Корона бургундов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 80

– То ниже по реке, а мы – выше, – Велегор примирительно улыбнулся. – Вот какое дело, князь. Твои люди, – он кивнул на глядевших, словно нашкодившие коты, дружинников, – хотят немного послужить у меня. Если, конечно, ты их отпустишь.

– Почему – у тебя? – нахмурился хевдинг и, гневно взглянув на отступников, с сарказмом спросил: – Ну? И чем же вам у меня плохо?

– Ничем, – поклонившись, молвил Серый Карась. – Но дружина Велегора охраняет самого Аттилу-князя! Та служба – великая честь.

– И великое жалованье, – презрительно хмыкнул Рад.

– Если ты их не отпустишь, они будут верно служить тебе, – поспешно добавил Велегор, – Но… я подумал – раз уж они ко мне попросились, схожу к тебе сам, поговорю…

– Хорошо, что пришел, – хевдинг кивнул, мучительно соображая, как сейчас поступить.

С одной стороны, отдавать опытных и умелых бойцов не хотелось, а с другой… Раз эти парни сами так решили – как же можно было им доверять? Мотив, что и говорить, понятный: в дружине при самом Аттиле куда как почетней и, главное, хлебней. Да и, судя по одежке и прочим аксессуарам, Велегор-князь не брезговал набегами и грабежом… А вот Радомир в этом смысле как-то не очень прославился, и, между прочим, зря. Военная добыча – важное дело, и перебежчиков, вообще-то, можно было понять. Что ж, раз так – пусть уходят? Пусть… Однако по всему стану сразу же пойдут слухи, что дружинники князя Радомира разбегаются, бросают своего вождя из-за скупости последнего. Именно так все и подумают – из-за скупости. Все так, едва ли Рада можно было бы назвать, как поется в песнях – «щедрым на кольца», за полным неимением таковых. Как-то не о добыче он в последнее время думал. Выходит, зря.

– Я понимаю… Твои люди не уйдут просто так, – Велегор улыбнулся, показав крупные, как у лошади, зубы. – Я дам за них замену. Славных воинов!

Радомир скривил губы в усмешке:

– Вот как?

– Именно так и есть, поверь! Славные и храбрые. Только я их не понимаю. И так-то не очень хорошо знаю готский, а уж тот язык, на котором говорят эти парни…

– Откуда же они родом?

– Называют себя данами. Бьются, как смерч! В бою – лучше их нету, но, правду скажу, в стражниках их лучше не использовать.

– Добро, – подумав, махнул рукой Радомир.

Обмен – это другое дело, тем более, Карася и Горноста все-равно не удержать. Хорошо хоть Скорька не с ними. Только интересно, где он вообще? Что-то давненько не было видно. Усвистал вслед за Керновией в купеческий лагерь? Очень может быть, очень…

– Так мы договорились, князь? Вот тебе моя рука!

– Договорились, – Рад пожал протянутую руку.

– Я сейчас же пришлю тебе тех двоих, о которых говорил, – довольно прищурился верзила. – Зовут их Готбальд и Ракса.

– Хорошо, я буду ждать.

– Тогда пошли, парни, – махнув рукой низко поклонившимся Раду отступникам, Велегор снова оскалил зубы: я твой должник, князь. А они – мои.

За синей грядою дальних холмов опускалось солнце. На плоскогорье еще продолжался день, а здесь, на равнине, медленно плыли сумерки, окутывая своим сиреневым покрывалом роскошные шатры знати, палатки и шалаши простых воинов, кибитки стоявших лагерем наособицу купцов, тех самых торговцев, маркитантов, что, подобно рыбам-прилипалам, плывут за акулами в надежде поживы. Скупали – и очень недорого – все! Награбленное добро, невольников, скот, наживались неслыханно, по принципу – кому война, а кому мать родна. Выгодное было дело, но и – опасное. Везеготы могли невзначай налететь, разграбить, а ночью – так и вообще спутать с гуннами. Слава Господу, покуда везло, и торговцы радостно подсчитывали вслух барыши, вызывая завистливые взгляды веселых девок, тоже во множестве колесивших вслед за войском. Любым – вот уж кому поистине было все равно – везеготы, гунны, римляне… Лишь бы платили за любовь если и не звонкой монетой, так хотя бы кружкой доброго вина из подвалов ближайшего разграбленного и сожженного монастыря. Почему б монастырь и не сжечь, ведь гунны – язычники! Гунны… Что же касается готов, гепидов, герулов и прочих, так те, хоть и считали себя христианами, но грабили обители ничуть не хуже гуннов, причем – без малейших угрызений совести, ведь монастыри-то были католическими, а готы, гепиды, герулы – ариане. С точки зрения добрых католиков – страшные еретики, даже хуже язычников.

За излучиной, в лагере гуннов, слышались песни, и отблески сотен костров согревали низкое вечернее небо. Было тепло, но звезды мерцали лишь изредка – к ночи собрались тучи, уже прошел небольшой дождик, не по-осеннему нудный, а веселый, весенний. Простучал каплями по крытым рогожей повозкам, словно барабанными палочками, да так же внезапно, как и начался, прекратился, оставив после себя теплую, почти что уже летнюю, свежесть.

Здесь, средь возов маркитантов и веселых дев, тоже горели костры, тоже варили еду, пели песни, потягивая еще остававшееся вино. Кто-то из воинов загостился, обнимая полуголых девок, а кого-то они уже увели в свои кибитки продажной и быстрой любви, изрядно сдобренной Бахусом и варварским безудержным весельем.

Протянув руки к костру, Керновия оглянулась назад – из стоявшей рядом кибитки как раз доносились сладострастные стоны – и, покачав головою, перекрестилась.

– Не осуждай этих людей, дева, – поворошив угли длинной суковатой палкой, улыбнулся купец – чернобородый, лет тридцати пяти, грек по имени Евсевий. Веселый и добродушный торговец людьми, он как-то сразу сошелся с гостями – Амбриониксом, Керновией… ну и со Скорькой – куда же его девать-то? Он теперь за Керновией, как привязанный, шастал, и, нельзя сказать, чтобы девушке – благочестивой и набожной христианке, послушнице! – внимание молодого язычника было столь уж неприятно.

Евсевия, вообще-то, отыскал Амбрионикс, искавший в купеческом лагере купца Варсонея. Про Варсонея никто из тех, к кому обратился галл, не знал ничего, так, только на уровне слухов – мол, есть такой, а здесь ли он еще, или убрался уже от греха подальше – один Господь ведает.

– Ты у Евсевия-грека спроси, – посоветовал худющий, словно сухостоина, погонщик мулов. – Он многих здесь знает.

– Евсевия-грека? А его где найти?

– А во-он, ближе к речке, кибитка.

Так с Евсевием и познакомились. Грек оказался человеком на редкость хлебосольным, всем своим поведением напрочь отрицая сложившееся о торговцах мнение: мол, все они скареды, скупердяи и за медяху ломаную родную матушку продадут.

Нет, не таким оказался Евсевий – гостеприимный, приятный лицом, обходительный. Общаться с ним было одно удовольствие. Вот и гости – только уселись к костру, а казалось, сто лет уже этого господина знают. Именно потому много друзей у грека водилось, и сам он много чего знал.

– Варсоней? Гм-гм… – торговец наморщил лоб. – Да, есть тут такой, если еще не съехал. Со дня на день собирался в Августобону, а там с барочниками договориться – да в Лютецию, невольниц продать.