– Не надо ничего исправлять, Эдин. Да и я настолько сейчас взвинчен, что не могу спокойно рассуждать. Думаю, мне нужно размяться. А вы пока подумайте над тем, как можно расторгнуть помолвку с Олирией!
– Ваше высочество, не уходите от разговора! – прокричал граф в спину уходящему сюзерену. – Имейте в виду, что я не покину вашей комнаты, пока вы не объясните мне, что случилось!
Но Краут даже не обернулся на подчиненного.
Гердер был в ярости. Он метался по кабинету, снося все на своем пути и разрывая подвернувшиеся ему под руку бумаги. То, что устроила эта парочка, вообще ни в какие ворота не лезет! Идея отца женить на Олирии этого блохастого проходимца уже не казалась такой привлекательной. Да его вообще нужно выставить из страны с требованием никогда больше не появляться! Ведь наверняка он использовал на Лиаре свою родовую магию приворота! Да, конечно же, его невеста не виновата, просто попала под чары. И это тогда, когда он уже добился некоторых успехов в деле ее обольщения! Эта мысль, а также разнос, устроенный представителю гармской делегации графу Эдину, его несколько успокоили.
Принцесса была настолько раздражена, что пренебрегла требованием отца ночевать в течение учебой недели в общежитии, и вернулась во дворец. Покружив по своей комнате и немного успокоившись, она направилась в комнату, которая была выделена ее секретарю, и обнаружила того, тискающего служаночку. Лимит воплей у нее на сегодня был превышен уже в несколько раз, но это не помешало ей опять прийти в ярость:
– Лорд Граудер, вы мне нужны! Сейчас! А ты, милочка, можешь убираться отсюда! Немедленно!
– И как ты мне это объяснишь, дорогой, – ядовито прошипела она после того, как они остались вдвоем.
– Но, Олирия, ты сама виновата! – перешел в нападение Биран. – Ты кружишь мне голову, соблазняешь, а когда я уже готов взорваться от обуревающей меня страсти («это должно ей понравиться» – гордо подумал он), всегда отступаешь и бросаешь меня умирать от жажды. Я так хочу тебя, – хрипло прошептал он, удачно имитируя страсть.
– Я тоже, – неуверенно сказала принцесса, явно успокаиваясь.
– Так что же мешает тебе быть моей, полностью моей, о звезда моего сердца?
– Ох, Гердер сказал, что открутит мне голову, если я … это сделаю до брака, – чуть порозовела Олирия. – А он свое слово держит.
«Мне он тоже кое-что пообещал открутить. Жизненно необходимое», – мрачно подумал Граудер, но вслух сказал:
– Дорогая, если тебя останавливает только это, тогда тебе срочно нужно выходить замуж за этого твоего гармского принца. Я же прекрасно понимаю, что жениться на тебе мне не позволят твои жестокие родители, но так хотя бы мы сможем насладиться друг другом. («И он увезет тебя далеко-далеко».)
– А если, – ее величество застенчиво поковыряла ковер носком туфельки, – ты меня как бы скомпрометируешь, – и с надеждой посмотрела на возлюбленного. – Тогда бы мы с тобой могли пожениться.
– Э-м, боюсь, дорогая, что я настолько неподходящая фигура в глазах твоих родителей, что до свадьбы я просто не доживу.
Олирия тяжело вздохнула от несправедливости жизни и начала искать утешение в поцелуях. Искала она долго и тщательно. Уходила принцесса с мыслью, что ей срочно надо замуж. Очень срочно. И к сожалению, кандидатура была только одна.
В комнате принца Краута уже давно погасли магические светильники, но он и не думал возвращаться. Граф Эдин злился, но к себе все-таки не уходил, решив проявить упорство и дождаться возвращения сюзерена. Вдруг дверь приоткрылась, впустив тоненькую женскую фигурку. «Вернулась все-таки», – удовлетворенно подумал граф, приподнимаясь навстречу девушке с кровати принца, на которой он развалился. Та, немного помявшись на пороге, подошла к нему и села рядом, явно не зная, что ей делать дальше. «Совсем неопытная, наверное», – решил мужчина и провел рукой по нежному бедру. Девушка вздрогнула, но не отстранилась, тогда он более уверенно привлек ее к себе и поцеловал приоткрывшиеся губы. Служанка коротко вздохнула и обвила его шею своими руками. Эдин продолжая ее целовать, умело освобождал свою партнершу от одежды. Кожа ее прямо-таки светилась в свете луны и пахла розами, маленькие упругие грудки так и манили накрыть их суровой мужской рукой, а попка была так хороша, что если бы граф писал стихи, то посвятил бы ей как минимум сонет. Опуская ее на постель принца, он подумал было, что нужно бы все-таки перейти в свою комнату, а то как-то нехорошо получается удовлетворять свою похоть на кровати сюзерена, но эта мысль быстро покинула затуманенную страстью голову. Когда он раздвинул ее ножки, она пискнула и сделала попытку вырваться, но граф удержал, хрипловато проговорив:
– Все хорошо, дорогая.
– Пожалуйста, – прошептали под ним. – Не торопись. У меня еще никого не было.
«Лучше бы прислали кого поопытней», – раздраженно подумал граф, однако решил сделать девочке приятное, все-таки многочисленные победы на любовном фронте обязывали. Его руки и губы запорхали по ее телу, заставив ее вскоре выгибаться и постанывать от страсти, и когда он вновь сделал попытку в нее войти, возражений с ее стороны уже не было.
Утром вся гармская делегация проснулась от истошного визга в комнате принца Краута. Ринувшись туда, они обнаружили в кровати графа Эдина и принцессу Олирию, которая вопила не переставая, в ужасе таращась на графа. Тот в панике пытался успокоить девушку, но так до сих пор и не преуспел. Картину дополняла разбросанная по всему помещению одежда и характерные пятна на переворошенном постельном белье, при виде которых ворвавшимся сразу стало понятно, что же произошло здесь этой ночью.
Вернувшийся вскоре гармский принц обнаружил своих соотечественников взбудораженными и активно обсуждающими новости. Когда его ввели в курс дела, он пришел в полный восторг.
– Граф, не ожидал от вас такой самоотверженности, – восхищенно сказал Краут. – Я только успел попросить вас подумать о том, как можно расстроить нашу свадьбу, а вы уже полностью овладели ситуацией. Все-таки ваш дипломатический опыт оказался крайне полезен. Не зря отец настаивал на том, чтобы обязательно включить вас в состав делегации! Найти единственный возможный выход и с блеском его реализовать!