Шардик - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Адамс cтр.№ 132

— Разинь пасть, не то зубы повыбиваю.

Тяжело дыша, Кельдерек открыл рот и мельком увидел Горлана, державшего его за щиколотки и с ухмылкой смотревшего на Геншеда. Работорговец запихал ему в рот тряпку и сдернул повязку у него с головы.

— Давай приступай, — велел он Живорезу. — Голову ему поверни.

Живорез крутанул его голову влево, и мгновение спустя Кельдерек почувствовал, как что-то крепко ухватило мочку уха, сдавило и пробило насквозь. Острая боль стрельнула в шею и плечо; он судорожно дернулся всем телом, чуть не раскидав в стороны мальчишек, а когда очнулся, троица уже неторопливо удалялась прочь.

Кельдерек вытащил кляп изо рта и осторожно потрогал правое ухо. На пальцах осталась кровь, и кровь капала на плечо. Мочка была продырявлена. Глубоко дыша, Кельдерек наклонил голову; боль постепенно притуплялась. Раду откинул назад свои длинные спутанные волосы и показал продырявленное ухо.

— Я вас не предупредил, — сказал он. — Вы не ребенок, и я думал, может, со взрослыми он так не поступает.

Наконец к Кельдереку возвратилась способность речи.

— Что это — рабская метка?

— Это чтоб… с…с…спать, — пробормотал часто моргающий бледный мальчик, сидевший поблизости. — Да, да, да… чтоб спать. — Он бессмысленно захихикал, закрыл глаза и приложил к щеке сложенные ладони, дурацкой пантомимой изображая сон. — Скоро мы п…п…пойдем домой, — внезапно сказал он, открыв глаза и повернувшись к Раду.

— С головою… — откликнулся Раду, словно подхватывая знакомую фразу.

— Под землей, — закончил мальчик. — Ты голодный? — Раду кивнул, и мальчик вновь погрузился в безучастное молчание.

— По ночам они пропускают всем через ухо тонкую крепкую цепь, — объяснил Раду Кельдереку. — Горлан как-то сказал мне, что у всех детей, прошедших через руки Геншеда, правое ухо продырявлено.

Он встал и пошел искать Шеру, которая при приближении работорговца отбежала и спряталась в кустах.

Немного спустя Горлан и Живорез выдали каждому ребенку по горсти сушеного мяса и горсти сушеных фруктов. Несколько мальчиков отошли к реке, чтоб напиться, но все остальные пили из грязных луж и мочажин среди зарослей рогоза. Когда Кельдерек и Раду, взяв с собой Шеру, направились к реке, к ним подошел Горлан, с хлыстом в руке.

— Велено глаз с тебя не спускать, — сказал он Кельдереку со странной смесью злобы и дружелюбия. — Чувствуешь себя как дома? Наслаждаешься жизнью? Это правильно.

Кельдерек уже заметил, что все до единого дети испытывают смертельный страх перед Живорезом, явно тронутым умом и почти маньяком, однако иные из них хоть и боязливо, но общаются с Горланом, который время от времени — из врожденной ли тяги к жестокости или по другой причине — проявляет агрессивную грубость, свойственную самодурам и деспотам.

— Ты можешь объяснить, почему я здесь? — спросил Кельдерек. — Зачем я Геншеду?

— Да продаст он тебя на хрен, приятель, — хохотнул Горлан. — Без яиц, надо полагать.

— Что случилось с надсмотрщиком, которого ты заменил? Ты ведь, наверное, его знал.

— Знал? Да я убил малого.

— О, даже так?

— Он совсем плох был, когда мы вернулись в Терекенальт. Вконец расклеился. Как-то раз девка из Дарая вдрызг разодрала ему рожу, а у него недостало сил отбиться. Тем же вечером Геншед, когда напился, сказал нам: мол, кто его одолеет в драке и убьет, тот станет надсмотрщиком вместо него. Ну, я и убил — придушил прям посреди Геншедова двора, на глазах у пятидесяти мальчишек. Старина Геншед помирал со смеху. Вот так я сберег свои яйца, приятель, понял?

