Лед и алмаз - читать онлайн книгу. Автор: Роман Глушков cтр.№ 61

Впрочем, всё это заинтересовало меня постольку поскольку, пока я пролетал над оградой, аллеями и позёвывающими охранниками. Конечной моей целью являлись два крайних окна на третьем этаже левого крыла особняка. Оба они были зашторены, но в этот поздний час ещё светились мягким, уютным светом. Таким по-домашнему безмятежным, что, имей я сейчас тело, у меня наверняка защемило бы сердце от тоски и несбывшейся надежды когда-нибудь вернуться домой.

Я подлетел к тому из окон, свет в котором был приглушён сильнее, и впервые с момента моего появления в этом мире остановился… То есть попросту повис без движения в воздухе перед шторой, не решаясь преодолеть эту смехотворную, на первый взгляд, преграду…

Скажете, я оробел? Да, именно оробел — к чему это скрывать? Даже осознавая, что натуральным образом витаю в собственных грёзах, я вёл себя так, словно и впрямь спустя годы возвратился наконец к жене и дочери. И оттого робел до дрожи в несуществующих коленках, будучи не в состоянии переступить порог… вернее, подоконник нынешнего пристанища моей многострадальной семьи.

Я прислушался: из окон не доносилось ни звука. Это, по идее, должно было придать мне спокойствия, но на самом деле меня вдруг охватили давние сомнения. Те, с которыми я вроде бы смирился, но которые всё равно продолжали временами терзать меня будто ноющая зубная боль.

С моей дочерью всё было более-менее ясно — Мерлин много рассказывал мне о том, как ей живётся на новом месте. Но как обстояли дела у Лизы? Думаю, рассказывая о ней, Пожарский многое недоговаривал. Хотя обо всём, о чём он умолчал, я мог и сам легко догадаться.

Лиза — молодая, симпатичная женщина, одна, с дочерью, на чужбине… В каком бы подавленном настроении ты ни покинул потрепанную Катастрофой Россию, солнце, море, тропики и курортная атмосфера вечного праздника всё равно рано или поздно пропитают тебя. И волей-неволей заставят хоть немного, но пожить в своё удовольствие. Ну, вы понимаете, о чём я?

Я не строил насчёт Лизы никаких глупых иллюзий. Не тот она человек, чтобы замыкаться в себе и сидеть угрюмой, даже после всех напастей, какие мы с ней пережили. Разумеется, я был бы огорчён, прознав, что на Мадейре она завела с кем-нибудь роман. Чертовски огорчён. Но не более, и дальше этого нормального в моей ситуации огорчения дело бы не зашло. Можете быть в этом абсолютно уверенными. Я — разумный человек и не стану держать на свою жену зла ни за один подобный роман, ни даже за несколько, ибо прекрасно её пойму. И прощу. Ведь это по моей вине Лиза лишилась полноценной, счастливой жизни, и потому пусть теперь навёрстывает упущенное так, как ей этого хочется. Не ради себя, так хотя бы ради Ани, которой вряд ли понравится глядеть на постоянно унылую, горюющую в одиночестве маму. Хватит с Ани и того, что вот уже полжизни она разлучена со своим отцом, ставшим для неё настолько опасным, что он не может сам прислать дочери даже открытку.

Хотя, что Лиза… Разве я в этом плане перед ней безгрешен? Была и в моей жизни некая фройляйн Хельга Рингельнац — адреналиновая наркоманка, профессиональная искательница сокровищ из Германии, что прибыла пару лет назад в Пятизонье поохотиться за моими алмазами, а в итоге… Впрочем, в эту историю из моего прошлого мы, пожалуй, углубляться не будем. По крайней мере, сегодня…

Ладно, долой предательские сомнения! В конце концов, я или не я хозяин этой Мадейры? Да и к тому же, согласитесь, глупо и смешно — робеть перед собственными фантазиями, насколько бы реально они ни выглядели.

