Почему мне так хреново, хотя вроде бы всё нормально - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Павлова cтр.№ 14

Кто-то один не вылечивается, так не бывает. Нет, конечно же, созависимый очень озабочен тем, чтобы зависимый лечился: зависимого будут таскать по всем врачам, знахарям и специалистам. Но созависимому надо, чтобы зависимый лечился, – и при этом совершенно не нужно, чтобы созависимый вылечился. Что делать в случае излечения, этой неожиданной удачи, – созависимый просто не знает. Как строить нормальную жизнь, в которой незримо не будет постоянно присутствовать предмет зависимости, – непонятно. И созависимому это очень страшно.

Созависимый – это фактически тот же зависимый. Только сам зависимый испытывает тягу к предмету своей зависимости (и это не всегда водка – это могут быть и азартные игры, и переедание, и наркотики, и трудоголизм, и бесконтрольная трата денег – шопинг, и т. п.), а созависимый выбирает в качестве того объекта, без которого жизнь его теряет всякие краски, живого человека, зависимого. Созависимый испытывает почти наркотическую тягу к зависимому человеку. И будет бороться как лев за то, чтобы зависимый оставался в его жизни и при этом никак не менялся.

Более того: созависимый может быстро переключиться с одного предмета неусыпных забот на другой (об этом лучше всего рассказывается у Чехова в «Душечке»), а зависимый относительно легко переключается от одного объекта зависимости на другой. Главное, чтобы он был, этот объект, а кто (или что) занимает его место – неважно. Например, в обществе Анонимных Обжор прекрасно знают, что примерно четверть, а то и более его участников пришла из сообщества Анонимных Алкоголиков: когда пьющему человеку удается отказаться от спиртного, он находит предмет удовлетворения в сладостях и жирной еде и становится зависимым от их бесконтрольного поглощения.

Что можно в этой ситуации посоветовать?

1. Зависимость – семейная болезнь, то есть лечиться от нее надо всей семьей. Подход «доктор, мы тут к вам привели папу-алкоголика (или сына-игромана), почините его и верните к нам другим человеком» не работает и не работал никогда. Либо меняются все – и люди, и отношения между ними, – либо изменений не будет. Он ведь не от хорошей жизни стал искать утешения в игровых автоматах или в алкоголе, а от того, как вся жизнь вокруг него организована.

2. Созависимость – тоже болезнь, и она существенно более коварна. Созависимый разменивает всю свою жизнь на заботу о другом. Что может быть более благородным, чем забота о слабом, несчастном, который сам не справится, пропадет, погибнет? Просто сам созависимый (чаще всего) искренне и глубоко удивляется, если ему задашь простейший вопрос: от каких своих проблем ты убегаешь, налаживая жизнь другого? Чем именно ты сам должен заниматься в своей жизни, от чего ты отрываешь время, чтобы из последних сил спасать «несчастного»? Созависимый обычно себе такого вопроса никогда не задавал. Отвечать на него трудно и неприятно, ведь это истина, которую обычно скрывают от самого себя. Но человек практически всегда знает на него ответ. Так что если вам кажется, что в вашей жизни есть человек, на которого уходит куча ваших усилий и нервов, а отдачи никакой, просто спросите себя: «От какой вещи, которую я должен сделать сам для себя, меня отвлекает помощь ему? Чем я должен был бы заняться, что должен улучшить в собственной жизни вместо того, чтобы тянуть другого на своем горбу?» Ответ может оказаться неожиданным. Гарантирую только одно: он будет неприятным.

3. «Танго не танцуют в одиночку». Созависимый постоянно находится в поиске зависимого, а тот – в поисках созависимого. Человек, склонный к созависимости, часто закидывает «пробный шар», начиная отношения с новым партнером. Это выглядит так: созависимый всем своим поведением как будто бы задает вопрос: «Сможешь ли ты быть тем, кому я постоянно НУЖЕН? Сможешь ли быть тем, кто без меня не справится? Сможешь ли в достаточной мере испортить мне жизнь?» При этом наш созависимый кидается на помощь, даже если его об этом не просят, берет на себя чужие заботы и делает работу за себя и «за того парня» – потенциального зависимого. Если ответ «да», созависимый счастлив: он нужен, без него погибнут. И вообще: он попал в знакомую с детства систему отношений, при которой один человек портит всем жизнь, а остальные страдают и разгребают последствия.

4. Аналогично поступает зависимый – он тоже кидает «пробный шар», только его тест, предлагаемый партнеру, выглядит так: «Будешь ли ты мне родной матерью? Ты ведь видишь, как мне плохо, как я страдаю? Неужели не поможешь, не спасешь?» Если ответ «да» и помощь поступает – зависимый облегченно вздыхает: найден источник ресурсов, из которого можно сосать силы достаточно долго. Если ответ «нет» – о, тут начинается самое интересное. Зависимый ОБИЖАЕТСЯ на того, кто не поддержал условия игры, называет его мерзавцем, жестоким, бесчувственным и сволочью. И, пылая праведным гневом, уходит из этих отношений. Не пытайтесь вернуть такого человека, если окажетесь в подобной ситуации: у него в голове только одна система отношений, и в ней все роли уже расписаны. Ваша роль – обслуживать безалаберное существо, про которого все говорят, что он растрачивает зря таланты, и если бы не те или другие помехи злой судьбы, он стал бы известен, богат и знаменит. Либо вы примете эти отношения, либо у вас не будет отношений с этим человеком вообще. И я считаю, что последнее – не худший вариант.

Сейчас только ленивый не организует «тренинга про деньги», и могу сказать: какой только ерунды я не насмотрелась на просторах Интернета в этой области – начиная от эзотерики на любой вкус и заканчивая самыми разными домыслами («подружись с деньгами», «привлеки денежный поток», «приглашаем пройти ритуал на денежный дождь»).

Вкратце скажу, что сама об этом думаю: деньги – это про отношения между людьми. Сюда можно включить и отношение к себе как к «твари дрожащей» либо к «право имеющему» много зарабатывать и покупать на заработанные деньги красивые вещи и приносящие удобство услуги.

Деньги – это результат общественной договоренности. Скажите, вот вам лично эти прямоугольные жесткие бумажки с водяными знаками и вкраплениями фольги зачем-нибудь были бы нужны, если бы на них ничего нельзя было купить? Я недавно в серванте нашла заначку – 210 советских рублей с портретами Ле нина: червонцы, двадцатипятирублевки. И усмехнулась. Потому что не являются деньгами дензнаки, на которые не распространяется общественный договор: «мы считаем эти кусочки бумаги всеобщим эквивалентом, который можно обменивать по всей нашей стране на товары и услуги». Это уже нумизматическая ценность или просто резаная бумага.

Да, добавлю: «деньги» и «финансы» – разные вещи. Хотя на финансовых рынках обращаются триллионы денежных единиц, они так и останутся нуликами в компьютерах. Никогда на эти деньги не будет куплена еда или одежда, не будут построены города – финансовая система фондовых рынков существует уже давно сама по себе, отдельно от денежного обращения граждан. Для обычного человека деньги – это суммы, выплачиваемые ему за труд, которые можно потратить либо накопить, чтобы опять-таки потратить на что-то подороже. Насчет «инвестировать» – это уж очень экзотично для среднестатистического обывателя; теоретически возможно, а в реальности – ну, разве что «купить квартиру, чтобы потом сдавать и получать регулярный доход».