Византиец. Смоленское направление - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Борисов cтр.№ 12

К палатке, возле которой стоял стол-лавка, мы подошли с Пахомом вдвоём. Помощников, видимо за неимением, он с собой не взял. Кто-то из его людей отдал команду гребцам разводить огонь и готовить еду. Охрана же в свою очередь поднялась на холм и, выбрав удобную позицию, посматривала по сторонам, но к нам даже и близко не подходила. Каждый был занят своим делом. И тут стало заметно, что команда корабля и вооружённые длинными ножами люди явно разобщены. Начиная от минимального общения между коллективами до полного разделения провианта. То есть приём пищи намеревались осуществлять не совместно. Тем временем, заметив в гостях эту особенность, я показывал товар лицом. Разложил стол-лавку, дабы использовать столешницу на всю площадь, и развязал завязки на сумке. Изделие китайского ширпотреба надувалось воздухом, блестело на солнце, создавая благоприятное впечатление качественного и дорогого материала. За многие годы работы в сфере оптовой торговли по мимике лица, движению пальцев я научился определять, заинтересован покупатель в товаре или нет. Купец же не просто приценивался, а буквально пожирал глазами изделия. Но длилось это не долго. Началось самое интересное и одновременно невероятно муторное занятие – таинство торга.

– Смотри, Ильич, мой товар, видишь какой шов? А цвет? Восковником или крушиной так не покрасить. Цены рубахам нет.

– Ну, цена-то товару завсегда есть. И много у тебя этих скурт [1] , то есть рубах?

– Дюжины три на продажу есть и платков столько же. Купить задумал?

– Может, и задумал, – отметив про себя, что может, и за так заберу, – почём отдашь?

– Дорого. Боюсь, серебра у тебя не хватит.

Пахом Ильич принял условие игры, считая, что находится на своём поле. Появился шанс честно обдурить собрата по ремеслу, так как он считал себя непревзойдённым мастером торжища, но что-то его настораживало. Пока грек вынимал из тюка паволок, он обратил внимание на жаровню с оставленной на ней сковородой. Вещь, конечно, хоть и нужная, но в походе бессмысленная, как, впрочем, и сама жаровня, если только путешествуешь не на корабле и не надо думать, где бы высвободить чуточку свободного места, куда впихнётся лишняя бочка или корзинка. К тому же учесть, что шатер слишком велик для одного да трава на поляне изрядно примята, как бывает после прохождения десятков пар ног, то вывод напрашивался сам собой. Алексий совсем не торговый гость, а находящийся здесь по каким-то интересам не понятно кто, куда-то спрятал своих людей и всё общение затеял исходя из своих коварных соображений. Видать, сильно надо было, чтобы его тут кто-нибудь заметил. Во время размышлений новгородец аккуратно, двумя пальцами приподнял за край воротника предмет торга и удивился необычному дизайну. Рубахи были превосходны, явно заморские, а не какой-то третьяк. Все виденные за его долгую жизнь из льна, шерсти, конопли и даже шёлка, иначе как рубище, назвать было нельзя. Это как сравнивать топоры из камня и высококачественной стали. Изумительно ровные стежки, отсутствие торчащих ниток и узелков, а способ пришития рукава, вообще из области невероятного. Теперь он уже другим взглядом оценил одежду продавца. Гладкая вся, словно сохла в натяг и те же ровные стежки. Не один день труда ушёл, чтоб добиться такого порядка. Впрочем, иной мастер успевает сделать вещь от зари до заката, где другой и за седмицу не осилит. Значит, товар у грека не такой и редкий, просто на глаза не попадался. И как результат всех осмыслений, новгородец с сожалением понял, что истинной цены изделию он не представляет. Вернее имеет понимание о нижней планке, если взять за эталон, хоть и с большой натяжкой, нарядную скурту посадника, проданную соседом по торгу за золотой солид.

– А может, поменяемся? – сделал я предложение новгородцу. – Я тебе рубаху – ты мне раба.

– Окстись, Лексей. Где это видано, раба за рубаху. Раб три гривны стоит, а дюжина рубах и на гривну не потянет, – не моргнув глазом, соврал купец.

– Пахом Ильич, я не хочу бахвалиться, но таких рубах больше нигде нет, ты это уже понял, поймёт и другой. Эти сорочки покупает только князь, ну может, ещё очень богатый купец, сам китайский император носит их, а его ближние сановники не могут себе этого позволить. Платки, так вообще отдельная тема.

– Гривну за дюжину скурт и половину за платки. Возьму всё! – Вроде как из милости предложили мне.

– Три сорочки за двух рабов, а за трёх добавлю платок, – стал опускаться в цене.

Хотелось поставить точку в сделке, да куда уж там. Новгородец уходил к ладье и с кем-то советовался. Два раза мне подводили группу людей, но каждый раз я указывал на необычайную худобу, и всё начиналось заново. Торговаться мы закончили только когда по какому-то поданному Пахомом знаку его стали звать снять пробу приготовленной каши. Один раб мне обошёлся в один платок и три рубашки, которые купец стал называть новым словом «сорочка». На обмен были заявлены десять человек, которые остались сидеть прямо напротив шатра. Достав блокнот из кармана, я стал писать договор мены, привычка оформлять сделки оказалась сильнее реалией. Заглядывая в мою писанину, Ильич поинтересовался, что я делаю?