Они достигли берега реки, и Кельдерек, войдя по колено в воду, напился и вымылся. Однако все тело у него по-прежнему ныло от боли. При мысли о своем положении и об опасностях, грозящих Мелатисе с тугиндой, он исполнился безысходного отчаяния и на обратном пути не нашел в себе душевных сил продолжить разговор с Горланом. Сам мальчик тоже, казалось, впал в унылую задумчивость, ибо не произнес больше ни слова, лишь коротко приказал Раду взять Шеру на руки.

Геншед стоял в полумраке, в сгущающемся тумане, и щелчками пальцев подзывал одного ребенка за другим. У каждого из них он проверял глаза, уши, руки, ноги и кандалы, а также осматривал все телесные повреждения, какие находил. Хотя у многих детей были рваные ссадины и царапины, а двое или трое находились на грани обморока, помощи никому не оказали, и Кельдерек заключил, что работорговец просто оценивает способность своего живого товара продолжать путь. Мальчики неподвижно стояли перед ним, опустив голову и вытянув руки по бокам, и явно думали лишь о том, как бы поскорее отойти прочь. Одному ребенку, беспрерывно дрожавшему и вздрагивавшему от каждого его движения, Геншед приказал оставаться на месте и продолжил осматривать других прямо у него за спиной. Еще одному, который безостановочно что-то бормотал и ковырял болячки на лице и плечах, вставили в рот мухоловку, чтоб молчал, пока Геншед не закончит с ним.

Отходящих от работорговца детей Горлан и Живорез соединяли по трое-четверо тонкой цепью, продевая ее сквозь дыры в ушах. Каждая цепь одним концом крепилась к короткому железному пруту, а другим — к поясу или запястью надсмотрщика. По завершении этих приготовлений все улеглись спать на топкую землю.

Кельдерек не избежал общей участи и, разлученный с Раду, лежал между двумя совсем маленькими ребятишками, каждую минуту ожидая, что кто-нибудь из них пошевелится и звенья цепи раздерут кровящую дыру в ухе, точно зубья пилы. Вскоре, однако, стало понятно, что мальчики, наловчившиеся облегчать свои страдания, вряд ли его потревожат — скорее он потревожит их. Оба почти не двигались, вдобавок за время путешествия они приспособились поворачивать голову, не натягивая цепочки. Немного погодя дети придвинулись к нему поближе.

— Не привыкли еще? — прошептал один из них на палтешском диалекте, который Кельдерек с трудом разбирал. — Сегодня вас купил, да?

— Он меня не купил — нашел в лесу. Да, сегодня.

— Так и подумал. От вас свежим мясом пахнет — от новеньких часто так пахнет, но недолго. — Он закашлялся, потом сплюнул мокроту на землю между ними и сказал: — Хитрость в том, чтобы лежать поближе друг к другу. Так теплее, и цепь провисает: если кто шевелится, она не натягивается.

Оба были заражены паразитами и непрерывно чесались сквозь мокрые лохмотья, прикрывавшие тощие тельца. Вскоре, однако, Кельдерек привык к смрадному запаху, от них исходившему, и теперь его беспокоил лишь пульсирующий от боли палец да сырость, в которой приходилось лежать. Чтобы отвлечься от неприятных ощущений, он шепотом спросил мальчика:

— Ты давно с Геншедом?

— Да уже, поди, месяца два. Купил меня в Дарае.

— Купил? У кого?

— У отчима моего. Отец погиб вместе с генералом Гел-Этлином, когда я совсем еще крохой был. Мамка прошлой зимой сошлась с этим мужиком, а он меня невзлюбил — уж больно я грязный, понимаете? Как только заявились работорговцы, он меня и продал.