Красная армия. Парад побед и поражений - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мухин cтр.№ 39

В пулеметах темп стрельбы на кучность влияет не очень сильно, поскольку огонь из пулеметов ведется с сошек или со станков. У нас и станковый пулемет Максима, и ручной пулемет Дегтярева имели темп стрельбы 600 выстрелов в минуту. А вот у немецкого единого пулемета (используемого и на сошках, и на станке): от 800 у МГ-34 до 1200–1500 выстрелов в минуту у модернизированного варианта пулемета МГ-42. То есть мощность огня немецких пулеметов вдвое превосходила мощность советских.

В немецком пехотном отделении не было собственно пулеметчика: владеть пулеметом обязан каждый пехотинец. Но вручался пулемет – очень мощное оружие – самому лучшему стрелку в отделении. При постановке на станок на пулемет ставился оптический прицел, с которым дальность стрельбы доходила до 2000 м. Наши пулеметы тоже могли забросить пулю на это расстояние, но кого ты невооруженным глазом на такой дальности увидишь и как по нему прицелишься? Бинокли, кстати, в немецкой армии имели очень многие, он полагался уже командиру немецкого пехотного отделения. Ведь чтобы выстрелить точно по противнику, его сначала надо было обнаружить, а биноклем это сделать значительно проще.

С какой стороны ни взглянешь на экипировку и вооружение пехотинцев, и в глаза бросается их соответствие тактическим взглядам. Ну зачем, в самом деле, советскому пехотинцу маскировочный камуфляж, если ему все равно бежать на противника во весь рост? Ну зачем ему точно стреляющее оружие, если хоть в наступлении, хоть в обороне бой должен быть закончен атакой или контратакой с непременным штыковым ударом?

Оружие, которым советские войска встретили немцев в 1941 году, разрабатывалось конструкторами по заказу советских генералов и ставилось на производство в 30-е годы, то есть в этот период, когда заместителем наркома обороны по вооружению Красной армии, а на начало 1937 года и первым заместителем был помянутый маршал М. Тухачевский. Разумеется, не только он один несет ответственность за вооружение Красной армии, тем не менее его ответственность больше, чем у других. Однако отечественные историки делают из Тухачевского невиновного военного гения, пострадавшего из-за самодурства Сталина, а приемника Тухачевского на посту заместителя наркома по вооружению маршала Г. Кулика считают неграмотным в военном деле глупцом. На самом деле все с точностью до наоборот, хотя Г. Кулик по своим человеческим качествам и не был идеалом.

У наших военных историков как-то вошло в привычку считать, что наша артиллерия во время войны была лучше немецкой. По крайней мере, в отличие от самолетов и танков, формальные цифры в таблицах технических данных конкретных орудий и систем выглядят благополучно, и количество орудийных стволов в стрелковых дивизиях предвоенных времен смотрится внушительно. Но вот по воспоминаниям немцев, причем не только генералов, а и воевавших на полях битв офицеров-фронтовиков, артиллерия вермахта, особенно в начале войны, значительно превосходила нашу. Из приведенных выше цитат, к примеру, следует, что нашей артиллерии перед прорывом обороны требовался час, чтобы «обработать гектары», а немцам 15 минут работы их артиллерии хватало, чтобы пехота начинала атаку. И это не только потому, что немцы имели лучшую артиллерийскую разведку и связь, о чем отдельно. Сила немецкой артиллерии была и во вдумчивом подходе немецких генералов к вопросам эффективности снарядов у цели – к вопросам эффективности огня.

Вот смотрите, В. Грабин, конструктор артиллерии, создал 76-мм пушку, предназначавшуюся для вооружения артиллерийских полков стрелковых дивизий – «дивизионную». Оба маршала, отвечавших перед войной за вооружение РККА, – Тухачевский и Кулик – были ею недовольны, причем с диаметрально противоположных позиций.

Тухачевский требовал, чтобы дивизионная пушка была универсальной (он перед этим прочитал, что США собираются вооружать свои дивизии универсальными пушками), то есть кроме стрельбы по пехоте и укреплениям противника могла бы пробивать броню танков и сбивать самолеты. Для исполнения двух последних назначений пушка должна была иметь высокую скорость снаряда – быть большой удельной (в расчете на калибр) мощности.

А Кулик был недоволен именно большой мощностью дивизионной пушки, а это дает повод различным литераторам выдать Кулика за ретрограда, хотя сам Грабин никогда не высказывал сомнений в профессионализме Кулика. С Тухачевским все ясно – чисто формальный подход: раз у американцев такая пушка, то и нам надо! Но почему Кулик хотел снизить скорость снаряда дивизионной пушки, почему хотел снизить ее мощность?

Дело в том, что сам снаряд как таковой противника уничтожает редко: им трудно попасть непосредственно в человека, пулемет или пушку противника, в подавляющем большинстве случаев цель уничтожают осколки снаряда или сила ударной волны от взрыва. И по отношению к этим факторам не только сама пушка, но и сам снаряд вторичен. И дело не только в Тухачевском или Кулике – дело в образе мыслей генералов: если у генералов целью победы в бою является уничтожение противника, то их интересуют не собственно пушки, не их стрельба и даже не снаряды, а сколько убойных осколков образуется от стрельбы в районе цели и насколько сильна ударная волна от взрыва.

Так, к примеру, Гудериан в своей книге «Танки – вперед!» к вопросу убойных качеств снаряда обращается неоднократно, скажем, обращает внимание, что в мокрую погоду снаряды глубоко входят в мягкую землю, осколки застревают в грязи и поражающая сила снарядов меньше, чем в сухую погоду. А когда земля скована льдом, то наоборот – осколки рикошетируют и убойные свойства снарядов возрастают и т. д. Когда в мае 1940 года немцы окружили англо-французские войска под Дюнкерком, то Гальдер, к примеру, записал в своем дневнике: «По противнику трудно вести артиллерийский огонь, так как в песчаных дюнах наши снаряды не рикошетируют и не оказывают осколочного действия. (Фюрер предлагает использовать дистанционные трубки снарядов зенитной артиллерии)». Читаю у немецкого танкиста объяснения, что, стреляя по противотанковой пушке, нужно целиться не прямо в пушку, а ставить взрыватель снаряда на осколочное действие и целиться в куст или крону дерева рядом с пушкой, поскольку при взрыве снаряда именно такое его положение обеспечит наиболее эффективное поражение расчета пушки осколками.

А вот что пишет маршал И. С. Конев в мемуарах «Сорок пятый», изданных в 1970 году: «Стремясь уменьшить потери от фаустпатронов, мы в ходе боев ввели простое, но очень эффективное средство – создали вокруг танков так называемую экранировку: навешивали поверх брони листы жести или листового железа. Фаустпатроны, попадая в танк, сначала пробивали это первое незначительное препятствие, но за этим препятствием была пустота, и патрон, натыкаясь на броню танка и уже потеряв свою реактивную силу, чаще всего рикошетировал, не нанося ущерба». Мне даже не хочется комментировать эту убогую цитату, из которой следует, что послевоенный Главнокомандующий Сухопутными Войсками СССР и в 1970 году не имел ни малейшего представления о том, как действуют кумулятивные снаряды, используемые подчиненными ему войсками. Но вернемся к теме.

Во-первых, все понимают, что поражающая сила артиллерийских снарядов возрастает с их весом, который, как правило, зависит от калибра (внутреннего диаметра ствола) орудия. Чем больше вес, тем больше мощность взрывной волны, больше осколков, больше их энергия и они дальше летят.