История целибата - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Эбботт cтр.№ 123

На поле брани Жанна производила на солдат неизгладимое впечатление. Она чудесным образом командовала армиями, воодушевляла воинов, составляла планы сражений и вела войну так, будто за плечами ее была целая жизнь, проведенная в военной подготовке и сражениях. Как вспоминал герцог Алансонский:

все поражались… тому, с какой мудростью она действует и с какой ясностью ведет войну, как будто она была капитаном, у которого за плечами осталось двадцать или тридцать лет боевого опыта; особенно когда она занималась артиллерией, потому что в этой области ей не было равных [588] .

Религиозные ценности укрепляли военный гений Жанны и ее личную храбрость. Она отказывалась проливать кровь и в битве предпочитала поднимать штандарт, а не меч. Она воздерживалась от сражений в праздник Вознесения Господня, усердно молилась, каждый день ходила к мессе и часто совершала таинство евхаристии. Она запрещала богохульствовать, играть в азартные игры и заниматься проституцией в солдатских лагерях.

Впечатляющая глубокая духовность Жанны также притупляла восприятие мужчинами ее красоты и сексуальной притягательности. Действительно, она чувствовала себя настолько безопасно, что не предпринимала никаких мер для собственной защиты. Спала она рядом с Жаном де Мецем, давшим клятву, что «никогда не имел никакого желания или плотской страсти по отношению к ней». Герцог Алансонский выразился более точно.

Иногда, когда мы находились в полевых условиях, я спал с Жанной и солдатами «на соломе» и порой видел, как Жанна готовится отойти ко сну, бывало, смотрел на ее груди, которые были прекрасны. Тем не менее она никогда не вызывала у меня никаких плотских побуждений.

Самым важным свидетелем этого явления был оруженосец Жанны Жан д’Олон. Он тоже часто видел ее обнаженную плоть, включая груди и ноги, когда вооружал ее или перевязывал ей раны. Но, несмотря на собственную молодость и развитую чувственность, ни сам он, ни другие бойцы не испытывали по отношению к ней никаких эротических желаний.

Свидетельств такого рода до нас дошло очень много. Все солдаты как один «верили, что желать ее невозможно». Эта их вера была настолько сильна, что в ее присутствии у них вообще пропадало влечение к женщинам, и многие боялись навсегда утратить интерес к прекрасному полу.

Опасность проявления похоти со стороны окружавших ее мужчин переодетой в мужское платье очаровательной Жанне не грозила. Однако этого нельзя было сказать о превратностях войны. 23 мая 1430 г. при защите города Компьень, расположенного к северу от Парижа, ее взяли в плен бургундцы и продали своим английским союзникам за внушительную сумму в двенадцать тысяч крон.

Англичане посадили ее в тюрьму и заставили носить женскую одежду. Кроме того, они пытались ее опорочить, представляя как сопровождавшую армию шлюху, после чего Жанна попросила, чтобы ее официально обследовали. Герцогиня Бедфордская распорядилась провести еще один гинекологический осмотр, подтвердивший ее девственность. Жанна произвела настолько сильное впечатление на герцогиню, что та запретила всем мужчинам, включая охранников и солдат, прикасаться к заключенной. Кроме того, она послала портного Жаннотина Симона сшить Жанне платье. Во время примерки Симон «мягко положил руку ей на грудь», но Жанна ударила его по лицу. Вместе с солдатским платьем она утратила защиту от сексуальной привлекательности, на которую стали реагировать мужчины [589] .

В феврале, марте, апреле 1431 г. Жанна была переведена в Руан, где более ста членов церковного суда инквизиции, включая епископа Бове и помощника папского инквизитора, обвинили ее в ереси и колдовстве. Расследование продолжалось мучительно, но по мере того, как проходили недели, ее следователи все в большей степени сосредоточивались на ее идолопоклонническом почитании ложных богов – трех святых из ее видений, и преобразовании ее собственной личности в мужского идола «обманным путем», поскольку она носила доспехи и штаны.

В конечном итоге Жанна была осуждена за то, что, в отличие от почтенных переодетых святых, старавшихся полностью поменять свои женские личности, чтобы жить как монахи, она и не думала утаивать свой пол. Иногда она нарочито делала его очевидным, как, например, тогда, когда обнажала раненую ногу, чтобы оруженосец мог натереть ее оливковым маслом или свиным салом, либо когда раздевалась перед сном. Никто и никогда не принимал Жанну за мужчину.

До того дня, когда она была приговорена к смертной казни, Жанна, казалось, не могла всерьез относиться к своему переодеванию в мужское платье как к «греху». «Одежда играет очень маленькую роль, одну из самых незначительных» – так звучал один из ее записанных комментариев на эту тему. Она также связывала это с профессией военного и клялась, что «никогда ни за что не станет обещать, что не будет вооружаться и носить мужскую одежду» [590] . Оправданием переодевания мужчиной для Жанны была необходимость руководить войсками, но ее следователи настойчиво указывали на то, что это не объясняет, почему она продолжала носить мужскую одежду при каждом возможном случае: в тюрьме, в церкви, в суде. Столкнувшись с их неумолимой логикой, а также отказом позволить ей совершать Святое причастие, пока она не будет в женском платье, Жанна прибегла к высшему авторитету в области своей одежды: «Господу нравится, чтобы я была так одета, – сказала она. – Я делаю это по указанию и распоряжению Господа нашего… Когда сделаю то, что была послана сделать Господом, я переоденусь в женские одежды» [591] .

Почему перед лицом такой грозной и очевидной опасности Жанна была настолько упорна в этом решении? В тюрьме, закованная и охранявшаяся одними мужчинами, она постоянно подвергалась угрозе изнасилования. И тем не менее она никогда не говорила о том, что носила мужскую одежду для собственной защиты. Вместо этого она защищала свой выбор как повиновение божественным указаниям и как средство ее самоопределения. В окружавшей ее атмосфере средневековья данный ею обет целомудрия вкупе с тем, что она носила мужскую одежду, скорее определял, чем скрывал ее половую принадлежность.

Многозначителен выбор прозвища, сделанный Жанной, – Орлеанская дева, а не Девственница. Второе имело некоторую религиозную коннотацию святости, в то время как «дева» скорее было связано со светским девичеством, предшествующим браку, и часто с вдовством. Жанна не рассматривала свой пол в качестве духовного препятствия носить мужскую одежду. В отличие от святых, носивших одежду противоположного пола, чье целомудрие и портняжное искусство позволяло им заточать себя в монастырях, Жанна использовала как свою девственность, так и мужское одеяние для обретения более широкого доступа к миру.

По мере развития судебного процесса Жанна связывала свое целомудрие и мужскую одежду вместе в качестве элементов Божественной воли, хотя допускала, что предпочитала мужскую одежду женской. Кроме того, она ясно давала понять, что отвергает для себя занятия, присущие женщинам, заявляя, что «есть достаточно других женщин, которые могут ими заниматься» [592] . Благодаря своей матери она шила так же хорошо, как любая другая женщина, но предпочитала исполнять данные ей божественные указания спасти Францию. Важнейшим предварительным условием для этого было сохранение ею девственности – сексуально активная или восприимчивая женщина не прожила бы и дня в качестве командира ее армии, состоявшей из мужчин.