Краба видная туманность. Призрак - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Шевийяр cтр.№ 40

Вам, сударыня, следовало бы воспользоваться молотом — да потяжелее. Не стоит вмешиваться в воспитание, когда ничего в нем не смыслишь. Так и получаются трусливые и безвольные типы вроде вашего сына Краба; нечего и ждать от этой тли. Гусеницы, которая так и останется слизняком. Можете гордиться собой.

(Его личный дневник — просто шедевр. Зато жизнь Краба — сплошная неудача.)

К себе самому Краб не испытывает ничего, кроме презрения, но собственное презрение оставляет его холодным, и это безразличие настолько его удручает, что он впадает в патетику и в конце концов начинает себя жалеть, но не хочет жалости, его гордость ее отвергает, и лицо внезапно выдает определенное удовлетворение, каковое он же сам первым счел бы смехотворным, откуда и проистекает то презрение, которое он испытывает к самому себе и которое, к сожалению, оставляет его совершенно холодным.

* * *

Краб не смог бы иметь кошку. Я слишком независим, говорит он.

Краб постоянно вызывает смех у своего шута. Только он способен придать такой блеск волосам собственного парикмахера. Его личный врач обязан ему жизнью. Костюм Краба сидит на его портном так, как никакой другой. Никто не покусится на конуру его собаки, пока перед ней маячит Краб. Этим утром, в пять часов, он посреди серости двора, на пронизывающем холоде, в последний раз виделся со своим палачом. В полдень с большой помпой принял своих пожарных. Что сталось бы с Крабом без его читателей?

* * *

Велико его удивление — не то страх, не то восхищение — всякий раз, когда ему на улице или где-либо еще встречается кто-то, кого он никогда до тех пор не видел, он не может от этого оправиться: вот лицо, которое отличается от всех ему известных, не похоже ни на одно из них, какой оригинальный нос, неповторимые глаза, неподражаемый рот, бесподобная шевелюра, единственный на свете силуэт! И Краб всякий раз не в силах сдержать удивленный возглас ужаса или восторга, который в любом случае ставит его в весьма деликатное положение.

* * *

Опаздывающий Краб ширит шаг. И все равно идет недостаточно быстро. Он пускается бегом — особо не напрягаясь, трусцой. Но бегущий Краб порождает преследующих его собак, точнее, непривычная скорость перемещения наводит его на мысль о бегстве, а мысль о бегстве наводит на мысль о преследовании, а мысль о преследовании наводит на мысль о наседающей ему на пятки своре сторожевых псов, он пугается, он ускоряется, мчит сломя голову, все дальше и дальше, в ужасе, и свора сторожевых псов становится стаей волков, Краб бьет все рекорды скорости, иногда оглядываясь, чтобы посмотреть, не догоняют ли его, не настигли ли, потом ему уже нет нужды оборачиваться, он чует на затылке горячее дыхание пантер. Позже найдут его дочиста обглоданные гиенами кости.

Краб наконец умирает в той самой постели, в которой родился, потратив всю свою долгую жизнь на попытки из нее выбраться, но так и не поборов лени. И вновь его голова падает на подушку.

________________

Это все она же, возвращается каждые десять лет, чтобы вонзить ему в спину нож, а потом вновь на десять лет исчезает. И Краб ревниво хранит все эти воткнутые в него ножи, которые ранят его при каждом движении и все еще исторгают крики, но расстаться с ними он не хотел бы ни за что на свете, с такими замечательными ножами с искусно вырезанными из кости и отполированными рукоятками, с острыми серебряными лезвиями, наточенными, нержавеющими, ей-богу, судя по этим ножам, она с ним не шутит — каждые десять лет нож, потом вновь исчезает, — или, быть может, она сама не подозревает об их ценности и тем самым отдает Крабу самое драгоценное, что у нее есть, да, скорее всего, именно так: она не ведает, что теряет.

