Проклятие Вероники - читать онлайн книгу. Автор: Яна Розова cтр.№ 15

– Это неправда, – сказала я и поведала следователю о том, как Евгений Валерьянович чуть не угробил меня у пешеходного перехода.

– Есть свидетель, – пожал плечами Седов.

– То есть, вы заявление не примите?

– Почему? Пишите, пожалуйста. Я просто хотел, чтобы вы знали об обстоятельствах дела. Кстати, Клыков отвез вашу машину к лучшему мастеру в нашем городе. Этот мастер – лучший друг Клыкова.

Так просто я не могла ничего решить, мне нужно было время, чтобы подумать. И светлая голова. А пока в моей голове свет не горел.

Естественно, раз замолчала я, заговорил Павел Петрович:

– Я не случайно заговорил о заработках вашего мужа. В день его смерти со счетов вашего мужа – и с личного, и со счета фирмы – были сняты деньги. Сделал это Артем Николаевич лично.

– А сколько денег?

– А вы не знаете? Около трех миллионов рублей.

Следователь молча смотрел на меня, а я на него. В моей голове было пусто, и только когда пауза стала затягиваться, я, наконец, сообразила:

– Так вы думаете, что Артем пришел с тремя лимонами в чемодане домой, а я его завлекла в ванну и вскрыла ему вены, чтобы овладеть богатством?

Я попыталась вложить в эту фразу весь сарказм, на который была способна.

– Екатерина Вячеславовна, – с легким укором ответил мне Седов, – кабы я так думал, я бы об этих деньгах и не заговорил. Я бы другой способ искал, чтобы вывести вас на чистую воду.

Следователь мне лгал. Он попробовал меня подловить, но не вышло. Это неуважение ко мне, а, кроме того, индульгенция и на мои будущие прегрешения. В частности на замалчивание мною одного факта – факта наличия присутствия у мужа любовницы Кутузкиной. Мысли еще путаются, но я в порядке.

Павел Петрович еще посидел у моей постели, порассуждал на отвлеченные темы и ушел, потому что в палату вошла медсестра, собиравшаяся ставить мне капельницу.

А я позволила всадить иголку себе в вену, и закрыла глаза.

Перед моим мысленным взором стали сменяться картинки прошлой жизни.

Джон

Фотографии перед моими глазами сменяли одна другую.

Валера Паничев, один из лучших гродинских фотографов, читал мне лекцию о “Фотошопе”. Мы с ним были давно знакомы – служили вместе в армии. Вместе вызвались добровольцами в Чечню. А в прошлом году мотались в Израиль, потому что Валера был еврей и мечтал сделать фотовыставку о войне. Я же увязался за ним, потому что мне было интересно, и потому, что взволновался за него. А выставка получилась.

В студию я пришел показать Валере фото парня Ксю. Мне кажется или это, правда – Ксю и парень похожи между собой, как брат и сестра? И не означает ли это?..

– Да, – сказал Валерка, увеличив изображение так, что можно было видеть каждый пиксел. – Это… подделка.

– Что значит – подделка?

Я открыл ему в мониторе второй кадр – с Ксю.

Тут Валерка озвучил мои мысли:

– Оба персонажа на этих двух фото – одна и та же женщина. Смотри – кадыка у парня нет. И лицо… Он в парике, это можно понять по фактуре волос. Аппаратом снимали паршивым, но я вижу это. В “Фотошопе” чуть увеличили нижнюю челюсть и нос, а разрез глаз немного сузили. Эта девушка?..

– Моя жена. Она умерла.

Валера из деликатности вопросов задавать не стал.

…Домой я вернулся часов в девять вечера. Включил телевизор, выбрал музыкальный роковый канал и ушел на кухню – за пропитанием. Тут позвонила мама. Она сказала, что завтра едет на похороны сына своей подруги, тети Вали. Парень на машине разбился.

Похороны будут в Гродине, но мама у тети Вали останется на ночь. А я должен буду зайти к ней вечером и выгулять Дюка. Дюк – мамин спаниель. Толстый и бодрый, как я в детстве.

Чу! Звонок в дверь. Открываю – моя красивая соседка.

– Здравствуйте, – сказала она, поправляя золотую завитушку над ухом. – Вы уже поужинали?

– Здравствуйте, – ответил я, стараясь дольше глядеть в глаза и меньше – ниже шеи. Но не надо забывать, что я еще ее не рассмотрел. – Нет, не ел. Хотите со мной?

– А хотите со мной?

Ой, звучало это все прямо-таки восхитительно.

– Хочу, – ответил я, не соврав.

Катя

– Хочу, – ответила я честно.

– Ну, раз вы хотите скорее выписаться из больницы, вам надо скорее сделать томографию и получить все справки. Я помогу в этом.

Этот доктор мне показался очень даже симпатичным: высокий, темноволосый. Его звали Андрей. Он был хирургом, к процессу моего лечения отношения не имел, но наведался в мою палату по поручению моего отца. Андрей объяснил мне, что он – сын папиного друга, который уже довольно давно умер.

Я как-то не удивилась всему этому, потому что давно знала: папе дешевле перепоручить меня кому-нибудь, чем самому хоть пару раз ко мне наведаться. Ну и что, что мой папа стоматолог? Все равно, он доктор и отец. Увы, традиции нашей семьи иные: папа повез маму в санаторий, а то, что я попала в аварию – это уже не так важно. Тем более, что у меня всего-навсего сотрясение мозга и пара ушибов.

Обижаться – тоже не в традициях нашей фамилии. Я знаю, что родители меня любили всю жизнь и любят. Только еще больше они любят друг друга. Во всяком случае, папа любит маму вечной любовью, а она ему это позволяет. Да и я уже не девочка.

Присланный от имени родителя доктор, заглянул мне в глаза, отчего я слегка даже смутилась. С большим интересом он расспросил об аварии, о том, как это я так влипла? Спросил меня и о моем спасителе. Тут я особенно много ему не могла ничего рассказать. Сказала – случайный человек.

Когда он ушел договариваться об обследовании на томографе, куда, как известно так просто не попадешь, я задумалась – почему это я так реагирую на него? Я не чувствую себя готовой к романам и бурным чувствам, наоборот, ощущаю себя слабой, беспомощной, некрасивой. Преданной.

Тут ко мне пришли коллеги, то есть, подчиненные. Они принесли апельсиновый сок, яблоки, коробку шоколадных конфет, кипу журналов – полистать, ибо читать я не могла, да в этих журналах букв было и не много. Стали рассказывать о делах, о заказчиках. Сидорова – ответственный редактор – сказала, что электронную версию журнала в печать мы во время не сдадим. Ляпнула и осеклась.

Жанна Никольская, редактор по особым проектам, кинула на Сидорову полный ненависти взгляд. А мне сладко пропела, что задержка случилась из-за отмены одного материала. “Круглый стол” пришлось снять.

Если бы не все эти осечки и взгляды, я бы и внимания на новость Сидоровой не обратила. Она хороший работник, на своем месте, но в смысле человеческих взаимоотношений – глуповата.

– А почему сняли?

Жанна ласково сказала, что не смогли утвердить у заказчиков фото. Неудачные.