Как хочет женщина. Мастер-класс по науке секса - читать онлайн книгу. Автор: Эмили Нагоски cтр.№ 16

Но вообще-то легче всего обобщать на уровне популяции. Примерно так же наши предки обобщали относительно устройства гениталий. Вроде как «женщин сложно возбудить и легко остановить». Или «женщин секс привлекает меньше, чем мужчин». Как мы скоро увидим, все не так: для большинства людей способность по-настоящему возбуждаться зависит от контекста не меньше, чем от механизмов работы мозга.

Системы SES и SIS и их связь с настроением или уровнем беспокойства уникальны и индивидуальны. Разобраться с тем, как работает тормоз и газ, нужно не для того, чтобы понять, каковы мужчины и каковы женщины, а чтобы понять, какова каждая из нас.

Что вас возбуждает?

«Большая красивая ванная в гостиничном номере».

«Когда мой партнер укладывает детей спать».

«Фанфики про Гарри Поттера и Драко Малфоя».

«Фантазии о том, как я занимаюсь сексом у всех на виду».

«Секс у всех на виду».

Ни для кого из нас способность возбуждаться от подобных или любых других вещей не является врожденной. Тем не менее, обсуждая с разными женщинами, что их возбуждает, я слышу и такие ответы. С помощью модели двойного контроля можно объяснить, как мозг реагирует на раздражители и как повысить или понизить уровень сексуального возбуждения. Мозг замечает сексуально позитивные стимулы (фантазии или привлекательного партнера) и потенциальные угрозы (ненужные люди вокруг) и посылает соответствующие сигналы. Возбуждение — это процесс активизации подкрепляющих факторов и отключения подавляющих. Но это еще не объясняет, как мозг определяет, что считать сексуально позитивным стимулом или угрозой.

Определение позитивных и подавляющих стимулов похоже на изучение языка. Мы все рождаемся со способностью выучить любой язык, но в младенчестве осваиваем не любой, а вполне конкретный. Если вокруг вас все говорят на английском, вряд ли вы к детсадовскому возрасту свободно заговорите по-французски: первым делом вы овладеете тем языком, в среде которого находитесь.

Точно так же мы учим именно тот сексуальный язык, в среде которого находимся. И точно так же, как не существует слов, известных человеку с рождения, нет и сексуальных стимулов, известных и однозначно воспринимаемых с рождения. О возбуждающих нас раздражителях (или не возбуждающих) мы узнаем из культурного и социального контекста — примерно так же, как дети формируют словарный запас и приобретают определенное произношение.

В качестве иллюстрации я расскажу вам о трех экспериментах с крысами, которые провел Джим Пфаус. Представьте, что вы — лабораторная крыса, особь мужского пола. Вы росли рядом со своей матерью, выросли здоровым и научились всему, что обычно умеют крысы. А еще исследователи натренировали вас ассоциировать лимонный запах с сексуальной активностью [185]. Вообще-то лимон значит для крыс в контексте сексуальности примерно то же, что и для людей: ничего. Но после тренировок ваш мозг связывает лимон и секс. Поэтому, когда вы видите двух крыс-самок и одна из них пахнет так, как и должна пахнуть здоровая, готовая к спариванию самка, а другая имеет такой же естественный запах плюс аромат лимона, вы выбираете вторую — и, говоря «выбираете», я имею в виду, что спариваться вы будете с обеими самками, но в 80 % случаев эякуляция произойдет в момент контакта с самкой, пахнущей лимоном, и только в 20 % случаев — при контакте с обычной самкой. Ваша система возбуждения (SES) воспринимает лимонный запах как позитивный стимулятор, поэтому «лимонная» партнерша сильнее стимулирует педаль газа.

Теперь посмотрим на другой эксперимент. Представьте, что вашего брата воспитывали так, как обычно воспитывают всех детенышей крыс, и никаких трюков с лимоном не проделывали. Но во время первого же спаривания с самкой исследователи надели на него специальную и вполне удобную шлейку для мелких грызунов [186].

Если при первом контакте с готовой к спариванию самкой ваш брат был в такой шлейке, то, когда он встретит самку, но будет без шлейки, он решит подавлять свою сексуальную активность. Включится его тормоз, так как во время первого сексуального опыта он усвоил взаимосвязь «шлейка = самка в течке = секс», а не просто «самка в течке = секс».

Оба эксперимента показывают, что и система возбуждения, и система подавления поддаются обучению и их реакции зависят от индивидуального опыта. Ни о лимонах, ни о шлейке никто не знает с самого рождения — и тот и другой факторы стали стимулами в результате полученного опыта. Но есть и еще более фундаментальный уровень понимания.

Вновь представим, что вы — лабораторная крыса мужского пола, ваша мать вырастила вас здоровым и веселым. И вот ваш период полового созревания почти закончился, но вы не имели пока сексуального опыта. Исследователи показывают вам самку крысы в течке. Вряд ли какое-то еще зрелище покажется вам более эротическим! Но вам не дают с ней спариться [187]. Вам вообще никогда не удается вступить в половые отношения с активной и готовой к сексу самкой. И вот результат: у вас не формируется предпочтений в отношении запаха фертильной самки, нефертильной самки или даже самца. Для того чтобы мозг самца научился понимать, что именно самка в течке — наиболее сексуально привлекательный объект, этот самец должен получить опыт половых отношений. Инстинкт же, толкающий такого самца к спариванию, не исчезает, и бедняга пытается спариться со всеми вокруг. И если у него нет соответствующего опыта, он так и не поймет, как действовать на основе этого инстинкта и добиться успеха.

Как мы видим, врожденным оказывается механизм обучения: системы SES и SIS у крысы и способность обучаться на основе полученного опыта и ассоциаций. Но чтобы системы возбуждения и подавления распознавали угрозу и возможность, крысам нужен соответствующий опыт.

В естественной среде, за пределами лаборатории, самцу крысы не нужна была бы шлейка, чтобы почувствовать сексуальное возбуждение. И запах лимона не заставил бы его эякулировать. Крысы изменили поведение из-за того, что человек создал особую ситуацию и эти факторы стали неотъемлемой частью сексуального контекста. Мало того, даже то, что можно было ошибочно считать врожденным, на поверку тоже оказывается приобретенным — как реакция на фертильную самку.

«Годы борьбы» — именно так Меррит описывает свою сексуальную жизнь. Мы с ней подружились, когда она окончила университет, и именно тогда она рассказала мне, что самое важное, что она вынесла из моего курса, — это мысль о том, что у нее и у каждого из нас есть тормоз и газ. Благодаря этому Меррит поняла, почему у нее возникает сексуальное желание… но оно как будто бы несвободно. Меррит осознала, что ее тормоз очень чувствителен: важно, чтобы все было «как следует», и только тогда она способна возбудиться. Не менее важно полностью доверять партнеру. Сексуальная жизнь всегда была предметом страшных волнений для Меррит. Она называла это «внутренний шум».

«Да, определенно очень сильная система SIS. Образно говоря, твой “шум” и есть работа тормоза, — объясняла я. — Твои системы возбуждения и подавления активируются одновременно».

При таком чувствительном механизме подавления основные проблемы Меррит с желанием, возбуждением, достижением оргазма связаны с системой сексуальной мотивации. И все эти проблемы ей приходилось испытывать; в последнее время главным вопросом стал оргазм. «Мне вроде кажется, что вот-вот — и он произойдет, и тут возникает весь этот “шум”».