Ветер с Юга. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Ример cтр.№ 31

Он преображался только при появлении Леи – улыбался и шутил, играл с ней в тряпичные куклы, разрешал причесывать свою бороду гребнем и даже смастерил ей маленький лук, из которого та быстро научилась метко стрелять. В эти недолгие часы спокойствия из покоев Повелителя часто раздавался его раскатистый смех, сопровождаемый перезвоном колокольчика – весёлым озорным смехом Леи.

Проводив дочь, которая на прощанье всегда обнимала его бычью шею своими тоненькими ручками и смешно морщась, целовала его в обе щеки пухлыми розовыми губками, а потом, тряхнув белокурыми локонами, весело выбегала из комнаты, Палий вновь застывал. Улыбка сползала с его лица, а в глазах опять поселялся свинцовый холод. Всю свою нерастраченную любовь он перенёс на этого ребёнка и лишь её одну боялся чем-нибудь расстроить или огорчить.

Одного взгляда её огромных голубых глаз было достаточно, чтобы его гнев мгновенно пропадал. Этот высокий тучный мужчина с крупной лобастой головой, огромными ручищами, широким красным лицом, с яростно сведёнными к переносице густыми бровями и зло сверкающими глазами тут же успокаивался, затихал и как-то даже сжимался, будто из него вдруг выпускали весь воздух. Лея ласково гладила отца по потной всклокоченной голове, и он сразу засыпал, свесив на бок голову и громко похрапывая.

Повелитель заворочался, удобнее устраиваясь на подушках, ловко подсунутых под спину Луртом. Бросив на лекаря ещё один злобный взгляд и всё ещё кривя губы от мерзкого вкуса, он пробурчал:

– Через три часа начнётся церемония. Надеюсь, я смогу сидеть на троне, а не на вазе, будь она проклята!

– Конечно, мой господин, на сей раз всё будет нормально. Но я хочу тебя предупредить…

– Лабус! Заткнёшься ты сегодня или нет! От твоего зуденья у меня снова колики приключатся! Я спать хочу! – Палий закрыл глаза и сделал вид, что спит.

Лекарь невозмутимо уселся в кресло и принялся наблюдать за действием лекарств. Последнее время его всё сильнее беспокоило здоровье Повелителя. Тот как будто с цепи сорвался и, стараясь кому-то доказать, что он ещё молод, крепок и здоров, вёл совершенно безалаберную жизнь, ежедневно обжираясь и опиваясь, а наутро мучаясь жестокими головными болями.

Второй брак Повелителя, на котором так настаивал Большой Совет Нумерии, счастья Палию не принёс, как не принёс и наследника. Две дочери, появившиеся одна за другой, оказались капризными и болезненными, постоянно хнычущими и вечно страдающими от несварения, кожных болячек и приступов судорог. Впрочем, их мать Аруна, дочь лангракса Сентории Писториуса Стейнбока, не обращала на них совершенно никакого внимания.

Красивая, с томной улыбкой и пустым взглядом светло-серых, как сенторийский мрамор, глаз, она то погружалась в слезливую депрессию, забиваясь в угол своей кровати и кутаясь в тёплый платок из пуха горных коз, то носилась по всему дворцу в дурашливом настроении, задирая встречных и оглашая комнаты безостановочным смехом.

Палий, с первых же дней совместной жизни поняв, что этот красивый фасад скрывает неприкрытую глупость, жадность и пустоту, ограничил своё общение с женой нечастыми визитами в её спальню, исключительно для продолжения своего рода.

Жалобы лекаря Лабуса на её безразличие к дочерям и странное поведение он пропускал мимо ушей. До тех пор, пока однажды Аруна, пробегая по двору, в припадке весёлости так толкнула попавшуюся ей на пути Лею, что девочка, отлетев к фонтану, ударилась об острый угол и сломала руку.

