Шелепин и ликвидация Бандеры - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 48

Как будто бы не он сам их назначал! Никита Сергеевич убрал сразу пятерых секретарей ЦК. Такого еще не было.

Николай Игнатов был переведен в правительство, Алексея Кириченко услали в Ростов, Петра Поспелова поставили заведовать Институтом марксизма-ленинизма, благо тот был академиком.

Аристова Хрущев перевел в бюро ЦК по РСФСР. А через полгода совсем избавился от него. 20 января 1961 года Аверкия Борисовича освободили от обязанностей члена президиума ЦК и заместителя председателя бюро ЦК по РСФСР и отправили послом в Польшу.

Хрущев пренебрежительно заметил:

— Товарищ Аристов оказался человеком спокойным, «вольным казаком». Подъедет, скажет речь и… только. Он честный и хороший человек, но как работник очень слабый. А с большими претензиями на знание сельского хозяйства. Он же пытался теоретически обосновать свои взгляды на ведение сельского хозяйства в Сибири. А теория-то липовая, подточена, потому что кто придерживался этой теории, тот хлеба не получал.

Екатерина Фурцева тоже утратила высокий партийный пост и стала министром культуры (ее предшественник Николай Михайлов, бывший начальник Шелепина в комсомоле, отправился послом в далекую Индонезию. Его политическая карьера завершилась).

Екатерина Алексеевна безропотно сказала:

— Предложения правильные. Перестановку в секретариате надо произвести. Если меня коснется, то я согласна на любом участке работать.

Что же послужило причиной такой массовой чистки высшего эшелона партийного руководства?

Считается, что чекисты записали вольные разговоры секретарей ЦК, которые они вели в своих комнатах отдыха, попивая чай или более крепкие напитки. Ничего крамольного они не говорили, лишь позволяли себе критически оценивать поведение Никиты Сергеевича. Удивительно, что секретари ЦК с их-то политическим опытом оказались столь наивными. Не предполагали, что их могут прослушивать. Возможно, опрометчиво считали, что они так много сделали для Хрущева, что никто не посмеет их подслушивать…

Но ведь старые заслуги ничего не значат, когда речь о власти. Борьба за власть не заканчивается даже в тот момент, когда политик становится полновластным хозяином в стране. И уже рядом нет ни врагов, ни соперников, ни тайных недоброжелателей. Только соратники и единомышленники.

Тогда начинается борьба за удержание власти. Власть приходится оберегать от тех, кто вместе с тобой. Логика борьбы такова, что и соратники тоже не нужны. Нужны только подчиненные. Да и никому не хочется держать рядом с собой тех, кому обязан своим креслом.

В пятьдесят седьмом, одолев «антипартийную группу», Хрущев обрел всю полноту власти. Тем не менее все последующие годы он непрерывно убирал тех, кто стоит рядом.

На ХХII съезде Игнатов, Аристов, Фурцева, Мухитдинов были избраны членами ЦК, но в президиум уже не вошли.

Николай Игнатов и Аверкий Аристов смолчали.

А Мухитдинов, Фурцева и ее муж Николай Павлович Фирюбин, бывший комсомольский работник, ставший заместителем министра иностранных дел (его избрали кандидатом в члены ЦК), в знак протеста не пришли на вечернее заседание съезда.

Опытный Мухитдинов вызвал врача, который прописал ему постельный режим. А Екатерина Алексеевна Фурцева, переживая случившееся, вскрыла себе вены, но ее спасли. Фурцева, вероятно, до последнего момента на что-то надеялась, думала, что опала будет недолгой, что Хрущев передумает и вернет ее на партийную работу.

Ей и без того досталось на партийном съезде. Шолохов, выступая, открыто издевался над Фурцевой. Это секретаря ЦК нельзя было тронуть, а министра культуры очень даже можно.

И Шолохов высказался на полную катушку:

— Прежде всего, хочу сказать, что мы давно мечтали о министре типа товарища Фурцевой. И такого министра мы наконец-то получили.

Зал принял его слова за чистую монету и зааплодировал.

Шолохов продолжал в том же ерническом стиле:

— Всем взяла наша дорогая Екатерина Алексеевна: и дело свое отлично поставила, потому что знает и любит его, и внешностью обаятельна, и в обхождении с деятелями культуры то же самое обаятельна… А тут еще все новые таланты у нее открываются, ну мы и диву даемся и руками разводим от удовольствия и изумления.

И дальше писатель напустился на министра культуры за низкое качество пьес, поставленных театрами. Испытав публичное унижение, Фурцева, можно сказать, была раздавлена тем, что ее не включили в состав президиума ЦК, и пыталась покончить с собой…

Когда доложили Хрущеву, он был вне себя и созвал президиум ЦК, чтобы «обсудить поступок, совершенный товарищами Фурцевой, Мухитдиновым и Фирюбиным». Фурцева просила товарищей поверить, что она была тяжело больна. Мухитдинов каялся, говорил, что совершил ошибку. Фирюбин тоже каялся, но просил понять:

— Иначе я не мог поступить.

Фрол Козлов подготовил проект решения о выводе всех троих из состава ЦК КПСС. Отходчивый Никита Сергеевич остыл и проявил снисходительность.

— Поступок сложный, — говорил Хрущев о Фурцевой. — Я понимаю ее огорчение, когда на съезде не избрали в президиум. Но люди оценили ее поступок как протест против партии. По работе — ничего плохого не скажу. В острых вопросах — всегда держалась. Характер, правда, неважный. Я говорил ей: «То вы с Жуковым, то с Булганиным, то с Молотовым». Но в принципиальных вопросах держалась принципиально… А тут такой нехороший поступок.

Хрущев тем не менее учел раскаяние Фурцевой и предложил в решение записать: отсутствовала вследствие заболевания. Относительно Фирюбина сказал просто: за неправильное поведение указать. Все остались в составе ЦК. Фурцева продолжала работать министром культуры, Фирюбин — заместителем министра иностранных дел.

Поступок всех троих разбирался на заседании пленума ЦК 9 марта. Заседание не стенографировалось. Вообще не найдены никакие материалы относительно того, что говорилось на пленуме. По воспоминаниям Мухитдинова, Хрущев выступал очень эмоционально.

Досталось и недавнему секретарю ЦК Нуритдину Мухитдинову, который был личным выдвиженцем Никиты Сергеевича.

Мухитдинов пострадал больше всех. Его отправили в Центроюз заместителем председателя правления.

— Ошиблись в нем, — с огорчением сказал Хрущев, — он плохо воспитан как член партии. Никчемное руководство оставил в республике. Пережитки байские есть у него. И есть к нему политические претензии — поддерживал узбекскую групповщину. Были нехорошие поступки бытового характера — бьет жену. Хвастливо докладывал о своих беседах с Неру и с Насером. Но потеря — молодой и способный человек.

Зато секретарем ЦК был избран новый хрущевский фаворит Фрол Романович Козлов, который до этого был первым заместителем Хрущева в правительстве. Такую же роль он намеревался играть в ЦК. Козлов сразу занял позицию второго секретаря. Президиум, забыв о тех словах, которые говорились по поводу Кириченко, безропотно принял решение: