Механика вечности - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Прошкин cтр.№ 55

Незнакомец сжимал странный предмет, похожий на уменьшенную вдвое совковую лопату. Расширяющаяся, слегка изогнутая часть приспособления огибала его ребра справа и скрывалась за спиной. Рукоятки оно не имело; гладкий металлический ствол овального сечения лежал в ладони и заканчивался блестящим шаром с расположенными по кругу маленькими углублениями. Шар мог оказаться и дулом, и разрядником. Наверняка было известно лишь одно: это какое-то оружие.

– Ты че, брат? – Протянул Николай, непринужденно поднимая руку к животу.

Я хорошо помнил этот прием: сейчас последует молниеносное движение кисти влево-вверх, а через мгновение – выстрел. Даже в ресторане, нажравшись до осатанения, Куцапов не потерял своих навыков. «Раз-два», отсчитывает метроном, настроенный на «престо», и в теле противника становится одним отверстием больше.

У окна что-то свистнуло – мне показалось, что этот звук издала закрывшаяся дыра, но она была ни при чем. Куцапов с коротким хрипом схватился за ухо, и по его рубашке быстро расползлось темное пятно. Незнакомец наставил диковинное ружье на Маму и монотонно произнес:

– Что непонятно?

Мы послушно улеглись. Под головой Коляна образовалась багровая лужа. Он нетерпеливо пошевелился, но человек снова выстрелил, и серая паркетина перед лицом Куцапова взорвалась копной мелкой щепы.

– Снайпером стал, сука, – прошипел Николай. – Молодец. А то – графики, формулы. Несерьезно для мужика.

– Тихон, что ты делаешь? Мы не желаем тебе зла, – запричитал Лиманский.

Вот он, значит, какой. Вьющиеся волосы ненатурально красного цвета, кудрявые бакенбарды, спускающиеся к самой шее, розовая, кажущаяся болезненно тонкой, кожа. У Тихона проблемы с загаром, зачем-то отметил я. Редкие брови, белесые ресницы и влажные серые глаза. Нехороший взгляд. На щеках множество крупных веснушек, похожих на бледные родинки. Черты лица – мелкие, невыразительные, ускользающие от внимания. Как и весь девяносто восьмой год.

Тихон и сегодняшняя неопределенность – они встретились в одной точке не случайно. Петрович назвал ее перепутьем. Перепутье – это и есть Тихон. Человек-стрелка. Паровоз поедет туда, куда Тихон захочет. Этого не изменят даже те, кто мнит себя машинистами. А он способен. Не знаю, почему я так решил, но уверенность пришла сразу. Уж очень легко он нас обыграл. Всей нашей хитрости хватило лишь на то, чтобы вляпаться в его немудреный капкан.

– Николай, мне нужны только две вещи, – невозмутимо проговорил рыжий. – Синхронизатор и пистолет.

– Я догадывался, что у тебя беда с котелком, но считал тебя добрым, безобидным маньяком.

– Ты ошибался. Сказать, чем отличается глухой от мертвого?

Куцапов с проклятиями сунул руку в карман.

– Аккуратно.

Колян медленно вытащил дырокол и швырнул его к ногам Тихона.

– Пушку хоть оставь, у тебя вон какая есть.

– Э, нет. Ты ведь и в спину пальнешь, с тебя станется.

– Тихон, зачем? – Воскликнул, чуть не плача, Петрович. – Мы же вместе! Кто тебя отправил, как не я с Фирсовым? За тобой пошли, чтобы предупредить, только и всего. А то, что у Николая с собой оружие, – так ты же его знаешь.

– Предупреждайте. Но сначала – ствол.

Куцапов положил пистолет на пол и с силой оттолкнул. Тот с сухим шорохом проехал по паркету, и рыжий прижал его подошвой.

– Тебе Михаил все объяснит, – сказал Лиманский.

Я не знал, с чего начать. Партизаны так и не удосужились посвятить меня в суть миссии Тихона. Я мог утверждать, что Тихон не прав, но взамен мне пришлось бы предложить какую-то другую правду. Где ее взять?

– Это что, ваш новый идеолог? Да, измельчало Сопротивление. Пока готовится речь, я хочу, чтобы Мама освободился от своего кухонного набора. Ножи метать будешь в бункере, а здесь все-таки казенная обстановка.

Перекатясь на спину, Мама расстегнул кожаную жилетку, внутри которой на специальных петлях покоился целый арсенал клинков. Он не торопясь вынимал их один за другим и ожесточенно кидал в дверцу шкафа, пока они не образовали законченный рисунок в виде сердца.

– У тебя есть еще.

Мама что-то презрительно пробормотал и, сняв жилетку, бросил ее на пол. Кожа упала с твердым стуком – со спины она также была оснащена многочисленными кармашками, в каждом из которых хранилось что-нибудь колющее.

– Где Кришна? – Опомнился Лиманский.

– Он заблудился, – ответствовал Тихон.

– Кришна валяется в кустах, в две тысячи шестом, – возразил я. – Он тебе мешал, и ты он него избавился, но это еще можно понять. Зачем тебе понадобилось ломать целый мир?

– Э-э, Михаил, да? Так вот, Миша, твой обожаемый мир сломался сам, а то, чем я сейчас занят, – это как раз его восстановление.

– Я из другой версии. Про восстановление можешь втирать им, а я своими глазами видел, что было до того, как ты вмешался. Я жил там, тот мир был реален, устойчив и почти счастлив.

– Почти?! – Тихон внезапно вышел из себя, оружие в его руках опасно заплясало, все чаще поворачиваясь в мою сторону. – На каких же весах ты его взвесил, это «почти»?

Его ярости хватило не надолго, и вскоре он успокоился, но лицо по-прежнему оставалось суровым.

– Сам сломался? – Спросил Лиманский. – А Третья Мировая, она тоже – сама?

– Тупые политики, обычные люди, – Тихон горько усмехнулся – в его усмешке не было ни грамма раскаяния. – Обычные, – повторил он и посмотрел на меня. – Почти счастливые.

– Значит, Мишка не врал? – Куцапов попытался встать, но поскользнувшись на крови, снова распластался. – Есть и другая версия?

– Их много, но все они временные, переходные. Могу вас утешить: война с Китаем – не самый поганый вариант. Я видал и похуже. Ничего, переживем. Все будет хорошо. Не сразу, конечно.

– Ты ненормальный, – простонал Петрович.

– Норма – убежище посредственности, – нагло улыбнулся Тихон. – Гений ей соответствовать не обязан.

Он подобрал машинку и пистолет, с сожалением посмотрел на испорченный шкаф и открыл дыру.

– Да, я забыл вас предупредить: мы ведь больше не встретимся.

Тихон помедлил, решая, кого прикончить первым. Его выбор пал на Куцапова – даже раненый и безоружный, тот оставался опасным. Я, не отрываясь, разглядывал веснушчатую физиономию. Мне хотелось запомнить ее навсегда.

Мама еле заметно шелохнулся, и Тихон, взвыв, закрутился на месте. Из его плеча торчал узкий кинжал – он пробил плоть насквозь и вышел с другой стороны. Тихон выронил трофеи, отобранные у Куцапова, но прежде, чем их поднять, перекинул свое ружье в левую руку. Снова раздался пронзительный свист, и от круглого набалдашника на «лопате» к груди Мамы протянулась тонкая огненная нить. Мама выгнулся, его ногти процарапали по паркету восемь светлых бороздок, а губы скривились в беззвучных проклятиях, но уже через секунду он замер и обмяк.