В первый раз Краб спас ее от утопления: когда она мыла руки и вода доходила ей уже до запястий, он закрыл кран. На следующую зиму, не думая о собственной жизни, Краб спас ее от пожара, который трещал всего в нескольких метрах от нее, в очаге камина, уже уничтожив четыре замечательных полена из ее мебели и вязанку хвороста; он посодействовал огню угаснуть. Еще один раз удержал ее в последний момент за руку, когда она собиралась перебежать улицу. Потом отвлек ярость собаки, вырвав у нее из рук красный резиновый мячик, на который зарился пудель, и отбросив его от греха подальше. И несмотря на все это она упорно отказывается ему отдаться и каждый раз меняет тему, стоит ему заговорить о женитьбе или рыцарстве.

* * *

Так решил король, ее отец. Поединок на копьях рассудит Краба и его соперника, оспаривающих любовь белоснежной, как слоновая кость, принцессы. Штандарты, фанфары. Под знатными дамами и рыцарями раскачивается трибуна. Принцесса замерла рядом с королем, своим отцом. Она чуть раскраснелась — еще бы, такие обстоятельства. Чернь оттеснена на край ристалища. Появляются Краб и его соперник, оба на лошади, в доспехах, копье уже зажато под мышкой, они бросают друг другу вызов, поносят друг друга, обмениваются оскорбительными словами, еще более разжигая в себе гнев и ревность. Поединок, однако же, никак не начинается. Распорядитель турнира, похоже, в недоумении, он в последний раз проверяет снаряжение бойцов, все на месте, доспехи в полном порядке, от плюмажа до поножей, два щита с гербами, два копья одинаковой длины. Но что-то его все-таки смущает, что-то не так, он готов поклясться, но никак не может понять, что именно. На трибуне растет нетерпение. Народ ропщет. Принцесса зевает. Король гримасничает. Судья отгоняет сомнения и громким голосом подает сигнал. Пусть прольется кровь. Краб и его соперник сшибаются. Но они верхом на одной и той же лошади.

* * *

Краб разглядывает женщин, их прекрасные лица, с чувством, с настойчивостью, с озлобленностью, думая, что они постареют вместе с ним, одновременно, неотвратимо, секунда за секундой, поскольку они — его современницы, и с тем он ими и обладает, их увлекает, влечет за собой к старости, дряхлости и смерти — так все устроено, ну и ладно, так держать.

Женщины с короткими волосами в один голос скажут, что отращивают волосы, тогда как женщины с длинными волосами в один голос скажут, что готовятся их обрезать; вот почему Краб, который предпочитает женщин с длинными волосами, предпочитает женщин с короткими волосами.

Они живут настолько дольше мужчин, что впору задаться вопросом, уж не рождаются ли они, умирая настолько позже, тоже чуть раньше. Краб, по крайней мере, им задается. Именно тот тип вопросов, что он перед собой ставит. Есть у него и другая гипотеза, но он с трудом осмеливается ее сформулировать: быть может, преимущественное долголетие женщин связано с тем фактом, что каждый мужчина по крайней мере раз в жизни заявляет, что готов отдать двадцать лет жизни, лишь бы добиться любви той или иной женщины, а та соглашается.

* * *

Краб не хочет, чтобы его любили из-за денег. Она не хочет, чтобы ее любили из-за внешности. И однако же они вместе.

Краб возвращается к прошлому своей жены, дабы посеять там упадок. Здесь предстоит причинить немало ущерба. В садах надлежит стать кротом, в городах — крысой, в комнатах — блохой и клопом, на пляжах — утвердиться в качестве краба. Слишком длинные ночи следует укоротить, слишком мягкие зимы ужесточить, слишком скорые поезда перевести на запасной путь. Многое нужно пересмотреть или, того лучше, устранить. Отвести в сторону многие дороги. Нагнать много туч — и пролить их дождем. Разрушить многие дома. В любом случае придется нанести множество ударов — и мужчины, которых знала его жена, пройдут на сей раз свой путь, а не то пожалеют, что ее повстречали, в сам момент встречи поймут свою ошибку. И тогда правы будут те, кто пустит себе пулю в лоб, те, кто выбросится из окна или даже предпочтет умереть, проглотив вилку: они избавят себя от страданий.