ProМетро - читать онлайн книгу. Автор: Олег Овчинников cтр.№ 31

Хотя обладательница такого бюста может себе позволить не помнить наизусть некоторых текстов БГ. Или даже всех. Или даже совсем не знать, кто такой БГ, и фанатеть от каких-нибудь там «Ass of base». Если я не напутал с названием.

– Яркого.

– А-а. Ты пиво откроешь?

– Легко. Сейчас, только открывалочку…

Я заглянул в тумбочку возле кровати и обнаружил там вместо нужной мне открывалки совершенно необходимую нам обоим пачку презервативов. Еще не распакованную, черного цвета со странным названием «Русская рулетка», смысл которого показался мне не просто двояким, но каким-то двояковыпуклым. Я переложил находку в задний карман джинсов, подумав про себя: «Ближе к сердцу».

– Ну что, не нашел? – спросила Надя.

– Не то чтобы совсем не нашел, – пробормотал я, изображая Винни-Пуха. – Скажем так, не нашел открывалки.

В принципе, открывалка могла обнаружиться в одном из отделений встроенного в стену шкафа. Но заглянуть в него в присутствии юной леди я не решился, ибо комната, судя по элементам антуража, была скорее джентльменской, и не мне вам объяснять, какие скелеты порой скрываются в шкафах добропорядочных джентльменов.

– Да Бог с ней, и так справимся. – Я открыл бутылку об угол стола и разлил пиво по стаканам.

– За мир во всем мире! – огласил я первый тост. Мы молча выпили, глядя друг другу в глаза. И сразу же повторили: – Твое здоровье, маленькая!

Пиво действовало на Надю благоприятно. После распития второй бутылки она выглядела уже не такой скованной, как в начале: с удобством разместилась на кровати, закинув ногу на ногу и легонько покачивая высоким шнурованным сапожком в такт неразличимой для меня, но явственно звучащей в ее сознании музыке.

Кстати, о музыке.

Я поднялся с кровати, походя ухватив призывно отогнутый уголок одеяла и отогнув его еще сильнее, а следовательно, призывнее. Чтобы, как я подумал, «ни у кого не осталось сомнений в серьезности наших намерений».

Репродуктор на стене выдал что-то сугубо инструментальное, с ярко выраженной рельсово-транспортной тематикой: сквозь фон синтезатора решительно прорывался стук колес и стилизованные паровозные гудки. По-моему, это была старая композиция Жана Мишель Жара под названием «Летящий поезд». Музыка не резала слух и не нарушала постепенно сгущавшейся лиричности окружающей обстановки.

Чтобы подбавить еще каплю романтизма, я погасил верхний свет и включил настольную лампу, свернув набок ее гибкую шейку из сегментированного металла, так что конус света превратился в овальное пятно на обоях, заполнив пространство комнаты интимным полумраком.

За коричневой шторой действительно скрывалось окно, правда, вид из него открывался не на ночную московскую улицу, празднично расцвеченную фонарными, габаритными и неоновыми огоньками, а на проносящиеся мимо стены темного тоннеля с уродливой плетенкой из силовых кабелей, напоминающей первый опыт школьницы, которая в маминой подшивке журнала «Работница» обнаружила статейку под названием «Уроки макраме». И это не было оптическим обманом, именно стены тоннеля проносились мимо окна, а не наоборот, ведь я находился внутри комнаты и всеми органами чувств ощущал ее полную неподвижность. От непривычного ощущения у меня закружилась голова. Я быстро задернул штору и отвернулся от окна.

Надя сидела на кровати, сильно наклонившись вперед – челка каштановых волос полностью скрывала ее лицо – и расшнуровывала уже второй сапог. Покончив с ним, она громко выдохнула и снова откинулась назад, прислонившись к стене. Механическим движением поправила прическу, встретилась со мной взглядом и улыбнулась:

– Налей мне еще.

Моей железной выдержки еще хватило на то, чтобы наполнить стакан и протянуть его Наде практически не дрожащей рукой, но едва ее пальцы перехватили стакан, железо обратилось в ртуть и я обессилено опустился на пол у ее ног.

Заметно потеплевшей ладошкой она погладила меня по голове.

– Какие жесткие, – сказала она. – Просто ежик…

И это было только начало!

