Я, президент и чемпион мира - читать онлайн книгу. Автор: Лали Морошкина cтр.№ 61

Вернувшийся домой Георгий Канделаки вылил свой гнев на бедного Симбу Собака тяжело переживала немилость, перестала есть и вскорости умерла.

— Надо было собаке делать прививку, а не Лали! — шутил печальный Георгий. Ведь она сибирской выносливой породы! А та не вынесла…

Через две недели я и Георгий готовились лететь в Женеву, когда ранний звонок уведомил меня о нежданной кончине Виктора. Талес ушел в 57 лет, сейчас в 57 лет меня покидал и Виктор.

«По закону подлости, — это было первым, что пришло в мою эгоистичную голову, — еле наладила отношения, еле подружились, дети его полюбили, и именно теперь он ушел», — причитала я.

Во время прощания на кладбище я не проронила ни слезинки, — папа был прав, я не смогла его оплакивать, как Талеса…

* * *

В 2004 году во время очередной военной авантюры в Цхинвали погибло множество грузин. Гостиница Георгия стала похожа на военную базу.

— Любимая, посмотри, я открыл рынок вертолетов, — смеялся Георгий и указывал на летательные аппараты во дворе гостиницы.

С условной границы осетины выкрали 50 вооруженных грузинских солдат и, что самое унизительное, освобожденных пленных выдали не военным, а родителям. В боксерском зале Георгия блюстители порядка избили и так прошедших через пытки парней. Всю ночь мы слышали их стоны. Но помочь им нам не разрешили.

Тем временем люди начали отходить от «розовой» эйфории. Заряд протеста усиливался, и телевидение «Аку» потихоньку стало рейтинговым. Чтобы не потерять квалификацию и сноровку, приехав из деревни, я облегчала ум и сердце в политических дебатах на «Кавкасии».

В стране восторжествовал хаос, на улицах одного за другим расстреляли нескольких молодых парней, университет заняли люди из «Кмара», поувольняли всех лекторов, выражающих недовольство. Конечно, репрессий не избежала и я. Георгия заставили покинуть Федерацию бокса. Отныне спортивными федерациями руководили исключительно «националы». Продавать было уже нечего, поэтому я решила продать дом. С таким трудом доставшийся, я так легко его уступала, но что мне было делать?

Георгий строил дворец бокса в Верийском саду. Несмотря на отсутствие средств, он все равно умудрялся что-то доставать… В один прекрасный день Георгий начал делать подкоп для обустройства подвала.

— Что ты делаешь, сейчас не время для этого! — высказала я свое недовольство.

Георгий сделал вид, что не услышал меня.

Целый день я следила за строительством. Как оказалось, 12 процентов этого здания принадлежало моим верийским одноклассникам.

— Это тебе, малышка, от нас подарок, — сказал мне друг детства Джонджола. — Будь счастлива. Если бы у меня было больше, подарил бы больше.

Канделаки очень радовало это решение. «Какая разница, кто деньги вкладывает, ты или я, дело-то общее», — повторял он часто.

Все средства шли на строительство, и мою норковую шубу, и перстень с огромным сапфиром, подаренный великим поэтом Резо Амашукели в день защиты диссертации, я «встроила» в стены стремительно вырастающего здания.

— Ну и что случилось, что ты нюни распустила? Главное, мы вместе! — напоминал Георгий всякий раз, как только видел меня мрачной.

Зиму я, Георгий и половина деревни проводили в моем доме.

Деньги за разменянный трехэтажный дом в Ведзиси использовались на наше питание, бензин и мобильную связь.

Несмотря на то, что с огромного дома мне осталось денег лишь на четыре комнаты, я все равно поинтересовалась у Георгия, где лучше купить квартиру.

— В центре, — невнятно пробурчал он.

Мой младший трехлетний сын, которому не нравился ни Вариани, ни сам Георгий, навсегда заделавшийся его оппозицией, прояснил ситуацию. «Центр он, наверное, отсчитывает от Вариани», — шепелявя, сказал малыш.

Георгий весь покрылся потом.

Ему трудно было найти общий язык с мальчиком, а тот не лез за словом в карман…

— Ничего, вот построю в парке еще три этажа и потом дам тебе какую-нибудь часть для бизнеса, — успокаивал меня Георгий.

И я верила.

— Если ты, случаем, не пасешь скот, включи телевизор, — услышала я голос Кети, по которой очень соскучилась.

— А что такое? — Я уже не реагировала на «шпильки» девчонок.

— Саломе Зурабишвили проводит брифинг и говорит, что ты ни за что не будешь назначена послом в Москву!

Удивительно, министр иностранных дел категорически отвергала мою кандидатуру, а в то же время по НТВ прошел сюжет, где разбирали мои отрицательные и положительные качества…

Чрезвычайным и Полномочным послом в Москву отправили одного ленивого и бестолкового мальчишку с сомнительным знанием русского…

Позднее, когда мы познакомились на митинге и подружились с госпожой Саломе Зурабишвили, она сказала, что новость о моей кандидатуре на пост посла ей преподнесли весьма неделикатно и грубо, и она, чувствуя себя оскорбленной, заблокировала ее! Как жаль иногда, что нельзя время повернуть вспять!

Тем временем я начала выпускать русскоязычный журнал «Домино», где старалась ознакомить негрузиноязычное население с политическими новостями, а себе дать хоть какую-то жизненную функцию. Несмотря на внешнее спокойствие, во мне что-то угасало и по частям отмирало, но в этом я не могла признаться даже самой себе.

С детства не люблю ни лето, ни выходные дни. Не выношу, когда мой город пустеет, закрываются ставни, и на улицах не слышен обычный шум. Поэтому по субботам и воскресеньям я избегаю города, чтобы по возвращении встретить его вновь шумным и оживленным.

В эти дни я стараюсь не перегружать себя прессой, чтобы на новой неделе суметь проанализировать все важные политические события на свежую голову, именно те события, которые решают судьбу моей страны, так как именно сейчас рождается новая история Грузии. Не знаю, хорошо это или плохо, но я часто думаю: почему именно моему поколению досталось столько испытаний? 9 апреля, войны, войны, войны… и несправедливость.

Наверное, это испытание перед чем-то более важным. Может, среди этой несправедливости, лжи и двуличия рождается правда. Правда, которая станет истиной.

Тем временем я приближалась к моему городу, — вновь перерытые дороги, вновь пляски в ночных кабаках, вновь беспризорные дети в подземных переходах и безжизненные фонтаны. Наверное, и им стало холодно, ведь сегодня дул ужасный ветер.

Ветер всегда вызывает во мне волнение. Нет, спокойной и невозмутимой я никогда не была, но ветер — это совсем другое… Еще один порыв, и в унисон с ветром в моей сумке трезвонит телефон. Приблизительно через пятнадцать минут присоединяюсь к моим друзьям в одном из городских ресторанов.

…И вновь традиционные тосты сменяют друг друга. За родителей, за братьев и сестёр, за ушедших из мира сего, за новорожденных, за Родину… И как никогда, мне все это приятно. Нет, хмель тут ни при чем. Просто в моем городе так по капле исчезают традиции и обычаи, что каждый день, прожитый с ними, — уже счастье. Ну куда мы уйдем и куда попадем с этими новыми порядками? Ответ на этот вопрос есть, наверное, только у их авторов, и не думаю, что он устраивал бы меня и мне подобных.