Взлет и падение Третьего Рейха - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Ширер cтр.№ 161

Поэтому он и просил доктора Гаху приехать. Это последняя добрая услуга, которую он может оказать чешскому народу… Возможно, визит Гахи предотвратит самое худшее… Время идет, в шесть часов немецкие войска вступят на территорию Чехословакии. Ему неловко говорить об этом, но каждому чешскому батальону противостоит немецкая дивизия. Он посоветовал бы сейчас Гахе с Хвалковским удалиться и обсудить, что делать.

А что оставалось делать? Старому, сломленному президенту не нужно было и удаляться, чтобы все решить. Он сразу сказал Гитлеру: «Положение ясно. Сопротивление было бы безумием». Но что сейчас, в 2 часа ночи, когда до вторжения осталось всего четыре часа, он может предпринять, чтобы чешский народ не оказал сопротивления? Фюрер ответил, что об этом Гахе лучше всего посоветоваться со своими соратниками. Германская военная машина уже запущена, и остановить ее невозможно. Гахе необходимо немедленно связаться с Прагой. «Это ответственное решение», — сказал Гитлер, если верить секретным записям, но зато на горизонте ему виделся долгий период мира между двумя нациями. Если же будет принято другое решение, то уничтожение Чехословакии, очевидно, неминуемо.

Когда Гитлер отпустил своих гостей, было 2.15. В соседней комнате Геринг и Риббентроп усилили давление на несчастных чехов. Согласно докладу в Париж французского посла, ссылавшегося на достоверные, с его точки зрения, источники, Гаха и Хвалковски протестовали против унижения своей нации. Они заявили, что не могут подписать документ о капитуляции, что в противном случае народ проклянет их.

«Немецкие министры (Геринг и Риббентроп) были неумолимы, — отмечал в своем докладе Кулондр. — Они буквально бегали за Гахой и Хвалковским вокруг стола, на котором лежал документ, стараясь вложить им перо в руки, и предупреждали, что если те не подпишут документ, то через два часа половина Праги будет превращена бомбардировщиками в руины, причем это будет только начало. Сотни бомбардировщиков ожидают приказа на взлет. Они получат его в шесть утра, если на документе не будет подписей» [42] .

— Но мне казалось, что такая фраза послужит хорошим аргументом и позволит быстрее закончить дело».

В это время доктор Шмидт, который, как может показаться, был очевидцем самых драматичных моментов истории Третьего Рейха, услышал, как Геринг крикнул: «Гахе плохо!» Позвали доктора Морелля.

По воспоминаниям Шмидта, нацистская верхушка на мгновение испугалась, что чешский президент скончается у них на руках, «а назавтра весь мир скажет, что его убили в канцелярии». Доктор Морелль считался специалистом по уколам — позднее он чуть не свел своими уколами в могилу Гитлера. Он сделал укол доктору Гахе, после чего тот пришел в себя. Президент почувствовал себя достаточно бодро, чтобы взять телефонную трубку, которую вложили ему в руку, и поговорить с Прагой по каналу, заказанному Риббентропом. Гаха рассказал чешскому правительству о том, что произошло, и дал совет подчиниться требованиям немцев. Потом, получив второй укрепляющий укол от доктора Морелля, президент республики, существование которой близилось к закату, снова встретился с Адольфом Гитлером и подписал смертный приговор собственной стране. Это случилось 15 марта 1939 года без пяти четыре утра.

Шмидт вспоминает, что текст был составлен Гитлером заранее. Пока Гахе было плохо, немецкий переводчик переписывал официальное коммюнике, также составленное заранее, которое Гаху и Хвалковского заставили подписать. Текст его гласил:

«Берлин, 15 марта 1939 года.

Сегодня фюрер принял президента Чехословакии доктора Гаху и министра иностранных дел Чехословакии доктора Хвалковского по их просьбе. На встрече присутствовал министр иностранных дел фон Риббентроп. На встрече, прошедшей в доверительной атмосфере, обсуждалось серьезное положение, сложившееся в Чехословакии в результате событий последних недель.

Обе стороны высказали единодушное мнение, что их усилия должны быть направлены на поддержание спокойствия, порядка и мира в этой части Центральной Европы. Президент Чехословакии заявил, что для достижения этой цели и мирного урегулирования он готов вверить судьбу чешского народа и самой страны в руки фюрера и германского рейха. Фюрер выслушал это заявление и выразил намерение взять чешский народ под защиту германского рейха и гарантировать ему автономное развитие в соответствии с национальными традициями».

Этот шаг стал, пожалуй, вершиной политической изворотливости Гитлера. Одна из секретарш Гитлера вспоминала, что после подписания документов он вбежал в комнату, обнял по очереди всех женщин, которые там находились, и воскликнул: «Дети мои, это величайший день в моей жизни! Я войду в историю как величайший деятель Германии!»

В 6 утра 15 марта немецкие войска вошли на территорию Богемии и Моравии. Им не было оказано сопротивления, и к вечеру Гитлер с триумфом прибыл в Прагу. Он полагал, что в Мюнхене Чемберлен пытался лишить его этого триумфа. Перед отъездом из Берлина он обратился к народу Германии, повторив все ту же ложь о «страшных притеснениях» и терроре со стороны чехов, которым он был вынужден положить конец. Он гордо провозгласил: «Чехословакия перестала существовать!»

Ночевал он в Градчанах — древней резиденции чешских королей, вознесшейся на высоком берегу Влтавы. Еще недавно здесь жили Масарик и Бенеш, строившие первое в Центральной Европе демократическое государство. И вот месть фюрера свершилась. Свое удовлетворение по этому поводу он выразил в ряде заявлений. Он сполна отплатил чехам, жгучая ненависть к которым переполняла его, австрийца, еще 30 лет назад, в период бездомной жизни в Вене, и которая вновь вспыхнула в нем, когда Бенеш осмелился противостоять ему, всемогущему диктатору Германии.

На следующий день он объявил о создании протектората Богемия и Моравия, который получит автономию и самоуправление, что на самом деле означало: чехи окончательно попали под пяту Германии. Вся полнота власти передавалась «рейхспротектору», его статс-секретарю и главе гражданской администрации, которые назначались фюрером. Чтобы успокоить общественное мнение Англии и Франции, Гитлер вновь вспомнил об «умеренном» Нейрате и назначил его протектором. Два судетских лидера — Конрад Генлейн и Карл Герман Франк — получили возможность отомстить чехам, так как были назначены соответственно главой гражданской администрации и статс-секретарем. Немного времени оставалось до того дня, когда Гиммлер, шеф германской полиции, полностью подчинил себе протекторат. С этой целью он назначил Франка главой полиции протектората и присвоил ему высокий эсэсовский чин [43] .