А знаю ли я, я ведь ей действительно сразу понравился. Нет, правда! Как только вошел в вагон. Такой симпатичный, а глаза гру-устные… Нет, не у вагона, у меня. И когда с этим дрался, с красной мордой, тоже… Спокойно так, тюк и все! Я, наверное, очень сильный и… уверенный в себе, что ли… Сейчас, эти сапоги так просто не снимешь. Ага!.. Только, она надеется, я же не думаю, что она такая?.. Ну, которая согласна с первым встречным. Это хорошо, что не думаю. Совсем не такая. Ведь как в этой было… рекламе конфет или печенек: «Важно то, что внутри». Или вафель?.. Конечно, я – не первый встречный. Вполне в ее вкусе. Ей всегда нравились парни выше метр восемьдесят… Ага, второй тоже… Ее любимый… Или мне, наверное, не интересно… Да и вообще это личное… Нет, ну если… Он, тоже, в общем, был под метр девяносто… С чего это я взял? А-а, потому что «был»? Да нет, что с ним станется? Просто не любимый больше… Ну так вот, он тоже сильный был… Ну, может, не такой симпатичный, но и не урод какой-нибудь… Да ладно мне! Пусть я кончаю, а то она больше ничего не скажет. Ну пусть я смотрю! Значит… Познакомились они, она уже не помнит где, на какой-то тусовке. Может – бездник чей-то отмечали. Не помнит. Он тогда ее танцевать пригласил. А вот какая музыка звучала, она помнит хорошо. Слышал ли я такую: «Те-ерпкий ве-ечер… па-ба-ба-ба, па-ба-бам…»? Не знает, кто поет. Как? Может и Богушевская… Хотя вряд ли, вроде какая-то другая фамилия была. Да, танцевали, значит, он ей сразу сказал, как она ему понравилась, и вроде уже пьяный был, но вел себя скромно. Ни там прижать сильно, ни за задницу ущипнуть. Ага, вот так… Целоваться тоже не пытался. Ой, так не надо! Усы щекотятся… Значит, потом… Она про что? Да. Ну, еще пару медляков станцевали и все. Она ему еще ручку пожала, когда он собрался уходить, и сказала, мол, до встречи в лучшей жизни… Стоп, стоп, кажется, цепочка зацепилась! Все… А потом он позвонил. У подруги телефон взял. Встретились у Пушкина, в кино сходили… Осторожнее, там петелька… Потом в «Макдональдс». Но это они все так: сперва в «Макдональдс», потом в «Пиццу-Хат». Там еще мужик подошел, смешной такой, спросил: «Вам столик для курящих или некурящих?» Они, значит, такие: «Для некурящих». А он такой: «Для некурящих нет, только для курящих». Ну да, она тоже подумала: на фига тогда спрашивал? Ну они к тому времени, конечно, уже и целовались и даже немного… Но только наполовину… Спасибо, конечно, только это не титьки, а груди. А что большие, это все говорят… Значит, а-га… Но только наполовину. Она даже сомневаться начала, он просто тормоз или, может, проблемы какие? Ха, нет! На самом деле очень скромный… Не то что некоторые! Пусть я перестану, а то… Ладно, только вот так, не ногтями… Ну, это скоро выяснилось. Он ее тогда уже на свой бездник пригласил, только, сволочь, всего за день предупредил, так, что она, как дура, без подарка… Она тоже так думает. Главный-то подарок всегда при ней. Тем более что пора уже было разобраться… По пути еще в лифте застряла, но это к делу не относится… Ой! Я что?! Бли-ин! Тут зеркало хоть есть? Да нет, не очень, просто надо же, чтоб следов не осталось. У нее ведь сегодня по плану еще одно свидание. А вот это – не мое дело!.. Вроде не заметно… Хотя, в такой темноте… Пусть я посмотрю, не видно, да? Опять?! Ну так – можно… Но пусть я смотрю: только губами и не в засос! И никаких следов!.. Ну, я так и буду ее отвлекать? На чем она… Да, значит, пришла… Блин, совсем с мысли сбил! Пусть я ей еще налью, а то она плохо соображает… Да нет, зачем же, приятно даже… Пришла, значит… Та-ам темно… Темно… Нет, в лифте было светло. А там – темно-о… Музыка везде… Такая музыка… звучит… везде, совсем везде… И… это… темно… Ну пусть я постою маленько, ну пусть я да-ам ей дорассказать. Там, значит, было очень темно… И… Уже говорила? А-а что еще не говорила?.. А?.. Что, совсем-совсем не говорила? Даже ни вот столечко? Тихо, а то сейчас разольется… Да… Тихо так… а главное – темно… И чтобы музыка-музыка-музыка-музыка изо всех щелей… И темно такое падает… и все падает… Все, пока хватит! Все, она сказала! А то… Сам я на Будду похож! Либо я слушаю, либо… Да, про тот раз. А потом – хлобысь! – повестка… Уже почти решили документы подавать, а тут – повестка…