Шрамы, что мы выбираем - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Крупкина cтр.№ 37

Никто не знал ни сколько ему лет, ни как его зовут, ни даже того простого факта, на самом ли деле он шотландец. У МакКэллохена не было друзей, зато все его знали, и он знал всех. А уж с Анабель он был знаком едва ли не с рождения – по крайне мере, сколько Анабель помнила свои визиты на Хайгейт, столько знала и МакКэллохена. Как-то ее мать, Мадлен Уэйнфилд, обмолвилась, что знакома с ним с юности, когда он только пришел на кладбище.

Он сидел в окружении могильных плит, зеленых от мха, и улыбнулся Анабель, когда заметил ее. Она даже не сразу разглядела, что он сидит на низенькой каменной лавочке, почти полностью скрытой в траве.

– Рад тебя видеть, моя девочка.

МакКэллохен подвинулся, и, подобрав длинную юбку, Анабель аккуратно села.

– Давно тебя здесь не было, – заметил старик.

– Просто не видела тебя.

– Наверное, работал.

Анабель понятия не имела, когда в последний раз МакКэллохен выкапывал могилу. Теперь на Хайгейте не хоронят, кладбище давно превратилось в достопримечательность, живущую за счет денег, взимавшихся с туристов на входе. Но сюда, в старую часть Хайгейта они не совались, так что это целиком и полностью были владения МакКэллохена, все функции которого теперь сводились к тому, чтобы следить за порядком.

– Слышал, Диана Уилсон умерла, – сказал старик.

– Ты всегда все знаешь о мертвых?

– Разумеется. Это моя работа. У меня знакомый копал для нее могилу, сказал, похороны были красивыми и пафосными.

Анабель кивнула. На самом деле, ее совсем не интересовала Диана, она знала только, что эта смерть оказала сильное влияние на братьев. Но ни один из них на похороны не пошел и, кажется, даже мысли такой у них не возникло.

МакКэллохен, не вставая, провел рукой по близлежащему надгробью. Оно заросло плющом так сильно, что невозможно было разобрать ни слова, написанного на нем.

– Зима почти наступила. Скоро все листья опадут.

– Печально, – кивнула Анабель. – Зимой тут не так красиво. И очень холодно.

– Хайгейт пережил столько зим, что еще одна ему точно не страшна.

– На самом деле, МакКэллохен, я пришла не только повидать тебя, но и по делу.

Анабель положила на колени сумку, принесенную с собой, и достала оттуда тряпицу. Бережно ее развернув, она показала собеседнику несколько костей.

– Это твой друг?

– Да. Диана потревожила его покой.

– Скверно. Мертвых трогать нельзя. Они и без того слишком шебутные.

МакКэллохен любил приговаривать, что если человек мертв, это еще не значит, что он исчез. Анабель не придавала его словам значения, пока сама не столкнулась со смертью. Ей до сих пор казалось, что родители где-то рядом, существуют, просто не могут прийти. А уж после смерти Лукаса она стала еще чаще наведываться к МакКэллохену. Хотя иногда у нее возникала мысль, а вдруг и сам старый могильщик – привидение.

Анабель бережно провела пальцем по белоснежной кости ребра. До сих пор мысль о том, что к ним прикасалась Диана, очень ей не нравилась, но теперь, когда сама Уилсон мертва, это уже не имеет значения.

– Я хочу попросить об услуге, – сказала Анабель. – Знаю, ты сможешь это сделать.

– Что?

– Гравировку.

МакКэллохен нахмурился и протянул руку к костям, но в последний момент передумал, отдернул ее и посмотрел на Анабель:

– Ты хочешь что-то вырезать на костях?

– Да. На ребре, которое ближе всего к сердцу. Ты сможешь?

МакКэллохен думал, и его взгляд из-под косматых бровей был прикован к костям, устроившимся на куске ткани на коленях Анабель.

– Хорошо, – наконец, сказал он. – Я сделаю, не проблема. Что ты хочешь?

– Фразу.

– Какую угодно.

Анабель мечтательно улыбнулась и, смотря куда-то в сторону, мимо могил и надгробий, сказала:

– Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол.

Свет в клубе оказался все-таки резким для глаз, и Винсент с раздражением надел очки. Он, конечно, знал, что именно так и будет, но почему-то решил поэкспериментировать. Глаза тут же начали болеть, резко возражая против подобного обращения, и Винсент решил, что придется сохранять образ пафосного владельца. Или волевым решением как-то изменить освещение Куба, но этого ему очень не хотелось.

Он стоял на верхней площадке, в тихой и немноголюдной зоне вип-столиков. Облокотившись на перила, Винсент наблюдал за небольшим залом, наполнявшимся народом. Сегодня должна была играть группа, название которой Уэйнфилд слышал впервые в жизни, но похоже, поклонников у них было предостаточно. Приложив некоторые усилия, он отыскал в толпе и Кристину. До этого она была с Уэйнфилдом, но, увидев каких-то знакомых, отправилась к ним.

Казалось, и не прошло недели с тех пор, как они точно также вечером пришли в Куб после того, как Винсент рассказал Кристине о произошедшем в доме Дианы. За это время новость о громком убийстве успели помусолить все известные и не очень газеты и сайты. Последние Уэйнфилд любил больше печатных изданий – хотя бы за оперативность. Поэтому он уже был в курсе, что Эван Грэй находится под следствием, но конкретных улик против него нет. Хотя записка и вправду принадлежала ему, она могла быть написана в любое другое время. А Грэй хоть и не отрицал, что был у мисс Уилсон, утверждал, что наносил визит на день раньше. Свидетелей, увы, не оказалось. Вообще никаких.

Винсент невольно улыбнулся: свидетелей никогда не бывает, никто не хочет вмешиваться. По крайней мере, из тех, кто действительно что-то мог видеть.

– Ох, Винс, почему бы тебе тоже не прогуляться вниз?

Кристина вернулась и, судя по всему, внизу ее успели угостить еще парой коктейлей. Винсент едва сдержал улыбку: забавно, он еще не видел Кристину пьяной, обычно она предпочитала очень ограниченное количество алкоголя.

Уэйнфилд облокотился на перила спиной:

– Внизу слишком много народу. Я не люблю толпу.

– Иногда она может быть очень веселой.

Винсент пожал плечами, но Кристина и не ждала ответа. Она подошла ближе, так что Уэйнфилд хорошо мог разглядеть ее блестящие глаза. Аккуратно она сняла темные очки с глаз Винсента, и он инстинктивно зажмурился.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Но мне хочется видеть твои глаза. Как насчет того, что желания имеют наибольшую ценность?

– Только если они не противоречат чужим.

Он мягко взял очки из ее рук и вернул их на место. Несмотря на то, что порой Винсент уставал от темных стекол, большую часть времени они даже нравились ему. Уэйнфилду казалось, что скрытые глаза не смогут ничего рассказать о нем собеседнику, зато сам Винсент прекрасно мог видеть чужие взгляды.