Гений - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Слаповский cтр.№ 84

Из дома вышла Тамара.

– Это что?

– Вот…

– А где он?

– Тут…

– Не вижу. Откуда я знаю, что у тебя там?

– Тамара…

– Что Тамара? Тебя вечно просишь сделать одно, а ты делаешь другое!

– Просто… Вид такой, что… Если хочешь, я вскрою, только… Там узнать ничего нельзя.

– Это уж само собой! – сварливо сказала Тамара, и Трофим Сергеевич посмотрел на нее с удивлением. – Узнать нельзя! Я так тоже напихаю чего-нибудь, а сама скажу – узнать нельзя! Я тебя сына просила привезти, а ты что привез?

– Тома, не надо…

– Чего не надо? Чего вы мне вообще голову морочите? Ты его мертвым видел?

– Видел. То есть… Я же говорю – узнать нельзя.

– А кого ты тогда видел, если узнать нельзя? – с иронией спросила Тамара, усмехнувшись.

Мовчан хорошо знал эту усмешку недоверия, она всегда возникает у Тамары, когда он задерживается, когда возвращается после долгой или непредвиденной отлучки. Этим недоверием Тамара в последние годы защищалась от печали из-за нелюбви мужа, найдя в нем необходимую для жизни устойчивость.

– Нет, но мне сказали… – Трофим Сергеевич и сам уже не был уверен, что видел именно Степана. Да, ему сказали, что это он, и на этом все. А вдруг это вовсе и не Степан? Вдруг он жив, захвачен и находится в какой-нибудь украинской тюрьме? Зачем? А затем, чтобы не рассказал, что именно украинской ракетой с украинской стороны его расстреляли, а не с российской, как утверждают киевские деятели, Мовчан успел уже просмотреть информацию в интернете, поражаясь наглости вранья.

– Кто сказал? – продолжала допрос Тамара.

– Там… – Трофим Сергеевич махнул рукой куда-то в сторону.

Обычно он отвечал так на вопросы жены о своем пребывании. «Где опять блукал?» – спрашивала она для проформы. «Да там!» – отвечал он тоже для проформы, и оба этим успокаивались, словно выполнив необходимый обряд, после которого можно сесть и семейно поужинать.

– Где там? – не унималась Тамара.

– В Сычанске.

– Как тебя туда занесло?

– Сказали, что он там.

– Опять сказали! Мне вон сказали, что у нас тут атомный реактор будут строить, и я должна верить всякой чепухе? Я что, совсем неграмотная и необразованная? Кем ты меня считаешь, Трофим Сергеевич?

– Нет, но как…

Мовчан не знал, что возразить и как поступить.

Тамара помогла ему – как и всегда помогала, хоть муж это и не ценил:

– Задвинь в сарай с глаз моих эту железку. До выяснения. Завтракать будешь?

– Не откажусь.

Тамара ушла в дом, а Мовчан ухватился за гроб, поволок его в сарай. Там пристроил в угол, хотел уйти, оглянулся, вернулся, взял рулон черной непрозрачной пленки, хранившийся для хозяйственных нужд, отмотал от него несколько метров, отрезал, накрыл гроб. Сверху положил две доски. Перекрестился и вышел окончательно, даже запер сарай на висячий замок, что было лишним: никому в голову не придет проникнуть во двор начальника полиции. Но все-таки оно как-то спокойней.

Он поднимался на крыльцо, когда его окликнули.

Это пришли Аугов со Светланой. Евгения не было, хотя он тоже собирался пойти с ними, но его попросил остаться сам Прохор Игнатьевич – поучаствовать в обсуждении, дать советы.

(И Евгений давал советы, упирая на то, что задача объединения Грежина есть задача первостепенная, он видел: большинству нравится именно такой вариант, поэтому и предлагал его, умея угадывать не только желания отдельных людей, но и настроения масс. Аркадий мысленно посмеивался, видя, как уважительно слушают его братца-дурачка, но потом вдруг подумал: а ведь эта нелепая идея может, пожалуй, воплотиться в жизнь, как воплотилось многое, что еще вчера казалось не только нелепым, но и вообще невозможным. И тогда они с Анфисой станут согражданами. Кстати, он так и не позвонил ей. Ему захотелось сделать это немедленно, но неудобно было выходить, поэтому для начала послал сообщение: «Прости, что пропал. Думаю о тебе. Как ты?» Получил короткий ответ: «Плохо». Встревожился: «Что случилось?» – «Торопкий сошел с ума. Запер меня дома». Аркадий вспомнил дом Торопкого, в котором бывал. Обычный одноэтажный дом, не квартира на десятом этаже. Можно закрыть дверь, но есть окна, чердак… И тут Анфиса, будто догадалась о его сомнениях, прислала короткое разъяснение: «В подвале».

Аркадий тут же написал: «Жди, скоро буду». И сказал на ухо Вагнеру:

– Яков Матвеевич, у меня семейные сложности, надо срочно уйти.

– Иди, – сказал Вагнер, уважая семейные ценности, – сказал Вагнер, удивив Аркадия. И пояснил: – Это я дурачусь.

Что-то странное с ним творится, подумал Аркадий, пробираясь к выходу вдоль стенки, пригибаясь при этом, будто выходил из кинозала. Что-то непонятное. Да и с другими тоже.

Вагнер и впрямь чувствовал в себе что-то необычное.

Этот человек, конечно, сумасшедший, размышлял он, слушая Евгения и наблюдая за тем, как его слова действуют на окружающих. Но все гении – люди не совсем нормальные и при этом творят историю, разве нет? Сталина, вон, почитаешь всякие статьи, в параноики записали, Наполеон маньяк, Гитлер шизофреник, Ленин вообще сифилитик. Это политики, а ученые и всякие художники? Тоже все с какими-нибудь прибамбасами. Главное, веет какой-то совсем новой жизнью. Тот маленький мальчик Яша, которого разглядел в нем Евгений, все ощутимее, все активнее шеве лился и задавал из глубины, из прошлого в настоящее, наивные вопросы тонким мальчишеским голоском: чего ты добился, дядя Яков? Где твои путешествия, приключения, подвиги? Чем ты гордишься? Тем, что стал редактором районной газетенки, научился ругаться матом и руководить коллективом из пяти человек, где ты царь и бог, а сам дома, по вечерам, закрывшись в комнатке-кабинете и ссылаясь на срочную работу, тайком смотришь с наушниками фильм «Пираты Карибского моря»? И ведь глупые вопросы: если вдуматься, что понимает маленький мальчик в большой взрослой жизни? Но Вагнер не запрещал звучать этому голосу, пытаясь понять, почему он возник, и по этой же причине не вмешивался в нелепые и мудрые речи Евгения.)

– Здравствуйте! – Аугов умудрился в короткое слово приветствия вместить и ноту обвинения в неправомерных действиях, но и оттенок уважения к должности Мовчана, а заодно и призвук сочувствия к его горю.

Трофим Сергеевич его искусство оставил без внимания, как Ростислава в целом, он смотрел на Светлану.

– Невестушка пришла! – сказал он. – Заходи, заходи! Степы нет, но должен быть.

– Как это? Он же… Нам сказали, что… Что вам уже и гроб делают. То есть Степе.

– Гроб – да. Но что Степе – кто сказал?

– А кому же?

– А может, я бизнесом решил заняться? Сейчас все бизнесом занимаются, а я, как дурак, только службой зарабатываю. Гробы – товар ходовой, востребованный.