А выглядели они, надо заметить, реальнее некуда. Когда я, собравшись с духом, просочился-таки сквозь штору внутрь полутёмного помещения, то вновь растерялся. И вмиг застыл у окна, только теперь с другой его стороны.

Комната, в которой я очутился, оказалась детской спальней. Не слишком просторной, но вполне уютной и аккуратно прибранной. Да, помнится, Лиза любила порядок и явно сумела привить эту полезную привычку нашей дочери…

…Которая также находилась здесь. И была уже уложена спать, хотя я знал, что ей нравилось заигрываться допоздна, из-за чего у них с мамой постоянно возникали конфликты. Похоже, в сегодняшнем споре Ане пришлось уступить. А ещё она не любила засыпать в темноте. Вот и сейчас в её комнате продолжало гореть бра, а значит, Аня, судя по всему, заснула совсем недавно.

И первый сон, что ей сегодня приснился, был явно тревожный. Я всмотрелся в личико дочери. Оно то и дело хмурилось, а её глаза под закрытыми веками беспокойно двигались. Спящая в обнимку с мягкой игрушкой Аня изредка вздрагивала и стискивала в объятиях своего любимца, подозрительно напоминающего… индийского мангуста в натуральную величину! Как интересно! Что это: просто совпадение, или Лиза, наверняка знающая о моём нынешнем прозвище, нарочно купила дочке этого плюшевого зверька, чтобы папа всегда был с ней, хотя бы в таком забавном виде?…

Впрочем, о чём это я? Ведь это всего лишь моя фантазия, и я могу только догадываться о том, какие в действительности игрушки нравятся моей дочери…

Аня выглядела чуть взрослее, чем на фотографии, что неудивительно. Имеющийся у меня её снимок был сделан больше года назад, а девочки в её возрасте быстро растут. Зная, что в моём бестелесном состоянии можно не волноваться об осторожности, — зачем, если у меня даже отсутствовало дыхание? — я тем не менее приблизился к кроватке дочери так, словно и впрямь мог ненароком её разбудить. Разбудить, погладить по голове, обнять, поговорить с ней… Чёрт побери, многое бы я отдал, чтобы обрести в своих грёзах нормальный человеческий облик! Но, увы, это моё желание в созданном мной мире было почему-то невыполнимо.

Однако исполнилось другое, хотя я, казалось бы, не настаивал на его исполнении. Или это произошло уже само по себе, независимо от меня?… Поди теперь разберись. Но, как бы то ни было, вздрогнув в очередной раз, девочка вдруг проснулась, открыла глаза и, откинув одеяло, рывком уселась на кровати. После чего посмотрела… нет, конечно, не на меня, а сквозь моё незримое тело на окно, через которое я сюда проник. Хлопая спросонок ресницами, Аня неотрывно глядела на чуть колышущуюся штору, будто ребёнку и впрямь померещилось, что в комнате кто-то есть.

Или не померещилось?

Я не желал пугать дочь. И всё же не мог не проверить, ощущает она моё присутствие или нет. Взлетев под самый потолок, я проследил за реакцией Ани, но её взгляд метнулся в другую сторону и упёрся в самый тёмный угол комнаты. Туда, где, видимо, по мнению девочки, и скрывались разбудившие её страхи.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы она была напугана. Продолжая сжимать в объятиях своего плюшевого любимца, Аня не дрожала и не кричала, а лишь хмурила брови и, прикусив губку, казалось, чего-то напряжённо ожидала.

Чего именно, хотелось бы знать? Уж не очередного ли моего знака — более отчётливого и доходчивого?

Но, к сожалению, я был не призрак и не полтергейст. И не мог даже намекнуть девочке о себе, передвинув какие-нибудь предметы либо начертав на стене или зеркале коротенькое послание. Всё, что мне сейчас оставалось, это в отчаянии метаться по комнате, надеясь поймать на себе взгляд Ани. Или определить по её реакции, что она подозревает о моём присутствии.