Неизвестный Путин. Тайны личной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Нелли Гореславская cтр.№ 24

Детей из яслей и садика тем мамам, которые не работали, было принято забирать в три часа. В семь Владимир Владимирович приходил домой, неспешно ужинал за телевизором, потом занимался с дочками. Дочек он очень любил, интересовался их жизнью и всегда старался уделять им как можно больше времени. Как считает Людмила, несмотря на то, что их воспитанием и развитием занималась в основном она, отец оказал огромное влияние на формирование их характера.

Владимир Путин был в ГДР, пожалуй, в самый интересный период ее истории: он приехал в страну, когда республика еще существовала, и он видел, как она ушла в небытие. Без сомнения, это был поучительный опыт для будущего политического деятеля.

«Поворот в судьбе ГДР наступил где-то в конце лета 1989 года, — писал известный советский дипломат Юлий Квицинский. — Визит М.С. Горбачева в ФРГ в июне того года был впечатляющим по приему, оказанному нашему высшему представителю, по количеству подписанных документов, по той атмосфере, которая царила на переговорах. Ничего подобного в других странах Запада еще не было…

Берусь утверждать, что именно тем летом 1989 года жизненный нерв ГДР то ли лопнул, то ли был перерезан. Во всяком случае, в Бонне после визита был сделан вывод о возможности резко нарастить давление на режим Э. Хоннекера…»

«У меня тогда возникло ощущение, что страны больше нет. Стало ясно, что Союз болен. И это смертельная, неизлечимая болезнь под названием паралич. Паралич власти». Эти слова Владимира Путина относятся к осени 1989 года, когда рушилась ГДР и когда подразделения советских спецслужб, находящиеся там, были брошены московским начальством на произвол судьбы. КГБ СССР просто не давал никаких указаний, в которых так нуждались его сотрудники, находящиеся в ГДР.

Для Путина произошедшие события не стали неожиданностью, хотя он и не думал, что все начнет разваливаться столь стремительно. Он ведь занимался политической разведкой, поэтому знал гораздо больше, чем многие другие, к тому же умел анализировать ситуацию. И давно пришел к выводу, что крах мировой социалистической системы, во всяком случае в том виде, в каком она находилась к концу 90-х годов, неизбежен. И надо сказать, что даже в системе КГБ он был совсем не одинок в подобных взглядах.

К тому же разведка всегда была самой фрондирующей структурой в КГБ. Ведь ее сотрудники годами жили за границей, и это не могло не влиять на их мироощущение. Домой возвращались ненадолго, в перерывах между назначениями, и в жизнь страны за это время часто просто не успевали вжиться. Зато начинали сравнивать с «той действительностью», и сравнение нередко выходило не в нашу пользу…

«Один из моих друзей работал в Афганистане старшим группы по линии безопасности, — рассказывал Владимир Путин журналистам в одном из своих интервью. — Когда он оттуда вернулся, мы, естественно, о многом с ним говорили… И я спросил, как он оценивает результаты своей работы в Афганистане. А дело в том, что при нанесении ракетно-бомбовых ударов, как теперь говорят, нужна была его подпись. То есть без его подписи решения о бомбардировке не принимались. Его ответ был для меня шокирующим. Он так внимательно посмотрел на меня и сказал: «Ты знаешь, я свои результаты оцениваю по количеству документов, которые я не подписал». Это, конечно, подействовало на меня как удар. После таких разговоров задумываешься, что-то переосмысливаешь.

Ведь это говорили люди, которых мы уважали, авторитеты в хорошем смысле слова. И вдруг их мнение шло вразрез с общепринятыми, устоявшимися шаблонами.

В разведке тогда позволяли себе мыслить иначе, говорить такое, что мало кто мог себе позволить».

В другой раз он рассказывал о своих впечатлениях после приезда в ГДР, о том, что уже тогда это государство показалось ему нежизнеспособным. Вот только предположить, что все случится так быстро, он не мог. Но тревога в душе жила, особенно за судьбы тех людей, с которыми был связан общим делом, которые работали на ведомство. Интересно, думал ли тогда Владимир Путин, что опасность коснется и его самого? Но это случилось.

Вечером в декабре 1989 года толпа возбужденных немцев подошла к зданию, в котором в Дрездене располагалась советская разведгруппа. Перед этим толпа только что разгромила окружное управление МГБ и забрала оттуда оружие. В чьих руках оно оказалось? Насколько эти люди умеют им владеть, насколько они уравновешенны? Ведь они могли быть просто пьяными или провокаторами, которые начнут стрелять с определенной целью…

В тот вечер начальник разведгруппы уехал за город, и найти его не смогли. Кстати, это был уже другой человек, у Лазаря Лазаревича закончился срок службы, и он уехал из Дрездена. В отсутствие начальника старшим на объекте оставался Владимир Путин. Он позвонил в штаб советской танковой армии, который тоже находился в Дрездене, и, рассказав о событиях, происходящих вокруг здания разведгруппы, попросил у командующего прислать солдат для охраны, чтобы предупредить возможные столкновения с возбужденной толпой.

«И вдруг, — рассказывал Путин, — услышал неожиданный ответ:

— Этого сделать не можем, потому что нет команды из Москвы. Сейчас все выясню и позвоню, — заключил командующий.

Чрез некоторое время, так и не дождавшись от него ответа, я позвонил командующему еще раз:

— Ну как?

И получаю совершенно ошеломляющий ответ:

— Москву запросил, но Москва молчит.

Дело уже шло к ночи.

— И что же делать будем? — спрашиваю.

— Пока ничем помочь не могу, — отвечает командующий.

И здесь я со всей отчетливостью осознал, что мы брошены и никто не принимает решения».

Позже, анализируя произошедшее, Путин скажет, что эти слова «Москва молчит…» произвели на него тогда ощущение сильнейшего удара.

Что ж, в такой ситуации, как ему казалось, оставалось одно— принять ответственность на себя. Путин поднял по тревоге группу пограничников, которая охраняла объект. Они, как и положено в подобных случаях, разобрали оружие, боеприпасы, открыли окна и выставили в них стволы автоматов.

А он пошел разговаривать с толпой. Надо сказать, что выбор был не прост. Ведь можно было, забаррикадировавшись и заняв круговую оборону, не вступая ни в какие переговоры, действовать по инструкции. Тогда, судя по настроению толпы, она, скорее всего, пошла бы на штурм здания, а пограничники были бы вынуждены стрелять. И были бы правы, поскольку действовали строго в соответствии с официальными установками на такой случай и не имели права допускать посторонних на объект, где находились секретные документы. Если бы они попали в чужие руки, офицер, ответственный за них, то єсть Владимир Путин, был бы немедленно отдан под суд военного трибунала.

Кроме того, многие документы касались конкретных человеческих судеб, агентурной сети, людей, которые сотрудничали со службой безопасности. Иначе говоря, документы не должны были попасть в руки толпы ни при каких обстоятельствах. Когда людям, окружившим здание, стало понятно, что пограничники настроены серьезно, напряжение еще более усилилось. Казалось, что толпа вот-вот хлынет внутрь, бросится на штурм здания. Значит, неминуемо будут жертвы…