Взлет и падение Третьего Рейха - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Ширер cтр.№ 214

Я убежден, что палата поверит мне …что я говорю от всего сердца…»

О неотвратимом приближении самого тяжелого в истории Англии испытания было объявлено, как написал потом Нэмир, со странными паузами.

Чемберлен прекрасно понимал, как явствует из секретных бумаг, что будет иметь проблемы внутри собственной страны, которая переживала критический момент, что в такой ситуации его правительство может быть лишено доверия.

Покинув палату общин, он немедля позвонил Даладье. Известно время звонка — 9.50 вечера. Кадоган, который тоже слушал разговор, сделал его запись.

Чемберлен: Положение очень серьезное… Только что в палате все яростно выражали свой гнев… Если Франция будет настаивать на 48-часовом ультиматуме, срок действия которого начнется с завтрашнего полудня, правительство не сможет справиться с ситуацией.

Премьер-министр сказал, что он прекрасно понимает, что именно Франции предстоит принять на себя главный удар Германии. Но он полагает, что сегодня же вечером необходимо принять какое-то решение.

Он предложил компромисс… Ультиматум, действие которого начнется в 8 утра и истечет к полудню…

Даладье ответил, что пока английские бомбардировщики не будут готовы немедленно вступить в бой, для французов лучше, если это возможно, отсрочить нападение на немецкие армии на несколько часов.

Менее чем через час, в 10.30 вечера, Галифакс позвонил Бонне. Он убеждал французов принять предложение Англии, то есть предъявить Германии в 8 часов 3 сентября ультиматум, срок которого будет истекать к полудню того же дня. Министр иностранных дел Франции не соглашался с английским предложением, он протестовал, заявляя, что столь поспешные действия произведут «удручающее впечатление». Он требовал от Лондона выждать хотя бы до полудня, прежде чем предъявлять Германии ультиматум.

Галифакс: Правительство его величества не может дожидаться указанного вами часа… Сомнительно, чтобы (английское) правительство смогло сохранить свои позиции.

Палата общин должна была собраться в воскресенье 3 сентября, в полдень. Чемберлену и Галифаксу после того, что произошло на предыдущем заседании, было ясно: чтобы кабинет остался у власти, необходимо дать палате ответ на поставленный ею вопрос. В 2 часа ночи французский посол в Лондоне Корбэн предупредил Бонне, что кабинет Чемберлена может быть низложен, если не даст парламенту конкретного ответа. Заканчивая разговор с Бонне, Галифакс заявил, что Англия предлагает действовать «на свой страх и риск».

Телеграмма Галифакса Гендерсону прибыла в Берлин в 4 утра. В заявлении, которое он должен был сделать правительству Германии в 9 утра в воскресенье 3 сентября, упоминалось о британской ноте от 1 сентября, в которой Великобритания заявляла о своей готовности выполнить обязательства, данные Польше, если немецкие войска не будут быстро выведены оттуда.

«Хотя это сообщение было сделано более чем 24 часа назад, — говорилось далее, — на него не получено никакого ответа, более того, удары немецких войск в Польше продолжались и становились все более интенсивными. Имею честь сообщить вам, что если до 11 утра по британскому летнему времени сегодня, 3 сентября, правительство Германии не представит удовлетворительных гарантий правительству его величества в Лондоне, два государства будут находиться в состоянии войны, начиная с указанного выше времени».

В предрассветные часы Гендерсону нелегко было связаться с Вильгельмштрассе. Ему сказали, что в 9 утра Риббентроп не сможет его принять, однако посол может оставить свое заявление официальному переводчику д-ру Шмидту.

В тот исторический день д-р Шмидт проспал. Когда он в спешке подъезжал на такси к министерству иностранных дел, то увидел, как британский посол уже поднимается по ступенькам. Вбежав через боковой вход, Шмидт умудрился ворваться в приемную Риббентропа как раз в тот момент, когда часы били девять, и принять Гендерсона минута в минуту. «Он вошел с очень серьезным видом, — вспоминал позднее Шмидт, — пожал мне руку, но отказался сесть, когда я ему предложил. Он так и стоял с торжественным видом посреди комнаты». Посол зачитал вслух британский ультиматум, вручил его копию Шмидту, попрощался и ушел.

Официальный переводчик поспешил с документом на Вильгельмштрассе. В приемной фюрера он застал многих членов кабинета, а также некоторых высших партийных деятелей, которые в тревоге ждали новостей.

«Когда я вошел в следующую комнату, — вспоминал Шмидт, — Гитлер сидел за столом, а Риббентроп стоял у окна. Оба выжидательно поглядели на меня. Я остановился в некотором отдалении от стола Гитлера и медленно перевел английский ультиматум. Когда я закончил, стояла абсолютная тишина.

Гитлер молча смотрел прямо перед собой… После недолгого молчания, показавшегося мне вечностью, он повернулся к Риббентропу, который так и остался стоять у окна.

«Что теперь?» — спросил Гитлер, гневно, глядя на него, как будто министр иностранных дел ввел его в заблуждение по поводу возможной реакции Англии.

Риббентроп чуть слышно произнес: «Я полагаю, Франция предъявит аналогичный ультиматум в течение часа».

Исполнив свой долг, Шмидт удалился, по дороге через приемную рассказав собравшимся, что произошло. Они тоже замолчали. Потом произошло следующее:

«Геринг повернулся ко мне и сказал: «Спаси нас Боже, если мы проиграем войну!»

Геббельс стоял в углу, подавленный, погруженный в свои мысли. Все, кто находился в комнате, были крайне встревожены».

В это время вездесущий Далерус предпринимал дилетантские попытки предотвратить неизбежное. В 8 часов Форбс рассказал ему о британском ультиматуме, который через час будет предъявлен правительству Германии. Он помчался в штаб-квартиру люфтваффе, чтобы встретиться с Герингом и призвать его позаботиться о том, чтобы ответ немцев на английский ультиматум был «разумным». Он предложил фельдмаршалу до 11 часов самому объявить о своей готовности прилететь в Лондон «для переговоров». В своей книге шведский бизнесмен утверждает, что Геринг принял его предложение, позвонил Гитлеру и тот тоже согласился. В немецких документах об этом не упоминается. Д-р Шмидт дает понять, что в начале десятого Геринг находился не в штаб-квартире люфтваффе, а в приемной Гитлера.

В любом случае не вызывает сомнений, что шведский посредник звонил в Форин оффис, причем не один раз, а два. В первый раз он позвонил в 10.15 утра и взял на себя смелость сообщить, что ответ немцев на ультиматум правительства Великобритании «на подходе» и что немцы все еще «очень хотят удовлетворить британское правительство и дать гарантии не покушаться на независимость Польши» (!). Он полагал, что Лондон рассмотрит ответ Гитлера «в самом благоприятном свете».

В 10.50, за 10 минут до истечения срока ультиматума, он снова позвонил в министерство иностранных дел в Лондон. На этот раз он изложил свое предложение, заключающееся в том, чтобы Геринг немедленно вылетел в английскую столицу. Он все еще не мог взять в толк, что время дипломатических маневров прошло. Однако ему сразу же дали это понять. Галифакс твердо заявил, что его предложение не может быть принято. Правительству Германии задан конкретный вопрос, на который «ждут конкретного ответа». Правительство его величества не может терять времени на переговоры с Герингом.