«Только не это! Если я попаду туда, у меня духу не хватит вернуться и проделать весь путь заново!» – подумала Кит.
Тринадцать, четырнадцать – наконец-то! Холодная стена уступила место гладкому, теплому на ощупь дереву. Облегченно вздохнув, Кит принялась ощупывать дверь. В первый раз ее пальцы проскочили мимо ручки, но потом она вцепилась в нее изо всех сил и осторожно повернула. Дверь поддалась так легко, что Кит от неожиданности едва не упала, лишь чудом удержавшись на ногах.
Итак, она попала в кабинет. Она знала, что не ошиблась комнатой – об этом говорил ковер под ногами и слабый запах краски, идущий от картин Линды, которые здесь хранились. Хотя Кит бывала в кабинете всего пару раз, она легко представила, где стоит стол, и решительно направилась к нему, вытянув руку вперед. Ощутив под пальцами полированную столешницу, она принялась шарить вокруг. Наконец, оставив в стороне кипу бумаг и компьютер, Кит нашла то, что искала.
Телефон.
Цифры на панели сливались с темнотой, но это мало тревожило девушку. Она знала, что, если нажмет достаточно кнопок, ее соединят с оператором.
«Через минуту я услышу Трейси, – затаив дыхание, думала Кит. – Или ее родителей. Я скажу, что меня силой удерживают в Блэквуде. И позову на помощь». Трясущейся от волнения рукой она схватила трубку и поднесла к уху. Кит уже набрала воздуха, чтобы заговорить, когда до нее вдруг дошло: трубка молчит. Связи нет.
Несколько бесконечно долгих мгновений она стояла, не двигаясь, в тщетной надежде, что в трубке все-таки раздадутся гудки. Потом медленно опустила ее и позволила с громким стуком упасть на стол. Кит больше не волновало, что ее могут услышать.
– Это была наша последняя надежда, – тихо сказала она.
Вряд ли в ближайшее время на Блэквуд обрушится гроза такой же силы и заставит людей в суматохе метаться по дому, позабыв о том, что некоторые двери нужно запирать. Нет, другого шанса у нее не будет. Когда телефонная линия оживет, мадам Дюре уже вернется в свой кабинет – и проследит за тем, чтобы никто не заходил туда в ее отсутствие.
«Будь на моем месте Сэнди, у нее случилась бы истерика, – грустно усмехнулась Кит. – Она бы рыдала, смеялась и колотилась головой о стену. А я даже заплакать не могу».
Она действительно не могла – слез не было. Раздавленная отчаянием, Кит стояла, опершись на стол в темноте, и ждала, когда случится неизбежное. Скоро мадам вернется в гостиную, профессор поймет, что Кит с ней нет, и кого-нибудь отправят на ее поиски. Люди быстро сообразят, где она. Это всего лишь вопрос времени.
И действительно, в следующую секунду в коридоре мелькнул свет и послышались шаги.
– Кит, ты что тут делаешь? – спросил Жюль, стоя на пороге и светя фонариком ей в лицо.
Потом фонарик опустился ниже, выхватив из темноты письменный стол и телефонную трубку. Кит услышала, как Жюль испуганно втянул воздух.
– Куда ты звонила?
– В полицию, – Кит старалась, чтобы голос звучал уверенно. – Они уже едут. Будет лучше, если ты попросишь свою мать открыть ворота.
– Но почему ты не повесила трубку? – Жюль отошел от испуга и поднял трубку со стола. Подержав ее несколько секунд возле уха, он вернул трубку на телефонный аппарат.
– Хорошая попытка, – сказал он. Кит слышала, что Жюль на нее не сердится, но радости ей это не доставило. – Наверное, обрыв на линии. Пойдем, Кит. Вернемся к остальным.
– Я не хочу идти туда. Мне противно сидеть в одной комнате с твоей матерью и делать вид, что все в порядке.
– Кит, пожалуйста, попробуй ее понять, – Жюль попытался обнять девушку за плечи, но она увернулась и встала так, чтобы письменный стол оказался как раз между ними.
– Хорошо, – сухо произнес Жюль. – Будь по-твоему. Давай я провожу тебя в комнату. Позволь мне сделать хотя бы это – без фонарика ты вряд ли найдешь дорогу.
Он развернулся, и луч света, скользнув по ковру, уткнулся в противоположную стену, точнее, в картину, стоявшую у шкафа с документами.
Какое-то время Жюль и Кит стояли, не в силах вымолвить ни слова.
Потом Жюль тихо прошептал: «Боже мой…»
Глава восемнадцатая
– Кто это сделал? Кто нарисовал… это? Не может быть, чтобы Линда!
– Но кто еще? – отозвалась Кит.
Словно зачарованная, девушка смотрела на жуткое полотно и не могла отвести взгляд, хотя, видит Бог, она страстно этого желала. Неизвестный художник запечатлел на холсте сцену ужасных мучений. Женщина на переднем плане от невыносимой боли почти утратила человеческий облик; страдания ее выглядели настолько живыми, что казалось – еще секунда, и в комнате зазвучат крики несчастной жертвы чьих-то больных фантазий.
– Но я думал… – Жюль был ошарашен не меньше Кит. – Я думал, что Линда рисует пейзажи! Речки, озера, луга…
– Убери свет, – глухо попросила девушка и наконец закрыла глаза. Когда она их открыла, Жюль уже отвел фонарик в сторону и картина стояла погруженная в темноту.
– Теперь ты видишь? – тихо спросила Кит. – Теперь ты понимаешь?
– Это безумие, – пробормотал Жюль. – Кто бы ни нарисовал это, он определенно не в своем уме!
– И это не Томас Коул.
– Конечно, нет! – воскликнул Жюль. – Но кто? У тебя есть идеи? Линда не говорила?
– Я не видела ее уже несколько недель. Твоя мать никого не пускает к Линде. А если мы зовем ее, она не отвечает. Ты не знал?
– Я знал, что она большую часть времени проводит за работой, но… – голос Жюля сорвался. – Ты только представь, она стоит там и рисует такие вещи… Держит кисть и видит, как на холсте появляется… это.
– Поверь мне, я представляю, – с горечью произнесла Кит. – И Сэнди представляет. Твоя мать открыла дорогу между мирами, но она не может контролировать тех, кто по ней идет. Теперь понимаешь, почему тебя не допустили к участию в эксперименте? Ты ее сын. Она просто не хочет тобой рисковать.
– Мама, наверное, просто не знает, – неуверенно сказал Жюль. – Нет, она точно не знает.
– Жюль, картина стоит в ее кабинете! – напомнила Кит.
– Должно быть, это новая, – Жюль во что бы то ни стало пытался оправдать мадам Дюре. – Профессор Фарли, скорее всего, принес ее перед грозой, и мама не успела посмотреть.
– Тут и другие есть. Хочешь, проверим, нет ли там аналогичных шедевров?
– Нет.
В темноте невозможно было разглядеть выражение его лица, но по голосу Кит поняла, что ей удалось убедить Жюля.
– Жюль, – мягко сказала она, – помнишь, о чем я тебя спрашивала недавно? Что случилось с другими ученицами твоей матери? Ты не смог ответить. Шкаф с документами прямо перед тобой. Достаточно открыть его – и мы узнаем правду.
– Я не могу, – опустил голову Жюль.