Шелепин и ликвидация Бандеры - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 29

Шелепин, по мнению генерала Бобкова, готов был выполнить любое распоряжение начальства, но желал при этом выглядеть принципиальным. Может быть, это и так, хотя жизненный путь Александра Николаевича свидетельствует о том, что он не был таким уж послушным исполнителем приказов сверху…

Николай Григорьевич Егорычев, сначала второй, а затем первый секретарь московского горкома партии в 1961–1967 годах:

— Чтобы менять курс, надо было иметь большое мужество. Он начал преобразовывать комитет, пригласил в КГБ молодежь. Шелепин привел в комитет образованных ребят из комсомола. Им не хватало профессионального опыта, зато руки были чистые.

До Шелепина в КГБ работали оперативники, которые даже школы не закончили. Кадровые чекисты обижались, что новичкам сразу присваивали высокие звания, назначали на руководящие должности. Шелепин вернул культ Дзержинского, чекиста-идеалиста, который надежно защищает советского человека.

Генерал-лейтенант Вадим Кирпиченко:

«Иногда Шелепин демонстрировал интерес к мнению рядовых сотрудников. Это был как бы стереотип поведения, элемент показной демократии. Так, однажды, когда после обсуждения у председателя КГБ очередного вопроса по Африке я попросил разрешения покинуть его кабинет и, получив таковое, уже направился к двери, как вдруг Шелепин остановил меня словами:

— Извините, товарищ Кирпиченко, я забыл спросить ваше личное мнение по данной проблеме!

Помню, мне было очень приятно, что моим мнением поинтересовался “лично” председатель КГБ.

Второй известный мне случай, когда Шелепин поинтересовался личным мнением оперативного сотрудника, носил вообще сенсационный характер. Во время доклада одного из руководителей разведки председателю последний вдруг совершенно неожиданно задал ему вопрос, что он думает о развитии обстановки в Сомали. Докладчик не смог ответить и попросил некоторое время на изучение вопроса, но Шелепин проявил нетерпение и заявил, что ему надо знать мнение разведки немедленно. И тут же велел своему помощнику разыскать номер телефона разведчика, который непосредственно занимается этим государством.

Через несколько минут помощник доложил, что Сомали в первом главном управлении занимается Виталий Иванович П., и назвал номер его телефона. И здесь Шелепин преподнес руководству разведки еще один урок своей демократичности в сочетании с оперативностью. Он самолично набрал нужный номер и представился сотруднику:

— Вас беспокоит председатель КГБ Шелепин. Не могли бы вы ответить на следующий вопрос?..

Весть об этом телефонном разговоре быстро разнеслась по коридорам разведки, и все не переставали удивляться новым демократическим порядкам».

Будущий генерал Борис Гераскин, который в те годы занимал невысокую должность, тоже на всю жизнь запомнил, как ему позвонил сам председатель КГБ. В 1959 году был арестован подполковник генерального штаба Петр Попов, который служил в группе советских оккупационных войск в Австрии и там стал работать на американцев.

После ареста Попова Шелепин сам позвонил Гераскину, служившему в военной контрразведке:

— Вы могли бы доложить мне оперативную обстановку в генеральном штабе?

— Конечно.

— Сколько вам понадобится времени, чтобы собраться с мыслями?

— Достаточно тридцати минут.

— Через тридцать минут жду вас с докладом.

Шелепин принял офицеров без задержки. Своего мнения не навязывал, соображения подчиненных выслушал внимательно.

Руководителю КГБ приходилось заниматься самыми необычными делами. 15 апреля 1961 года он доложил в ЦК:

«В марте с. г. Управление КГБ Красноярского края были получены данные о том, что в отдаленных местах енисейского района проживает на нелегальном положении группа старообрядцев…

Взрослые члены этих семей рассказали, что в указанной местности они проживают с 1941–42 гг., куда перешли из Томской области в связи с нежеланием мужчин служить в Советской Армии и платить государственные налоги. Около двадцати лет все они почти не общались с местным населением…

Только мужчины один-два раза в год выходили в отдаленные населенные пункты за солью, спичками и другими товарами крайней необходимости, скрывая от населения место своего пребывания…

В настоящее время члены указанных семей согласились выйти из тайги и поселиться в каком-либо населенном пункте. Принимаются меры к их выводу из тайги и трудоустройству, а также снабжению продуктами и оказанию медицинской помощи больным».

Став председателем комитета госбезопасности, Шелепин обнаружил, какой огромной властью он обладает. Причем властью тайной, поэтому особенно страшной для других.

В конце пятидесятых дипломат (и сын не менее известного дипломата) Олег Александрович Трояновский был помощником главы правительства Хрущева по международным делам. Однажды Трояновскому позвонил Шелепин, с которым они были знакомы еще по институту.

— Олег Александрович, — дружески сказал председатель КГБ, — брось ты встречаться с этой (он назвал незнакомую Трояновскому женскую фамилию. — Авт.). Она путается с иностранцами и вообще пользуется дурной репутацией. Разве нельзя найти других баб?

Трояновский ответил, что впервые слышит это имя. Шелепин ответил, что к самому Олегу Александровичу претензий нет, но он рекомендует порвать с этой женщиной. Олег Трояновский не был чужд радостей жизни, но других. Вечером он пересказал разговор жене. Она не заподозрила мужа в неверности, но сразу почувствовала, что история весьма опасная для его репутации.

На следующий день встревоженный не на шутку Трояновский перезвонил Шелепину и повторил, что явно произошло недоразумение. Председатель КГБ уже недовольно заметил, что у него нет оснований сомневаться в точности имеющейся у него информации. А если Трояновский намерен упорствовать, то можно вместе сходить к Хрущеву и пусть Никита Сергеевич примет решение…

Это уже звучало как угроза.

Трояновский пошел советоваться к другим помощникам Хрущева. Григорий Трофимович Шуйский работал с Хрущевым с пятидесятого года, Владимир Семенович Лебедев — с пятьдесят четвертого. Они оба посоветовали младшему товарищу не оставлять этого дела. Иначе в досье, которое лежит в КГБ, останется соответствующая запись, и в какой-то момент она сломает Трояновскому карьеру.

Григорий Шуйский, как старший помощник Хрущева, сам связался с председателем КГБ и попросил перепроверить информацию. Отказать влиятельному Шуйскому Александр Николаевич не мог.

Через несколько дней Шелепин позвонил Трояновскому и попросил зайти. В кабинете председателя КГБ находились начальник столичного управления госбезопасности и «испуганная девица весьма вульгарного вида». На очной ставке девица призналась, что с Трояновским не знакома, но в разговорах с друзьями называла его имя, как и имена других высокопоставленных персон, набивая себе цену…

На этом история закончилась, но Трояновский на всю жизнь запомнил, каких усилий ему, помощнику главы правительства, стоило добиться истины в отношениях с КГБ. Обычный советский человек был беззащитен перед тайной властью системы госбезопасности. В его досье делалась пометка, и ничего не понимавшего человека лишали работы — это как минимум.