Старые долги - читать онлайн книгу. Автор: Фредди Ромм cтр.№ 43

– Ты сволочь! Ухаживал за мной, чтобы выйти на нашу группу и предать нас всех гестаповцам. Тебя убить мало! Жаль, не могу вернуться в сорок второй, чтобы сделать это тогда.

Сорокин-старший широко улыбнулся:

– Маша, а ведь ты не сможешь выстрелить в меня. Не только потому, что я уже старый, но ты вообще не сумеешь убить человека. Зачем тебе пистолет? Попугать меня? А вдруг от страха у меня случится инфаркт и я умру у тебя на глазах?

– Ты прав, я не выстрелю в тебя. И не хочу, чтобы тебя инфаркт схватил. А вот чего я хочу – чтобы все твои односельчане узнали, как ты поступил, кавалер краденых орденов.

В кадр вступил Соколов, он же Георгий Зингер. Он мягко тронул Любу за плечо:

– Маша! Не делайте этого!

– Георгий! Зачем вы пришли сюда? Вы следили за мной?

– Да. Простите, Маша, когда мы расстались, я вдруг вспомнил, что видел вас однажды в лечебном комплексе. У вас такие глаза, что трудно забыть…

– Ах, Георгий, опоздали бы вы на пару минут…

Сорокин-старший облегчённо вздохнул и просиял.

– Сколько у меня гостей! Бывшая невеста, бывший друг! Все пришли разоблачать меня, но между собой договориться не можете. Вы нравитесь друг другу, да? Так зачем вам возиться со старой развалиной? Ах, молодёжь, молодёжь…

– Маша, ни к чему вам убивать его. – Георгий бросил в сторону Сорокина-старшего холодный презрительный взгляд. – Пусть его задушит собственная злоба.

Зингер мягко забрал у Маши пистолет и опустил его к себе в карман. Старик удовлетворённо хмыкнул: дурочка Маша даже не воспротивилась.

– Вы правы, Жора, – еле слышно отозвалась она. – Этот мерзавец не сегодня-завтра сам концы отдаст, да и не похож он на того Владика, который клялся мне в любви, чтобы проникнуть в смоленское подполье и раскрыть его немцам…

Убедившись, что никто его убивать не собирается, Владлен Сорокин окончательно приободрился:

– Верно, Маша. Не можете вы вернуться в прошлое. Да и не стоит. Что было – быльём поросло. Столько лет ведь прошло. И потом, зачем? Все вы опять живы, по-прежнему молоды и красивы, а я старик. Что с меня взять? Эх, Машка, знала бы ты, как хороша – с пистолетом в руке. Хотя и без него…

– Обойдусь без твоих комплиментов. Слишком хорошо их помню – всего лишь год назад слышала. Сволочь, как же я тебе поверила…

– Не суди себя строго, Машенька, – Владлен Петрович слабо усмехнулся. – Ваш командир группы не должен был так халатно относиться к вербовке новых членов. «Приводите своих друзей и родственников» – что это за глупость? Если бы не я, всё равно вас кто-нибудь да выдал бы. А так, благодаря мне, ты и теперь молода и красива, живёшь в Америке, зарабатываешь доллары, катаешься по Бродвею. А не хочешь ли взглянуть вот на это?

Старик неуверенно шагнул к секретеру и открыл его. Старая мебель жалобно скрипнула, будто обиженная на беспокойство. Сорокин достал запылённую зелёную папку.

– Прочти, Машенька!

Он протянул бумаги девушке, но та брезгливо отстранилась.

– Убери эту гадость. Сам расскажи, что это за откровение. Постараюсь тебе поверить.

– Это, дорогие мои Маша и Жора, одно из расстрельных дел Смоленского областного отдела НКВД. В этом секретере их сотни. Здесь, в подвале – тысячи. Вы ведь воевали за Родину, за Сталина, не так ли? Чтобы дорогой товарищ Сталин по-прежнему расстреливал ваших сограждан? А как вам расстрелы пленных поляков и финнов? Вот и объясните: почему Мария Карецкая и Георгий Зингер, помогавшие Сталину убивать советских и иностранных граждан, белые и пушистые, а старый Владлен Сорокин, помешавший им в этом, предатель и негодяй?

Георгий ничего не ответил, только губы его сжались и слегка побледнели. Маша немного смутилась, но тут же взяла себя в руки:

– Лжёшь ты, гад. Не за то мы сражались, чтобы Сталин расстреливал людей. И не для того ты нас предал, чтобы их спасти. Не наша вина, что выбор такой был – то ли Сталин, то ли Гитлер. Верно, не понимала я, что собой представляет Сталин. Но ты вот точно знал, что Гитлер сверхубийца, и старался для него изо всех сил. А впрочем… Ты ведь не только для Гитлера старался. Слышала я, ты после войны в КГБ работал. Как же это так, а? Борец против советского тоталитаризма – и вдруг туда подался! И как же тебе удалось устроиться туда? О, знаю! – после короткой паузы воскликнула девушка. Благодаря как раз этому! – она указала на секретер.

Сорокин усмехнулся, но ничего не ответил. Маша продолжала:

– Ну да, разумеется. С таким багажом ты мог многих прижать, особенно после тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Как же ты все эти бумаги раздобыл, а? Неужели немцев ограбил?

– Что там было грабить? Сами бросили его, когда драпали от красных, я просто аккуратно всё собрал да перевёз сюда. – Владлен Петрович гордо улыбался.

– О, теперь понятно, почему тебе так дорога эта деревенька. Я-то думала – любовь к малой родине. Как же! Не можешь ты, Сорокин, любить никого и ничего. И ненавидеть не можешь. А способен только предавать. Предал меня, нашу группу, Георгия, многих других ребят из подполья. Потом предал своих немецких благодетелей. Ты в этом деле профессионал. – И Маша замолчала.

– Что же, друг детства, – вздохнул Зингер. – Я-то приехал сюда, чтобы спросить, почему ты меня предал, а оказывается – я всего лишь один из многих. Что же, и это ответ.

Сорокин мрачно усмехнулся, дряблые щёки его заколыхались.

– Глуп ты, бывший друг. Многих я сдал немцам, но ты был первым. Знаешь почему? Нам обоим нравилась одна и та же девчонка. Ты был старше, красивее, сильнее. У меня рядом с тобой шансов не было. С помощью немцев я их получил. Хотя, сказать по правде, когда остался с ней наедине, то понял, что не так уж хотел её, а просто завидовал тебе, но отступать было неохота. И ничего, вот жизнь и прожита. Да ещё и вас повидал на прощание. – Он широко улыбнулся. – А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь: мой внучек Саша. – И посмотрел куда-то за спину Георгия и Маши.

– Снято! – громко объявила Меньшикова. – Миша, извини, сейчас сделаем перерыв, пусть Люба, Лёня и Анатолий Степанович отдохнут.

– Я не устала! – негромко сообщила Люба, но скорее в порядке констатации, нежели протеста.

– Отдыхаем! Вы, все трое, молодцы. А теперь – на улицу!

Едва Люба вышла за дверь, режиссёр поймала её за руку и шепнула:

– Люба, ты молодчина, но Толю надо беречь! Ему трудно угнаться за вами, а сознаваться он не хочет.

– Я не возражаю, – улыбнулась героиня утра. – А знаешь, в какой-то момент я вдруг поверила, что действительно сражалась в смоленском подполье, а Анатолий Степанович, то есть Владлен Сорокин, меня предал.

– Я видела! – улыбнулась Меньшикова. – И ты сыграла замечательно!

– Другие тоже!

– Конечно! Но у них опыта побольше твоего, а сыграли вы на равных. Так что – молодчина, не отказывайся! И… я видела у Алины материалы съёмок, где ты в роли Жюльетт – блестяще!