Красная армия. Парад побед и поражений - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мухин cтр.№ 135

После заключения профессоров тело ДЖУГАШВИЛИ было сожжено в крематории, а пепел помещен в урну, которая была отправлена вместе с материалами расследования убийства ДЖУГАШВИЛИ в Главное Управление Имперской Безопасности.

Как показывает КАЙНДЛЬ, он во время следствия боялся неприятностей от ГИММЛЕРА, но дело обошлось «благополучно».

В целях проверки правильности показаний КАЙНДЛЯ о расстреле ДЖУГАШВИЛИ ему было предложено описать внешний вид ДЖУГАШВИЛИ.

КАЙНДЛЬ хорошо помнит внешний облик ДЖУГАШВИЛИ и правильно описал его.

Кроме того, был предъявлен снимок ДЖУГАШВИЛИ, вырезанный из немецкого журнала. И на снимке КАЙНДЛЬ сразу показал ДЖУГАШВИЛИ.

Таким образом, показания КАЙНДЛЯ в той части, что у него в лагере в 1943 году содержался и был расстрелян ДЖУГАШВИЛИ, не вызывают сомнения.

Добавление КАЙНДЛЯ о том, что ДЖУГАШВИЛИ убит электрическим током высокого напряжения, является вымыслом КАЙНДЛЯ в целях смягчения его ответственности за расстрел ДЖУГАШВИЛИ.

На заданный мной вопрос КАЙНДЛЮ, где хранилось личное дело на военнопленного ДЖУГАШВИЛИ, он ответил, что дело хранил у себя в сейфе, а перед капитуляцией Германии приказал своему адъютанту сжечь.

В ходе следствия установлено, что комендант концлагеря полковник «СС» – КАЙНДЛЬ и командир охранного батальона «СС» – подполковник «СС» ВЕГНЕР, боясь предстоящей ответственности за совершенные преступления в концлагере, не все говорят. Зафиксированы их попытки покончить жизнь самоубийством, при этом высказывают намерения броситься на часового, разбиться о стену камеры и т. д.

В связи с тем, что при приеме нами арестованных работников «СС» лагеря Заксенхаузен от американцев последние просили пригласить их на суд, поэтому применить меры физического воздействия к арестованным КАЙНДЛЮ и ВЕГНЕРУ в полной мере не представилось возможным. Организованы агентурные мероприятия по внутрикамерному освещению арестованных.

В связи с передачей оперативной работы по Германии в МГБ все материалы по этому вопросу будут находиться в Берлинском Оперсекторе.

Зам. Министра Внутренних Дел Союза ССР И. СЕРОВ

14 сентября 1946 года № 001034/с г. Берлин».

(АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 1555. Л. 2–7. Подлинник).

Тут надо сказать, что (как я это себе представляю) тех немцев, присутствовавших на шоу этого допроса, кто знал, что это не сын Сталина, было, скорее всего, несколько человек. Судя по тексту, остальные допрашивающие, скорее всего, искренне верили, что это на самом деле сын Сталина. В результате это был не допрос, а скорее дискуссия на политические темы, в которой и немцы спорили и предъявляли доказательства своей правоты, и «сын Сталина» делал самые разнообразные разъяснения на политические темы.

Однако время от времени допрос все-таки направлялся и в военное русло, и у «Якова» спрашивали и о том, что он, как бы провоевавший на этом участке фронта с 3 по 16 июля, обязан был знать. И «сын Сталина» вынужден был отвечать хоть что-то, из чего бы следовало, что он действительно офицер и действительно в этот период воевал командиром батареи. И он вынужден был сообщить немцам о своем боевом пути (переводчики напутали с названием местечка Лиозно, я буду сразу писать его правильно, вопросы немцев выделю, а эпизоды пронумерую). Я понимаю, что это будет несколько нудновато, но что поделать, если в России нет историков, способных сравнить показания «сына Сталина» с журналом боевых действий 14-й танковой дивизии. Да и некогда им – они должны кричать о том, что сын Сталина сдался в плен. Итак:

Эпизод 1.

«– Как же вы попали к нам?

– Я, то есть собственно не я, а остатки этой дивизии, мы были разбиты 7.7, а остатки этой дивизии были окружены в районе Лиозно».

Эпизод 2.

«– Вы были командиром дивизии?

– Нет, я командир батареи, но в тот момент, когда нам стало ясно, что мы окружены – в это время я находился у командира дивизии, в штабе. Я побежал к своим, но в этот момент меня подозвала группа красноармейцев, которая хотела пробиться. Они попросили меня принять командование и атаковать ваши части. Я это сделал, но красноармейцы, должно быть, испугались, я остался один, я не знал, где находятся мои артиллеристы, ни одного из них я не встретил. Если вас это интересует, я могу рассказать более подробно. Какое сегодня число? (Сегодня 18-е). Значит, сегодня 18-е. Значит, позавчера ночью под Лиозно, в 1 1/2 км от Лиозно, в этот день утром мы были окружены, мы вели бой с вами».

Эпизод 3.

«– В каких сражениях вы участвовали?

– …6… 7… к вечеру 6-го, 14-я танковая дивизия примерно в 30 км от Витебска, значит, 14-я танковая дивизия, 18-я танковая дивизия и 1-я мотомехдивизия, т. е. весь седьмой корпус».

Эпизод 4.

«– А когда эта дивизия вошла впервые в соприкосновение снемецкими войсками?

– Это было 5-го, 6-го, 7-го. 6-го велась разведка боем, которая обошлась нам очень дорого, и все же 7-го вы должны были проиграть сражение, но ваша авиация мешала и разбила нас.

– Когда была рассеяна дивизия?

– 7-го она была разбита, ваша авиация разбила ее. Я едва остался жив, и этим я должен быть благодарен исключительно вашей авиации.

– Понесла дивизия большие жертвы?

– Мы потеряли 70 % танков, 70 или 60 %, от 60 % до 70 %.

– Сколько же всего танков имела дивизия?

– Видите ли, она не была полностью укомплектована, старые танки еще не были заменены новыми… но новые уже были.

– А сколько их примерно было?

– Мы считали, что примерно 250 танков, точно я не могу вам сказать. Организацию я знаю, но точно я этого не могу сказать. Было больше 200 танков, 250–300, примерно так.

– А в чем причина плохой боеспособности армии?

– Благодаря немецким пикирующим бомбардировщикам, благодаря неумным действиям нашего командования, глупым действиям… идиотским, можно сказать… потому что части ставили под огонь, прямо посылали под огонь».

Эпизод 5.

«– Что он скажет на то, что население Москвы, женщины, мужчины, дети и всех вообще призывают принять участие в борьбе, это же будет стоить невероятных жертв.

– Это я слышу только от вас, слышу только сегодня. Впервые это слышу! Вы хотели сказать ополчение? Всей Москвы? Вот что я вам скажу. Прошло 6–7 дней с тех пор как мы фактически были разбиты, 16-го мы имели с вами последнее сражение, в нем участвовали остатки нашей дивизии. Таким образом, я примерно с 10 по 16 не имел никаких сведений, только слухи, разговоры и тому подобное. Я не знаю!»