний агрегат. И не прогадал. Та машина прослужила вдвое дольше предшественницы, что позволило сделать вывод: эксперимент удался.

Его итоги вызвали куда более живой интерес у «толстолобиков», пускай они, в отличие от врачей, списали по моей вине не так много оборудования. И потому в день, когда я наконец-то взялся за костыли, на моем счету значилась уйма испорченной в научных целях техники, правда, уже не такой дорогостоящей.

Контактируя с ней, я с равным успехом выводил из строя и нанороботов, созданных для работы в открытом космосе, и предназначенные для аналогичных условий сверхзащищенные компьютеры. Как мне это удавалось – поди догадайся. Разумеется, всему виной был мой алмазный паразит. Но способ, которым он воздействовал на любые электронные приборы, лежал за гранью понимания жрецов современной науки.

Я не испускал электромагнитные импульсы, не светился радиоактивным излучением, не служил источником распространения компьютерных вирусов и вредоносных нанороботов. Я всего-навсего прикасался к подопытным устройствам, и через какое-то время – от пяти минут до полусуток – они выходили из строя. Одно лишь правило оставалось неизменным: чем высокотехнологичнее и современнее были приборы, тем быстрее они накрывались.

Я безропотно участвовал во всех экспериментах «толстолобиков», уповая на то, что им удастся найти способ вынуть из меня распроклятые алмазы. Видит Бог, я был готов пожертвовать их науке все до единого, лишь бы снова оказаться нормальным человеком. Что мне проку от моих нечаянных богатств, если при этом меня содержат под охраной в карантине и позволяют общаться с семьей исключительно через бронированное, герметичное стекло?

Чтобы не напугать своим уродливым глазом дочку, мне приходилось надевать повязку, а торчащий в шее алмаз заклеивать пластырем. Спасибо подполковнику Сафронову: он подыскал Лизе жилье и работу в ближайшем к госпиталю военном гарнизоне, и они с Аней навещали меня почти каждый день. Я усиленно тренировался с костылями еще и затем, чтобы самостоятельно ходить на эти встречи. Не хотелось выглядеть в глазах жены и дочери беспомощным калекой, а хотелось всем своим видом внушать им оптимизм. Ведь они уже столько из-за меня натерпелись, а больше мне радовать их было, увы, нечем.

Усердия не пропали даром. Еще через месяц я ходил без костылей и почти не держась за стену. Физические нагрузки мало-помалу вернули меня в форму, однако на общем моем состоянии это никак не отражалось. Я продолжал портить подсовываемую мне «толстолобиками» различную аппаратуру. Я видел алмазным оком окружающий мир в странном спектре белесых аур. Вселившаяся в меня углеродистая тварь позволяла себя изучать и даже брать на анализы участки моей кожи и кровь. Но стоило кому-то из ученых дотронуться до любого из семи алмазов, как мое здоровье резко ухудшалось.

И больше ничего! Никакого прогресса! Непроходимый, глухой тупик!

Спустя пять месяцев комплексного изучения моего феномена он так и остался загадкой для ученых, а я – еле переставляющим ноги инвалидом. Убедившись, что я не заразен, врачи наконец-то позволили мне общаться с семьей и играть с дочерью безо всяких ограничений. Только радости от тех встреч было мало. Меня по-прежнему держали под усиленной охраной, словно арестанта, не выпуская за пределы госпиталя и выводя на прогулки лишь в сопровождении конвоя.

Через полгода работающая со мной группа «толстолобиков» была и вовсе расформирована из-за отсутствия каких-либо новых результатов. Ее сотрудников перебросили на другие горячие научные фронты, где прогресс постижения тайн Пятизонья был гораздо существеннее. За мной остался приглядывать лишь один великовозрастный аспирант по имени Аристарх Кукуев. В его задачу уже не входил поиск способа, как мне помочь. Кукуев всего лишь отслеживал и фиксировал все происходящие у меня в организме изменения. И поскольку таковые отсутствовали, работенка у парня, сами понимаете, была не бей лежачего.

Ученые расписались в своем бессилии, врачи – тоже. Любого другого неизлечимого больного на моем месте попросту спровадили бы домой, под опеку родственников. Любого, только не меня – носителя сокровищ, средняя оценка коих зашкаливала за триста миллионов долларов (безусловно, скрупулезные ученые не забыли и это подсчитать).

Я был реалистом и прекрасно осознавал: за мной давно внимательно следят не только наука и медицина, но и те государственные структуры, которые вправе распоряжаться и той и другой. И мой не афиширующий себя высший покровитель печется вовсе не о моей жизни, которой я гарантированно лишусь, оказавшись на свободе, а о том, что он лишится при этом «своих» алмазов. Именно так: своих, а не моих, потому что, даже сросшись с моим телом, они мне не принадлежали.

Теперь, когда врачи и «толстолобики» не возились со мной круглые сутки, я был переведен с больничного на фактически санаторный режим, и у меня появилось еще больше времени на раздумья. Чем я и занимался, когда был предоставлен сам себе.

Алмазный паразит не выедал изнутри мое тело, но мало-помалу вытягивал мои жизненные силы. Мое здоровье нисколько не улучшалось. Покамест мне еще удавалось держаться на ногах, но, боюсь, скоро эта непреходящая слабость меня доконает.

Наверняка врачам был известен приблизительный срок моей кончины, с которым они ознакомили и главных претендентов на мое сверкающее наследство. И сейчас они всего лишь милостиво позволяли страдальцу дожить свой земной век. В награду, так сказать, за будущий щедрый и безвозмездный дар государству. Ну, а если я вдруг не откину копыта согласно врачебным прогнозам, мне устроят внезапный сердечный приступ, и дело с концом. Уверен: тот, кому в итоге достанутся мои алмазы, уже разработал в отношении их далеко идущие планы.

Я обречен на смерть и на свободе, и здесь. Но в стенах госпиталя мне была предоставлена хоть какая-то отсрочка. Только как использовать ее с максимальной выгодой, если я понятия не имею, что вообще на этом свете может меня спасти?

Сидя в изоляции, я не испытывал недостатка в поступающей из внешнего мира информации: смотрел телепередачи, читал газеты и журналы, слушал новости, которые рассказывала в часы посещений жена. Был только по описанным выше причинам лишен доступа в Интернет. Хотя сомневаюсь, что мне его предоставили бы, даже не ломайся в моих руках компьютеры и прочие средства связи. А вдруг меня угораздит загнать свое драгоценное тело на каком-нибудь виртуальном аукционе и обеспечить тем самым свою семью деньгами на пару поколений вперед? Впрочем, и без Интернета я не ощущал себя отрезанным от всемирного информационного поля.

Наиболее пристально я следил за сведениями, которые касались Пятизонья и всего, что вокруг него творилось. Несмотря на исходящую оттуда угрозу, жизнь там бурлила могучим гейзером. Чуть ли не ежедневно за Барьеры уходили военные рейды и научные экспедиции. Репортажи оттуда казались стилизованными под документалистику киноужастиками. Ожившая и подвергшаяся невероятным мутациям техника! Взбесившиеся нанороботы, которые объединялись в колонии и отстраивали из подножного материала целые фортификации – так называемые городища. Смертоносные энергетические сгустки, появляющиеся из ниоткуда и исчезающие в никуда. Непрекращающиеся смерчи, бушующие в центрах пяти огромных территорий и засоряющие их всякой аномальной дрянью, как полвека назад химические комбинаты засоряли своими выбросами воздух и водоемы…