PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза. Этногенез и биосфера земли. Конец и вновь начало - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гумилев cтр.№ 197

Те, кто не сидел в Фиваиде, немедленно развивали бурную деятельность, которая отнюдь не пошла на пользу ни им, ни церкви, ни Византийской империи – вообще никому. Они начали проповедовать разные учения. Вот, например, в Александрии появился один пресвитер, священник Арий, очень образованный человек, который сказал, что есть в Троице Бог Отец и Бог Сын, значит, отец раньше, сын позже, сын меньше, чем отец. «А-а-а! – сказали ему – Ты что? Хулишь Господа Бога нашего? Отец и Сын – это просто названия, которые мы на нашем бедном языке даем, а они равны». Ну казалось бы, поспорили и разошлись. Нет! Дикая свалка, междоусобная война, аресты, доносы, наушничество. Первых императоров обратили в арианство, они начали преследовать противников Ария. Потом император Феодосий оказался связан – по знакомству конечно, – с противниками Ария, поддержал православных, которые победили ариан. Но арианство распространилось среди готов, вандалов, бургундов – вообще германских племен, то есть германцы и римляне оказались разной веры, и все из-за абстрактного спора.

Но когда с арианами кончили, казалось бы, можно успокоиться. Ничего подобного! Возник спор о том, имеет ли Христос одно тело или два: божественное и человеческое или только одно божественное? О том, что у Христа тело только одно, человеческое, – об этом и разговора не было. Была и такая идея у Павла Самосатского, но о ней не стали разговаривать. А тут еще начался спор: Дева Мария, она кто – Богородица или Христородица? Собрали соборы в Эфесе в 431 г. Большинство стояло за то, что у Христа два тела и, вообще, нечего шум поднимать, но в 449 г. в Эфес приехали египетские монахи, анахореты, в рясах из верблюжьей шерсти, надетых на голое тело, подпоясанные веревками, а за поясом большие топоры; они бегали по Эфесу и кричали: «Кто признает два тела у Господа нашего, того мы сейчас рассечем надвое!» Этот собор был назван «Эфесский разбой» [83, т. 1, с. 195].

Началось заседание собора, монахи ворвались туда, переломали писцам пальцы, митрополита загнали под стол и забили ногами, стражу разогнали. Создался такой кошмар, что пришлось перестраивать весь собор и переносить его поближе к столице, в Халкидон, отбирать депутатов специально по спискам, окружать здание войсками. Собор этот принял решение, которое и сейчас лежит в основе христианской церкви, но это решение вызвало отпадение Египта и Сирии, которые передались арабам в VII в. Была ли кому-нибудь от этого польза? Все это издержки пассионарного подъема. О «пользе» и речи не было.

Но с другой стороны, Западная Римская империя, где не было такого подъема, не было и издержек, стала легкой добычей варваров, повторяю – потрясающе легкой. Восточная, включавшая в себя Балканский полуостров, Малую Азию и Сирию с Египтом, держалась, сохранила большую часть своих границ с небольшими потерями – Сирию потеряли, Египет и Африку, но зато и там христианская церковь получила все права под властью арабских халифов. Халифы вынуждены были терпеть самостоятельность этой церкви, ибо она была монофизитская, то есть признавала единой тело в Христе и поэтому не зависела от врага арабов – Константинополя. То есть Византии от избытка пассионарности был вред, но была и польза.

Нужно понять, что в истории этносов, в отличие от истории социальной, государственный вред и польза не имеют никакого значения. Эти понятия вообще не фигурируют, так же как в физике понятия положительного и отрицательного зарядов вовсе не означают, что один лучше, а другой хуже. Этногенезы – явления природы, которые мы наблюдаем, исследуя историю как статистический процесс. А ведь при всех этих религиозных спорах если кто-то и выиграл, так только языческие философы, которых христиане, боровшиеся между собой, оставили в Афинах без внимания. Там спокойно обучали философии Платона и Аристотеля, пока у христиан горели страсти. Эти страсти начали утихать в VI в., уже при Юстиниане, и, когда Юстиниан навел порядок (выгнал несториан, договорился с монофизитами, поскольку их поддерживала его собственная жена Феодора), он расправился и с греческими философами, прикончил античную языческую мудрость и закрыл афинскую Академию. Как видите, спад пассионарности, остановка ее подъема для культуры сыграли роль весьма прискорбную.

Посмотрим вкратце, каковы были итоги акматической фазы в Арабском халифате, раскинувшемся от Памира до Пиренеев. Там наследственного феодализма вообще не было, там был феодализм должностной: какую человек занимал должность, тем он и считался. Самая высокая должность, которой мог достигнуть любой человек, не принадлежавший к роду пророка или халифа, – это эмир, т. е. эмиром мог стать любой мусульманин, вне зависимости от своего происхождения.

Мало того, ведь в гаремах было совсем уж все перепутано, и никто не знал своих бабушек и дедушек – представления не имели, кто есть кто. Но поскольку они рождались в арабских гаремах, то считались арабами и имели все права. Но и, кроме того, каждый перс, туркмен, армянин, сириец, бербер, курд, заявивший, что он хочет принять веру ислама, тем самым получал и право занять любую должность, до какой он дослужится, и, естественно, все стремились стать эмирами. Результат был сначала довольно положительный. Все огромное мусульманское государство, от Аравии до Памира на востоке и до Луары на западе, управлялось эмирами, которых назначал халиф. А эмиры, естественно, каждый старался обеспечить себе максимум самостоятельности, согласно императиву «Будь самим собой!» То есть каждый старался уже быть не просто уполномоченным халифа, но и Абу Бекром, Абдаррахманом, Саидом или кем-нибудь еще. Поэтому колоссальная страна, завоеванная первыми халифами в первый период этногенеза, уже во второй половине VIII в. стала быстро дробиться на части, ибо эмиры, вовсе не нарушая ни присяги, ни уважения к халифу, просто не давали ему денег, которые собирали со своей области. Деньги они оставляли себе. Они очень уважали халифа. Они подчинялись ему, но деньги такая нужная вещь, зачем ему отсылать? А потом они заставляли читать хутбу, то есть моления за правителя в мечети, не на имя халифа, сидевшего в Багдаде, а на свое имя, и должности свои умудрялись передавать своим близким. Самые близкие – дети, а детей у них было много: раз они занимали такие должности – у них были гаремы, так что всегда можно было выбрать подходящего ребеночка и осчастливить его. Так возникли в Магрибе (на западе) государства Аглабидов, Идрисидов и Фатимидов, Омейядов в Испании; так возникли на востоке Тахириды, Сафариды, Саманиды, Гуриды и т. д. Сирия и Египет, уж такие, казалось бы, близкие к столице области, тоже отделились.

Итак, пассионарность арабов сначала создала, а потом взорвала социально-политическую систему халифата. Вместо того чтобы укрепить свое государство, пассионарный перегрев стимулировал внутренние войны, в которых пассионарии гибли так же, как в завоевательных походах. В итоге уже в X в. арабы на своей родине превратились в угнетенный этнос, а подлинными хозяевами страны стали на востоке туркмены, а на западе – берберы и туареги.

Ознакомившись с первыми двумя фазами этногенеза, подъема и перегрева, мы можем сделать предварительный, но важный вывод. В фазе подъема складывается, а в акматической фазе кристаллизуется оригинальный для каждого случая стереотип не только поведения, но и мировосприятия и мироосмысления – то, что мы называем культурным типом.