Тень мальчика - читать онлайн книгу. Автор: Карл-Йоганн Вальгрен cтр.№ 48

– Бизанго?

– Ночное вуду. Тайное. История обществ бизанго параллельна кровавой истории самого Гаити. Не забудьте, что Гаити – первое черное государство, отвоеванное у колонизаторов. Тогда, в восемнадцатом веке, во время бунта рабов и возникло первое общество бизанго. Беглые рабы – мароны – вели партизанскую войну с французами вместе с небольшой группой индейцев таино… с теми, кто уцелел после европейских бесчинств и болезней. Оружия у них почти не было, поэтому духовная борьба была не менее, а может, и более важна, чем вооруженная. Люди черпали силу в вуду, в индейском знахарстве, у опасных африканских духов. Роль магии в военных действиях была огромной, а иногда решающей.

Хаммерберг замолчал, закрыл глаза на секунду, точно вспоминая что-то, и решительно направился к самой большой полке. Встал на цыпочки, достал огромный фолиант и открыл. Фотографии тряпичных кукол в человеческий рост. Все сшиты из черного и красного холста. Гротескные фигуры с открытыми ранами и вываливающимися тряпичными внутренностями. Некоторые скованы цепями, другие на костылях. У кого-то не хватает рук или ног.

– Матерчатые скульптуры из замка в Артибоните. Наглядные свидетельства военного прошлого движения вуду. Все когда-то были рабами.

Он перелистал том.

– Капитан бизанго со знаками отличия и бутылкой рома в руке. Старушка бизанго с огромной висячей грудью. Генерал трех болот. А вот палач бизанго.

Матерчатая кукла в черном плаще с капюшоном с грозно поднятым мачете.

– При полностью парализованных общественных институтах общества бизанго брали на себя функции суда. Теоретически они имели право приговаривать к смерти, но обычно дело кончалось имитацией казни.

Он глянул на часы на руке, улыбнулся и открыл бутылку с ромом.

– Час жертвоприношения, – сказал он серьезно. – Пети Папа Буссо Труа Корну разгневан: мне не удалось завербовать для него жену, когда я в последний раз был в Порт-о-Пренсе. Иначе как двойной дозой рома его не умилостивишь. – Он подошел к маленькой деревянной скульптуре на подоконнике, налил немного рома на рогатую голову, а полупустую рюмку поставил на тарелочку у ног.

– Интересно… – Катц достал замотанную в шерсть бутылочку и протянул Хаммербергу. – А вы можете сказать, что значит эта штука?

Хаммерберг выглядел явно заинтересованным.

– Это пакé… своего рода талисман. Такие, как у вас, мы называем конгопаке, потому что они родом из Конго. Их носят под рубашкой, как защиту против унга-морт, колдовства. Я обычно сравниваю их с аккумуляторами… магические аккумуляторы с концентрированной энергией. Откуда он у вас?

– Друг подарил.

– Может быть, вы продадите его мне? Я хорошо заплачу… Нет? Я вас понимаю – хороший паке надежней, чем страхование жизни.

Он с улыбкой протянул Катцу бутылочку и тяжело сел в кресло, сложив руки на груди.

– Вы говорили о правосудии, – напомнил Данни. – Что-то насчет имитации смертной казни.

– Да. Н'замби. Зомбирование осужденных. Собственно, я никогда не рассказываю об этой стороне вуду, чтобы не вызвать неверных толкований.

Он серьезно посмотрел на посетителей.

– В народной вере зомби – это тело без души. Мертвое тело. Снабженное путем волшебства механической жизнью. Волшебник похищает труп, пока еще не начались процессы гниения, навязывает ему жизнь… вернее, подобие жизни. Учит двигаться, выполнять тяжелую работу. Одним словом, порабощает. Говорят, ночная смена на сахарных плантациях в Гаити в былые времена состояла на сто процентов из зомби. Зомби может работать двенадцать часов без еды и питья. На Гаити до сих пор охраняют могилы, пока не будут совершенно уверены, что начался процесс разложения тканей. Но если не повезет, колдуны успевают раньше.

– Путем волшебства, или колдовства… а в чем оно заключается? Своего рода самовнушение?

– Это сложный вопрос. Речь может идти о психическом заболевании, которое толкуется, исходя из магических представлений о мире. Или социальном отторжении тех, кто нарушил правила жизни в коллективе. Ритуальное наказание, или, я бы сказал, наказание, исполняющее обязанности смертной казни. – Он опять улыбнулся. – Поговаривают о каких-то травах, о химической лоботомии, о волшебстве… как хотите называйте.

Хаммерберг нагнулся и натянул кроссовки.

– Надеюсь, господа меня извинят. Я и так дал вам очень много информации, а сейчас мне надо немного подвигаться перед лекциями.

Они возвращались в Стокгольм, избегая трасс. Йорма сидел за рулем, Катц на всякий случай устроился на заднем сиденье. Он думал и думал о странных рассказах Хаммерберга про живых мертвецов, но в конце концов плюнул. Плюнул, потому что просто-напросто не знал, что думать.

В душе была странная, бесконечная пустота. Он выброшен из жизни, как зомби.

Кто-то играет с ним, поэтому никак и не удается понять логику. Юлин хотел убить его там, в охотничьем домике, но кто-то ему помешал. Непонятная стрельба, и внезапно все исчезли. Его отпустили, словно бы специально для продолжения кошмарного сна. Пистолет на дорожке… а это как понять? Дали ему видимость защищенности, чтобы он окончательно почувствовал себя дичью? А может, рассчитывали, что он в помрачении сознания пришьет Клингберга и его обвинят еще в одном убийстве?

Но Эва вовремя увезла его оттуда.

Эва. Наверное, она уже вернулась домой и сейчас сходит с ума, что его нет. Странное было чувство – встретить ее после стольких лет. Оползень памяти – Данни словно соскользнул сквозь десятки лет туда, где он вовсе не хотел бы находиться. Чужой человек, и в то же время близкая, родная душа.

В Валлентуне Йорма замедлил скорость – навстречу им проехали две патрульные машины. Катц нагнул голову, но Йорма улыбнулся ему в зеркало.

– Амулет тебя защищает. Конгопакет, или как он там его называл.

– Паке… Знаешь, мне показалось, он верит во все эти штуки.

– Или осторожничает.

– Думаешь, он меня узнал?

– Из газет? Вряд ли… Но, ясное дело, насторожился – что это за фраера к нему явились…

Они ехали северными пригородами Стокгольма, и Катцу вдруг захотелось, чтобы все было как раньше. Он и Йорма, неразлучные друзья. И его ждет Эва. Как будто время остановилось и не прошло тридцати лет. Но нет… И время иное, и они уже не те люди, кем были тогда.

* * *

Она решила подняться на восьмой этаж пешком – надо было обдумать предстоящий визит.

Ула помнил эту историю. Сандра Дальстрём и Линни Хольм жили вместе почти двадцать лет, прежде чем решили усыновить ребенка. Семилетний мальчик, они увидели его во время отпуска на Филиппинах. Они по всем правилам заполнили необходимые формуляры и получили добро как от манильской администрации, так и от детского дома, где жил мальчик-сирота. Но в Стокгольме их ждал отказ.