– Как что? Договор сейчас составим, вдруг ты передумаешь, а потом скажешь, что ничего не было. Verba volant, scripta manent [2] , – пришлось пояснить, что вызвало не только улыбку, но и смешок.

– Это ни к чему. Ударили по рукам и достаточно, видаков вон, полная ладья. Чем ещё сможешь меня удивить, византиец?

– Много ещё чем, – загадочно ответил я, – но чуть позже. В накладе не останешься, поверь. Ты мне лучше вот что скажи, есть ли возможность приобрести несколько икон? Слышал я, есть в Смоленске пара мастеров, занятых этим промыслом.

– Действительно удивил! Обычно от вас их везут. Однако я постараюсь твой заказ исполнить. Будущим годом буду проходить здесь, так что жди. Кстати, со мной вой, что охраняли полон. В этом деле опытны, могу уступить. До утра они посторожат, а дальше не обессудь.

– Спасибо, за воев я подумаю, только ждать будущего года мне никак нельзя, иконы нужны сейчас.

– Это ж целую ладью из пары… туда-сюда гонять?

– А в чём сложность? Предоплату я сразу дам. Пока ты обернёшься, за это время мне сюда новый товар подвезут. Поторгуем по-настоящему. И мне польза и тебе выгода.

– Это если подвезут, а коли нет? До Смоленска не один день грести, людей кормить-поить надо. Затраты это всё, да не малые. Вот кабы ты дёгтя с десяток бочек заказал.

– Дёготь это очень интересно, но не сейчас.

Дальнейший разговор практически не имел смысла. Нежелание купца можно было понять. Гонять ладью из-за пары икон было равносильно отправке панелевоза из Ялты в Севастополь за двумя рулонами рубероида, но конечная точка ещё поставлена не была. После обмена Пахом перекинулся парой слов со своим охранником, тем самым, который участвовал в катании на надувной лодке, тот стал возражать, но после твёрдо произнесённого: «Савелий! Всё по уговору», – кивнув головой, отошёл к своим людям, плотно обступившим дымящийся котелок. Прислушавшись, я уловил несколько слов, одно из которых было «брони», а второе – «помощь». Вскоре разговор стих, и началось нечто интересное. Собеседник купца подошёл ко мне с предложением нанять двух человек для охраны, показав рукой на группу людей, сидящих поодаль гребцов. Я согласился и предложил поработать на меня сразу всем. В качестве оплаты намекнул на шёлковую сорочку, точно такую же, как нацепил Пахом. К моему удивлению, я получил отказ, правда, с пояснением, что отряд нанялся к купцу не просто охранять, вернее, сначала ловить рабов, а также попутно добраться до стольного града княжества. Вот только договор утратил силу, и хоть он теперь сам по себе, тем не менее, оставаться здесь желанием не горит. Однако если я с ним расплачусь серебром сейчас, приму на службу всех, кого он укажет, и в обозримом будущем посещу Смоленск, то он согласен. Где я возьму деньги, его, естественно, не интересовало, а сумма была названа внушительная. Пришлось обратиться к Ильичу, и все вместе решили проблему. В результате чего купец стал монополистом не только шёлковых платков, которые были перенесены на ладью в отдельном сундуке, но и остававшейся у меня горстки бижутерии. Получив за них два прутика серебра, где-то под полкило веса, я вновь подозвал Савелия. Деньги в моих руках, как я понял, были большими и, передав их ему получил в своё распоряжение отряд в восемь человек до конца лета. Со стороны Пахома Ильича мне были обещаны три иконы из церкви Михаила Архангела, в которой по слухам жил иконописец, и с десяток охочих до строительства людей из Смоленска. Довольный сделкой купец потирал руки и подсчитывал будущую прибыль, я же повёл свою охрану и купленных рабов к шатру. Разместившись, мы стали знакомиться. Начал с самого молодого, после чего он спустился к берегу и принёс от костра горящую ветку с наполненным водой котелком. Посмотрев на это, я указал пальцем на давно потухший мангал. Пока стряпали новый костёр и вешали на вертел котелок, я записал каждого по имени, узнал их возраст, приблизительно оценил рост и измерил размер обуви, сопоставляя со своей ногой. Всё это было попутно с расспросами, кто что умеет, где до этого жили, есть ли семьи. Итог блицопроса немного удивил меня. Нанятые охранники были ратниками из Рязани, входившими в ополчение одного из районов города. В мирное время они промышляли сопровождением купцов (чему я не особо поверил), а в лихую годину стояли на стенах. После захвата столицы степняками, воины сумели пробиться к реке и, побросав всё, что мешало быстрому шагу, перешли Оку по льду, скрываясь в лесу. От сотни Савелия после бегства осталось восемь человек. Родичи дружинников погибли либо в пламени пожара, либо в плену у кочевников. И основная причина, по которой они здесь, – деньги. Оставшись без средств и, как следствие, без должной экипировки и лошадей, не то что выкупить родных, даже отомстить обидчикам сложновато. Путь их привёл в Мстиславль, где по слухам набирали рекрутов в дружину. Только в городе им указали от ворот поворот. То ли условия найма были не подходящие, то ли ещё какая-то сложность возникла, но насколько я понял, ребята просто опоздали. Тут и подвернулся Пахом Ильич, совместивший нужду беглецов со своим интересом. Готовности рвать зубами «поганое племя» я не увидел, но идея совершать нечто подобное с настоящим оружием в руках проскакивала не раз.