Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кантор cтр.№ 78

После парафирования в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов. С деятельностью военно-промышленных предприятий связана и организация трех военных школ рейхсвера на территории Советской России: военно-воздушного центра в Липецке, школы химической войны в Саратовской области и бронетанковой школы в Казани.

Эти объекты были организованы на основе временного соглашения о сотрудничестве между рейхсвером и Красной Армией, подписанного в Москве 11 августа 1922 г. Советская сторона получала ежегодное материальное вознаграждение за предоставление военных баз, кроме того, она участвовала в использовании результатов испытаний и разработок, проводимых на советской территории. Ориентация рейхсвера на авиацию, танки и химическое оружие была закономерной. Именно эти виды вооружения считались наиболее перспективными в 20-е гг. Этой же позиции придерживалось и военно-политическое руководство СССР. РККА, располагавшая ограниченными техническими и финансовыми возможностями, была заинтересована в получении передового опыта в этих областях. Этот опыт предоставлялся рейхсвером.

В период с 1925 по 1933 г. в Липецкой авиационной школе было подготовлено около 120–130 летчиков-истребителей и около 100 летчиков-наблюдателей. Объект «Липецк» был не только самым большим из существовавших на территории СССР центров рейхсвера, но и самым дорогим. Ежегодно на содержание школы выделялось 2 млн марок, а за 10 лет было потрачено около 20 млн марок.

В 1926–1927 гг. была создана «школа химической войны». Она была закодирована как «объект Томка» и являлась наиболее засекреченным рейхсверовским объектом в СССР. Здесь немецкими химиками производились большие опытные работы по использованию отравляющих веществ в боевых условиях.

В 1928 г. в Казани была организована бронетанковая школа рейхсвера, которая получила название «объект Кама». Она включала военный городок, стрельбище и танковый полигон.

В августе 1925 г. группа высокопоставленных офицеров рейхсвера впервые присутствовала на маневрах Красной Армии, открыв тем самым новое направление сотрудничества – наблюдение за учениями армий представителей обеих стран-партнеров.

Во многом благодаря именно немецкой помощи была в общем успешно проведена начатая в СССР в 1925 г. военная реформа. Тухачевский, Уборевич, Якир, Фельдман, Егоров, Левандовский, Тимошенко, Мерецков, Василевский, Тодорский и другие руководители Красной Армии выросли в профессиональном плане благодаря изучению германского военного опыта.

Благодаря сотрудничеству рейхсвера и РККА в «рапалльское десятилетие» СССР смог создать обширную базу по перспективным направлениям вооружения, средствам химической защиты, авиации и танкостроению. Советские военные получили возможность проходить практическое обучение у германских специалистов, владеющих современными знаниями и навыками в летной школе в Липецке, в танковой школе в Казани и на газовой станции «Томка».

Стажировки краскомов в Академии немецкого генштаба и поездки на германские военные учения существенно обогатили советскую военную элиту профессиональными знаниями. Контакты с Советской Россией дали возможность германскому Генштабу разрабатывать новейшие виды оружия и военной техники, имея возможности практического их апробирования. Также возможность строительства заводов по производству самолетов и артиллерии и выпуск соответствующей продукции позволил Германии быть на уровне новейших европейских научно-технических достижений. Практически благодаря советско-германскому «военно-техническому» сотрудничеству были заложены основы ВПК СССР и сформирован немецкий ВПК, ставший базой для милитаризации Германии после прихода нацистов.

На основе архивных материалов подробно проанализирован ход «Дела военных», его предтечи и последствия. На основании изученных документов нет оснований говорить о влиянии сфабрикованного «немецкого досье» – если таковое и существовало в реальности, а не осталось лишь в нереализованных намерениях немецких спецслужб. В немецких архивах не выявлено материалов, подтверждающих наличие такого досье. Кроме того, во вторичных немецких источниках (в частности, воспоминаниях В. Шелленберга время передачи обозначено как весна 1937 г., тогда как некоторые значительные фигуранты процесса – Путна, Примаков и другие были арестованы существенно раньше). В материалах дела нет никаких примет «немецкого следа», как нет и вообще наличия какой-либо аргументированной доказательной базы.

Действия следствия были направлены на получение от арестованных как можно большего количества фамилий мнимых соучастников, преимущественно (но не исключительно) участвовавших в реализации военного сотрудничества с рейхсвером в 1921–1933 гг. Поскольку практически вся военная элита Советского Союза была вовлечена в этот процесс (стажировки в германском Генштабе, поездки на маневры, приемы в России немецких военных руководителей и промышленников, участвовавших в разработке новых образцов техники и химических веществ, и т. д.), вся она стала объектом фальсификации.

Характерно, что на первых этапах обвинение в шпионаже в пользу Германии (как следствие контактов с рейхсвером) отсутствует. Обвиняемым инкриминируется то «правый уклон», то участие в зиновьевской группировке, то в троцкистской. (Следствие в это время шло по аналогии с уже законченными образцово-показательными процессами.)

Все эти обвинения были введены под «крышу» главного – пособничества германскому фашизму и шпионажу. Контакты с рейхсвером были стержнем обвинений против советских военачальников, они выдвигались как синонимичные шпионажу. В условиях тоталитарной сталинской системы понятия «арест» и «вина» были идентичными.

О методах дознания дополнительно свидетельствуют, в частности, психолингвистическая и почерковедческая экспертизы, проведенные по запросу автора исследования.

Только обвинение в шпионаже в пользу Германии, в сочетании с троцкизмом позволяло Сталину, лично курировавшему процесс и направлявшему его ход через следователей и прокурора, избавиться от профессиональной оппозиции в рядах РККА. Речь идет, разумеется, не о «мнимой» изменнической деятельности кого-либо из осужденных, но о недовольстве деятельностью наркомата обороны, о жестко отрицательной позиции в отношении сближения с гитлеровской Германией, о критичном (хоть и не выдаваемом на-гора) отношении к партийно-правительственным мероприятиям в сфере коллективизации и индустриализации.

Массовые репрессии сделали невозможным сохранение незыблемого в армии правила: беспрекословного подчинения приказу. Была прервана связь поколений и, соответственно, возможность передачи практического и теоретического военного опыта, вследствие чего советская военная наука и практика остановились в развитии.

Были заморожены научные разработки, связанные с деятельностью уничтоженных военачальников или курировавшиеся ими. Закрыты (вплоть до 1941 г.) актуальные исследования в авиационной и танковой промышленности, в новых отраслях военной промышленности. Не проводились учения и маневры, основанные на принципах ведения современных войн. Репрессиям подверглись ученые, курировавшие новейшие разработки в области военной техники.