PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза. Этногенез и биосфера земли. Конец и вновь начало - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гумилев cтр.№ 171

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза. Этногенез и биосфера земли. Конец и вновь начало | Автор книги - Лев Гумилев

Cтраница 171
читать онлайн книги бесплатно

А если пассионарное напряжение выше инстинктивного? Тогда точка, обозначающая психологический статус особи, сместится на отрицательную ветвь абсциссы. Здесь будут находиться конкистадоры и землепроходцы, поэты и ересиархи и, наконец, инициативные фигуры вроде Цезаря и Наполеона. Как правило, их очень немного, но их энергия позволяет им развивать бешеную деятельность, фиксируемую везде, где есть историческая литература – письменная или устная. Сравнительное изучение кучности событий дает первое приближение определения величины пассионарного напряжения.

Ту же последовательность мы наблюдаем в сознательных импульсах, отложенных на ординате. «Разумный эгоизм», то есть принцип «все для меня», имеет в лимите стабильную величину. Но он умеряется аттрактивностью, которая либо меньше единицы (за которую мы принимаем импульс себялюбия), либо равна ей, либо больше ее. В последнем случае мы наблюдаем жертвенных ученых, художников, бросающих карьеру ради искусства, правдолюбцев, отстаивающих справедливость с риском для жизни: короче говоря – тип Дон Кихота в разных концентрациях. Значит, реальное поведение особи, которое мы имеем возможность наблюдать, складывается из двух постоянных положительных величин (инстинктивность и «разумный эгоизм») и двух переменных отрицательных (пассионарность и аттрактивность). Следовательно, только последние определяют наблюдаемое в действительности разнообразие поведенческих категорий (см. рис. на с. 629).

Заразительность пассионарности

Кроме того, пассионарность имеет еще одно качество, которое чрезвычайно важно. Она заразительна! Пассионарность ведет себя как электричество при индуцировании соседнего тела. Это еще Толстой отметил в «Войне и мире», что когда в цепи солдат кто-то крикнет «ура!», то цепь бросается вперед, а когда крикнут «отрезаны!», то все бегут назад. Я воевал и могу вам сказать, что во время боя никаких криков не слышно. И тем не менее наблюдение Толстого совершенно правильно. В чем же дело?

Приведу простой пример. Мы знаем, что есть полководцы очень опытные, очень стратегически подготовленные, но которые совершенно не умеют увлечь солдат в битву. Я беру военную историю, потому что это самая яркая иллюстрация. Там, где человек рискует жизнью, там все процессы обострены до предела, а нам надо понять крайности для того, чтобы потом вернуться к бытовым ситуациям. Вот был у нас генерал Барклай-де-Толли-Веймарн, очень толковый, очень храбрый человек, очень умный, составивший план победы над Наполеоном. Все он умел делать. Единственное, чего не мог, – это заставить солдат и офицеров себя любить, за собой идти и слушаться себя.

Поэтому пришлось заменить его Кутузовым, и Кутузов, взяв план Барклая-де-Толли и в точности его выполнив, сумел заставить солдат идти и бить французов. Поэтому совершенно правильно – у нас перед Казанским собором памятники этим двум полководцам стоят рядом. Они оба одинаково много вложили в дело спасения России в 1812 г., но Барклай-де-Толли вложил свой интеллект, а Кутузов – свою пассионарность, которая у него, бесспорно, была. Он сумел как бы наэлектризовать солдат, он сумел вдохнуть в них тот самый дух непримиримости к противнику, дух стойкости, который нужен любой армии.

Этим качеством в огромной степени обладал А. В. Суворов. Когда Павел I бросил русскую армию в Италию против стойких французских армий, которыми командовали лучшие французские генералы (Макдональд, Моро, Жубер), Суворов одержал три блестящие победы при помощи небольшого русского корпуса и вспомогательных австрийских дивизий. Причем одержали победы именно русские части, хотя австрийцев никто в то время не мог обвинить ни в трусости, ни в слабой боеспособности, это ведь были такие же славяне: хорваты, словаки, чехи, и они воевать могли. Но решающими ударами, которыми были опрокинуты французские гренадеры, руководил Суворов, и сделаны они были русскими. Он вдохнул в своих солдат волю к победе, как говорят обычно, а на нашем языке – пассионарность, которая была у него самого.

Вы скажете, а может быть, дело не в Суворове, просто русские солдаты были такие хорошие? Ладно. А Аустерлиц? А Фридланд? А Цюрих, где нам наклеили по первое число? У Суворова было 30 тысяч, а у Римского-Корсакова – 60 тысяч. Надо сказать, что Корсаков тоже был полководец толковый, но вся армия капитулировала около Цюриха, окруженная французами. Так что дело, очевидно, не в числе. Но почему же австрийцы сражались хуже? Очевидно, потому, что русские были Суворову понятны и он был им понятен, а австрийцам он был не понятен. Это гипотеза, но применим ее дальше…

Австрийцы потребовали, чтобы Суворов вместо того, чтобы вторгнуться во Францию и вызвать там восстание роялистов и жирондистов, пошел воевать в Швейцарию. Дело было безнадежное, и он там оказался окружен французами. Суворов протестовал против этого похода, но не мог повлиять на австрийских чиновников гофкригсрата. Потеряв в Швейцарии все свои пушки, сохранив только знамена, потеряв четвертую часть своих людей, Суворов вывел остальную армию из окружения и был в Вене отмечен императорскими почестями, потому что в войне против французов это был первый настоящий успех, хотя и при тактике отступающей армии.

Но ведь Суворов не мог провести ни одного своего начинания среди австрийцев и немцев. И надо сказать, что и немцы с трудом проводили, как мы видели на примере Барклая-де-Толли, свои очень умные начинания среди русских. Так с чем же связана индукция пассионарности? Очевидно, с каким-то настроем, который является связующим этнос началом. Что это за настрой?

И тут мы вспомним то, о чем говорили ранее. Каждый живой организм обладает энергетическим полем, теперь мы уже можем сопоставить его с описанием особенностей этноса и, следовательно, назвать этническим полем, создаваемым биохимической энергией живого вещества.

Так вот. Если принять эту энергетическую модель, модель силового поля, и применить ее к проблеме этноса, то этнос можно представить себе в качестве системы колебаний определенного этнического поля. А если это так, тогда мы можем сказать, в чем же различие этносов между собой. Очевидно, в частоте колебаний поля, т. е. в особом характере ритмов разных этнических групп. И когда мы чувствуем своего, это значит, что ритмы попадают в унисон или строятся в гармонию; когда в унисон ритмы не попадают, мы чувствуем, что это чужой, не свой человек.

Эта гипотеза на современном уровне наших знаний удовлетворительно объясняет все наблюдаемые этнические коллизии. Даже если она будет заменена какой-либо другой, дело не изменится. Наша задача – описание феномена, а интерпретация его причин может в будущем варьировать, что не будет влиять на полученные нами результаты.

Глава третья. Вспышки этногенезов
Социальная и этническая история

Итак, теперь, зная, что такое пассионарность, мы покажем, какое она имеет значение для нашей основной цели – объяснения процессов этногенеза – и как она соотносится с социальным развитием.

Предмет социальной истории, согласно теории исторического материализма, – это прогрессивное развитие производительных сил и производственных отношений от нижнего палеолита до научно-технической революции. Предполагается, что оно потечет и дальше. Поскольку это спонтанное развитие, причиной его не могут быть силы природы, которые действительно не влияют на смену формаций, и если протянуть плавную кривую от добывания огня трением до полетов космических кораблей, то линия должна отобразить эволюцию человечества.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию