PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза. Этногенез и биосфера земли. Конец и вновь начало - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гумилев cтр.№ 93

Выше мы объяснили лишь два способа возникновения этносов: путем дивергенции и путем слияния. Теперь речь пойдет о самом главном моменте – о творческом становлении, а не перестановке слагаемых. Мы отметили, что пусковой момент этногенеза всегда совпадает с резким подъемом уровня пассионарного напряжения. Прибегая к метафоре, можно сказать, что реакция синтеза идет лишь при высоком энергетическом накале, когда первичные компоненты, этнические субстраты, теряют на миг структуру и вновь кристаллизуются в небывалых дотоле сочетаниях.

Такие периоды накала мы констатировали во II в. н. э. – когда создалась византийская целостность, в VIII в. – когда одновременно образовались мусульманский суперэтнос, тибетский и северокитайский этносы, в IX в. – когда сложились европейские средневековые нации, в XII в. – с рождением монгольского и чжурчжэньского этносов, и в XIV в. – когда появились великороссы. Каждому появлению, очевидно, предшествовал инкубационный период, но вскрыть и описать его путем изучения видимой истории невозможно. Однако, установив закономерность, мы вправе сделать логическое заключение, что не только зафиксированные исторические этносы возникли таким образом, но и те древние этносы, которые либо сохранились как реликты, либо только упомянуты в древних источниках.

Следует помнить, что история человечества освещена неравномерно. Но если нам неизвестны динамические процессы этногенеза палеоазиатов, тэульчей (патагонцев), меланезийцев или койсанцев (готтентотов и бушменов), то считать, что у них не было своей акматической фазы, нет оснований. Наоборот, исходя из выявленной нами закономерности следует полагать, что все этносы имели свой героический век и свой расцвет. Но жестокое время унесло память об этих эпохах, ибо там, где традиция прервалась и нет расшифрованной письменности, традиционная историческая методика бессильна. Поэтому ограничимся тем, что сделать возможно, необходимо и чего для наших целей достаточно.

Эти и множество аналогичных явлений невозможно объяснить исходя из предпосылки целесообразности поведения и, следовательно, наличия сознательного выбора своей судьбы. Здесь мы сталкиваемся с подсознательными, стихийными процессами, детерминирующими, разумеется статистически, поведение этнических масс. Ритмы «полей» китайского и кочевого суперэтносов столь разнились, что дружеский контакт между ними, даже диктуемый политическими соображениями, никогда не бывал прочным и продолжительным. И это не случайно.

При сочетании данного ритма с другими теоретически может возникнуть либо гармония, либо дисгармония. В первом случае происходит этническое слияние, во втором – нарушается ритм одного или обоих полей, что нарушает и их связи и ведет к своего рода аннигиляции.

Но когда происходит пассионарный толчок, или взрыв, поля с нарушенными связями теряют присущие им ритмы и приобретают новый, которого до сих пор у них не было. Характер нового поля зависит от силы толчка (мутации), и от ландшафтных условий региона, и от генетического кода входящих в него популяций, и от уровня социального развития, и от устойчивости культурных традиций, и от этнического окружения, либо инертного, либо резко враждебного. Можно насчитать еще много определяющих моментов, но здесь мы не будем бегло, походя описывать пассионарные толчки и их последствия, потому что это целесообразно сделать отдельно. Этногенез – сначала усиление, обычно непродолжительное, а потом постепенное затухание колебательного движения, а этнические контакты – интерференция вибраций этнических полей. А ведь вся этническая история состоит из взлетов и падений.

Итак, этногенез – это природный процесс биосферы, возникающий иногда и являющийся одним из компонентов этнической истории наряду с тремя постоянно действующими факторами: 1) социально-политическим, ибо люди всегда устанавливали определенный порядок взаимоотношений в своем коллективе; 2) техническим, ибо нет и не было человека без орудий труда; 3) географическим, ибо средства к существованию черпаются из окружающей природы, а поскольку ландшафты Земли разнообразны, то разнообразны и экосистемы, включающие людей. Этих трех параметров достаточно, чтобы охарактеризовать любой гомеостатический этнос, но динамика этногенеза идет за счет четвертого фактора – пассионарного толчка, возникающего иногда на определенных участках земной поверхности и порождающего не один этнос, а группу этносов, именуемую суперэтносом, т. е. систему, в которой отдельные этносы являются блоками, звеньями и подсистемами.

Но все-таки чем определяется близость членов суперэтнической системы между собой? Почему они способны вступать друг с другом в творческие связи и не могут их расширять за определенные пределы, отделяющие один суперэтнос от другого? Как мы видели, несоответствия разных суперэтносов настолько велики, что принудительные сочетания их ведут к демографической аннигиляции. Иными словами, как бы ни восхищались французские рыцари нравами арабов, образованностью греков, мужеством кельтов или литовцев и неукротимой энергией куманов (половцев), в регионах контактов появлялись только этнические руины. Образно говоря, если два массивных твердых тела при соприкосновении создают трение, то вокруг сыплется труха, которую уже невозможно вернуть в прежнее физическое состояние. Процессы деструкции при контактах на суперэтническом уровне необратимы.

Так. Но ведь и внутри суперэтноса наличествует разнообразие: 1) социально-экономических структур; 2) рас, первого или второго порядка; 3) языков; 4) обычаев и бытовых обрядов; 5) религий. Разберем все эти частные признаки последовательно, ибо постоянно возникает стремление принять тот или иной внешний признак за глубинную сущность явления.

«Христианский мир» в конце XII в. пользовался многими языками: французским, провансальским, кастильским, галисийским (он же португальский), баскским, бретонским, тосканским, неаполитанским (общеитальянского тогда не было), саксонским в Южной Англии и норвежским – в Англии Северной, разными диалектами немецкого, датским, шведским, польским, чешским, венгерским и латинским. Даже в одном большом герцогстве или маленьком королевстве жили люди, у которых были разные родные языки, но это не мешало им общаться друг с другом. Они выучивали языки соседей или использовали латынь как язык культуры и религии.

Также в «мусульманском мире» бытовали арабский, персидский, тюркские диалекты, сирийский, курдский. В Византии в одном лишь Константинополе говорили на греческом, армянском, славянском, исаврийском языках, а писать старались на древнегреческом [47] .

Вывод из этого однозначен: как мы уже видели, язык не является этническим признаком, а следовательно, различие языков не мешает взаимному общению.

Говорить о единой экономической структуре суперэтноса XII в. нелепо, так как бо́льшая часть населения жила натуральным хозяйством, следовательно, в контактах с соседями не нуждалась. Самые оживленные экономические связи имели место на окраинах, именно там, где происходило взаимоуничтожение. Довольно интенсивной была экономическая жизнь в городах, но здесь наблюдался отрицательный прирост населения. В скученности и антигигиенических условиях любые инфекции уносили множество жизней, но города снова наполнялись выходцами из деревень.