От верной смерти Аруну спасли Золотые Мечи, гроздьями повисшие на руках Повелителя Нумерии. Немного успокоившись, Палий собрал Большой Совет и, не слушая никаких возражений, потребовал немедленного развода. Ещё и Лабус подлил масло в огонь разгоревшегося скандала, заявив, что Аруна с момента её появления в Остенвиле не прекращала нюхать порошок из листьев кубука, весёлой травки из Гахара, который в этом городе не смог бы раздобыть разве что полный идиот. Именно этим объяснялась и её непомерная весёлость и приступы неодолимой тоски.

Представший пред гневными очами Повелителя Писториус Стейнбок, бледнея и заикаясь, попробовал свалить вину за поведение своей непутёвой дочери на местное окружение. Но, увидев налившиеся кровью глаза и выступившую на губах Палия пену, мудро решил, что лучше вернуться домой с порченым товаром, чем с отрубленной головой. Пятясь и низко кланяясь, он поспешно покинул Зал Заседаний Совета.

Услышав мощный храп Повелителя, Лабус покопался в своём ящике и, выдав Лурту ещё один пузырёк и строгие наставления выпоить его содержимое строго через полтора часа, тихонько вышел из комнаты.

Он быстро шёл через коридоры и залы дворца, не замечая царившую вокруг предпраздничную суету. Почти тридцать лет лекарь провел в этих стенах и был посвящён во все мало-мальски значимые тайны, витавшие под этими сводами. События последних нескольких недель после рождения наследника, такого долгожданного и призванного утвердить незыблемость власти Палия Первого, зародили в его душе всё укрепляющееся чувство надвигающейся катастрофы, которую он, Лабус, уже никак не сможет остановить.

Вряд ли и кто-то другой был в состоянии это сделать. Большой Совет, благодаря жестокости и нетерпимости Повелителя, в последние годы лишь молчаливо одобрял его решения. Его средний брат Рубелий, с каждой новой дочерью Палия чувствовавший себя всё ближе к трону, только и ждал удобного случая, чтобы, наконец, избавиться от порядком поднадоевшего родственничка. А при удачном стечении обстоятельств – и от второго брата тоже.

Грасарий, младший брат Повелителя, давно уже вёл свою игру, стараясь заполучить в сторонники армию, точнее – её начальника. Свадьба его любимой дочери Инестии и младшего сына доланита Турса Либурга была уже назначена на следующий месяц… Прелестная семейка…

Шустрый растрёпанный парнишка лет двенадцати, сын кухарки Гулиды, выскочил из распахнутой двери с охапкой свежих цветов и чуть не налетел на Лабуса. Шмыгнув носом и пробормотав что-то неразборчивое, но весьма не лестное, он помчался дальше, скользя в войлочных тапках по хорошо натёртому полу.

Лабус вздохнул. Время бежало неумолимо, и никакие его пилюли и настои не могли избавить этот дворец, этот город, да и всю благословенную Нумерию от страшной и неминуемой болезни, имя которой – Гордыня.

Дворец сиял на солнце золотом и цветными стёклами окон. Парк перед дворцом, с тщательно подстриженными деревьями и огромными цветниками, прохладными фонтанами и посыпанными разноцветным песком дорожками, был ещё более великолепным, чем она его помнила. Аромат ярких цветов сплетался в нём с благоуханием дорогих масел, щедро добавленных в воду фонтанов.

К центральному входу с чудесной колоннадой из редчайшего тёмно-синего мрамора с золотыми вкраплениями одна за другой подъезжали открытые повозки, запряжённые великолепными лошадьми. Из повозок выходили, вылезали, выпархивали богато одетые мужчины и женщины и один за другим исчезали в глубине дворца за приветливо распахнутыми дверями.

Мелеста старалась сидеть спокойно, но долгое ожидание своей очереди и грандиозность предстоящего события делали свое дело. После того, как она чуть не вывернула себе шею, разглядывая куст, подстриженный в виде чаши, из которой почти до земли спускались волной необыкновенные розовые цветы, Арела злобно зыркнула на невестку и прошипела, обращаясь к мужу: