Первая экспедиция - читать онлайн книгу. Автор: Антон Первушин cтр.№ 44

Что примечательно, никто из одноклассников больше не рискнул пересечь границу «могильника», подробности вылазки вообще не обсуждались, особо гордиться тут было нечем. Однако Витя в одиночку ходил туда почти каждую неделю, изучив территорию «могильника» вдоль и поперек. Горы горелой спецодежды, поля аккумуляторов и фантастические конструкции стали ему почти родными. Ходил он и к тому месту, где Рыжий Герка убил необычных существ, но никаких следов гнезда не обнаружил — со временем даже стал думать, что встреча с ними была сном или наваждением.

Познакомился Витя и с Кузьмичом. Получилось это случайно — до того момента Витя старался обходить КПП стороной, пользуясь дырками в заборе. Но вот однажды школьник гулял по территории «могильника», осматривая свалку старых рессор и колесных дисков, и вдруг, выскочив словно из-под земли, на него налетел здоровенный лохматый пес. Зверюга напала молча — без обычной для собак прелюдии с лаем или рычанием. Повалила школьника на спину, прижав передними лапами, ткнулась мокрым носом в лицо. Витя с ужасом увидел, что пес слеп — зрачки заменяли уродливые бельма. Шок был сильнейший — от прилива адреналина у юноши перехватило дыхание, он не смог выдавить и писка, и почудилось, что вот сейчас он умрет от разрыва сердца. Пес так же внезапно отпрыгнул в сторону, остановился, оскалившись. Но снова не залаял, а издал звук, похожий одновременно на смешок и на кашель. Витя полежал, с трудом приходя в себя. Потом решил подождать, надеясь, что зверюга уйдёт. Но пес не уходил — уселся на задницу и чего-то ждал, вывалив длиннющий язык. Тогда школьник медленно приподнялся, с опаской глядя на пса и ожидая от него чего угодно. Тот остался на месте. Витя встал — пес не шелохнулся. Витя зашагал, стараясь ступать бесшумно, — пес тоже встал и, поводя мордой из стороны в сторону подобно радиолокатору, сканирующему окружающее пространство, двинулся следом. Витя попытался оторваться, ускорив шаг, — пес снова «кашлянул». Витя притормозил — пес удовлетворенно примолк, но отставать не собирался. Так они и шли до самого КПП — мальчик с собакой. Кузьмич заметил их издали, но не проявил беспокойства — наоборот, вышел вразвалочку, берданку оставил в будке, неторопливо засмолил папиросу, весело наблюдая за Витей. Когда до сторожа оставался десяток шагов, юноша не выдержал и, сорвавшись, бросился к нему — под прикрытие широкой спины в ватнике. Кузьмич засмеялся — так же, как слепой пес, словно сухо закашлялся. Витя остановился и ошарашенно посмотрел на Кузьмича. «Не боись, — сказал Кузьмич. — Джу — кобель справный, добрый. Не видит ни хрена, но территорию свою знает. Любит чужакам власть показать. А ты чего сюда зачастил? Чего забыл?» Витя не смог внятно ответить на конкретные вопросы — пролепетал в том духе, что ему нравится гулять в этих местах, а ничего плохого он не задумал. «Гуляй, — разрешил Кузьмич. — Но как завечереет, сразу назад. Нехорошо здесь ночами».

Обретя новых друзей, Витя стал посещать «могильник» чаще и скоро знал территорию как свои пять пальцев. Он даже составил карту, на которой были отмечены и совершенно загадочные места — например, сложенный из белого кирпича куб без окон и дверей, назначение которого не смог объяснить даже сторож. Со своей стороны, Кузьмич периодически посылал школьника в город за папиросами, а в благодарность рассказывал разные байки из «жизни» запретной зоны: про загадочное свечение по ночам; про глубокую воронку, которая образовалась на пустом месте, а потом столь же внезапно исчезла; про редкие и слабые, но вполне реальные землетрясения; про «людей в чёрном», которые прилетели сюда на вертолете и долго расхаживали, картинно задирая ноги, что твои журавли. Через много лет, сидя за сталкерским костром, Плюмбум удивлялся, сколь похожи услышанные в детстве байки Кузьмича на истории, рассказываемые современными крадущимися: похоже, архетип «таинственного острова» со временем не меняется, а все эти легенды суть производные от него.

В середине 90-х жизнь в городке преобразилась. Расцвела частная торговля, при этом госпредприятия оказались на голодном пайке, многие рабочие и специалисты получили расчёт, быстро скатившись по социальной лестнице. Появились бандиты, обложившие успешных торговцев данью, а чуть позднее — бандитские группировки. Криминализация всех сфер жизни шла полным ходом, «новый русский» рэкетир сделался культовой фигурой, и этот процесс не мог не затронуть входящего в возраст Витю Свинцова. В первую очередь подвергся разграблению «могильник» — сначала туда повадились алкаши и бомжи, потом металл начали вывозить грузовиками. Кузьмича во время большого рейда помяли до инвалидности, его будку сожгли, а слепого пса по кличке Джу просто пристрелили. Витя сильно переживал по этому поводу, ожесточился, и когда Рыжий Герка позвал его в молодежную «бригаду», не стал возражать. Походил с годик в «качалку», натаскался на ближний бой, поучаствовал в паре баталий за передел сфер влияния и, наверное, не дожил бы до двадцати, но тут свезло: потянул на тренировке сухожилие, из-за травмы пропустил очередную «стрелку», а дело там закончилось стрельбой и гранатой, полегли почти все, включая неуемного Герку. Разумеется, по факту массового убийства завели уголовное дело, из Москвы примчалась особая следственная группа, копала глубоко, и уцелевшим членам «бригады» ничего не оставалось, как зарываться поглубже, уходить в тень, прикидываться шлангами. Виктор выбрал самый простой и надёжный путь — явился в военкомат и уже через пару дней отправился в армию.

В армии тоже было весело. Разгоралась Вторая Чеченская — новобранцы тряслись при мысли, что их пошлют на Кавказ. А Вите было всё равно, поэтому, наверное, он в Чечню и не попал. Послали его охранять Хальмер-Ю — шахтерский посёлок под Воркутой, превращенный в «полигон Пембой». Поселок давно расселили, и командование ВВС предложило использовать его в качестве большой мишени для бомбардировщиков. Стечение обстоятельств, больше похожее на перст судьбы, снова привело Виктора Свинцова в запретную зону. Будущий сталкер не преминул воспользоваться представившейся возможностью закрепить свои навыки: он бродил между домов, вдыхал пыльный воздух; иногда ему казалось, что он видит тени людей, которые наполняли это пространство своей жизнью, своими радостями и своей болью. Время остановилось здесь, как будто на моментальном снимке, сделанном когда-то очень давно и успевшем пожелтеть, истрепаться по краям. Наверное, из Хальмер-Ю можно было бы сделать музей канувшей в Лету эпохи. Однако история распорядилась иначе, и в этом содержался даже некий символизм: российская авиация бомбила советский городок, превращая наполненные тенями дома в руины, — так и российские политики стремились стереть в крошево память о недавнем прошлом, суетливо отрекаясь от дела своих отцов.

В годы службы Виктор начал всерьёз задумываться о том, что именно влечет его в заброшенные места, подобные «могильнику» и посёлку-полигону. Было ясно, что никто из окружающих не способен внятно ответить на этот вопрос, а потому Свинцов решил обратиться к литературе. Библиотечный фонд воинской части оказался убог и невыразимо скучен: стройными рядами стояли тома полного собрания сочинений Ленина (во время кризиса со снабжением дальних гарнизонов труды вождя мирового пролетариата пошли на туалетную бумагу), большое пространство занимали потрепанные многословные мемуары ветеранов ВОВ, из журналов имелись только подшивки «Армейского сборника» и советской ещё «Техники-молодежи». Именно последний журнал и привлек внимание Виктора. Раньше он даже не подозревал о его существовании — рожденный в восьмидесятые Свинцов не мог знать, сколь большое влияние «Техника-молодежи» оказывала на подростков «застойного» времени, каким зарядом бодрости и веры в будущее их заряжала. В свободное время он заходил в библиотеку и часами просиживал там, листая подшивку в произвольном порядке. Внимание сразу привлекали иллюстрации: редакция «Техники-молодежи» обильно и с удовольствием публиковала работы советских и зарубежных художников, посвященные теме освоения космоса. Загадочные пейзажи и фантастические конструкции, необычные существа и земляне в причудливых скафандрах — всё это завораживало, пробуждая то самое подзабытое и приятное ощущение, которое возникало в душе Виктора, когда он посещал запретную зону «могильника».