Шестой сон - читать онлайн книгу. Автор: Бернард Вербер cтр.№ 4

Родители, встревоженные криком сына, вновь уложили его в кровать, но голливудский фильм задел нечто столь глубинное в его бессознательном, что травмировало его. С этого дня он наотрез отказывался купаться. Он стал настолько бояться воды, что любые попытки подвести его к берегу реки, озера или моря неизменно вызывали у него сопротивление, ведь там могли притаиться челюсти, и эти челюсти разорвут его на части.

Он часто просыпался среди ночи, разбуженный кошмаром.

– Мне приснилось, что огромная злобная акула откусила мне ноги, – сказал он как-то зашедшему к нему в комнату отцу.

В столь поздний час Каролина еще была на работе.

– Слово «злобная» происходит от слова «лоб». Буквально оно означает: «в наказание надо ударить по лбу». Но у рыб нет лбов, значит, они не могут быть злобными…

Маленький Жак не понимал всей тонкости этого этимологического объяснения.

Тогда отец подыскал более доступный аргумент:

– Не бывает злых животных. Бывают только животные голодные и сытые. Можно ли тебя назвать злым оттого, что ты ешь курицу?

– Курицы добрые, они не едят людей.

– На самом деле акулы вовсе не людоеды. Они нападают на человека по ошибке, приняв его за крупную рыбу или за морского котика. И когда они ощущают вкус человеческой плоти, они ее выплевывают. Ты поступаешь точно так же, когда тебе не нравится еда.

– Они считают нас невкусными?

– Только одно животное является людоедом – касатка. Внешне она напоминает огромного дельфина.

– А обычные дельфины?

– Они не нападают на людей, потому что у них отсутствуют пригодные для этого челюсти и зубы. Так что дельфины – не добрые, они только плохо «экипированы». А акулы не злые – просто «близорукие».

Жак не прочувствовал отцовской иронии.

– Не хочу, чтобы меня сожрали акулы, – настаивал он.

– Из пятисот видов акул только пять опасны для человека. Ежегодно лишь десять нападений на человека заканчиваются летальным исходом, и это против десяти миллионов акул, убитых человеком. Если мы уничтожим акул, находящихся на вершине пищевой цепи, то нарушится равновесие морской экосистемы, и другие виды, например медузы, будут стремительно размножаться.

– Не люблю акул.

– Тебе известно, что каждый год куда больше людей умирают от упавшего на них кокосового ореха, чем от нападения акул? Означает ли это, что существуют злые кокосовые пальмы?

Франсис гладил темные волосы сына, думая, что говорит с ним чересчур серьезно.

– Я расскажу тебе одну историю, – сказал он. – Представь, что ты находишься вместе с папой на корабле, на огромном паруснике, плывущем на чудесный остров, где нет ни акул, ни касаток. Это совершенно особый остров – твой остров. Его можно узнать по цвету песка, который не белый и не желтый – розовый. Такого больше нет нигде.

– Там растут кокосовые пальмы?

– Да, но они пережидают, пока люди пройдут, прежде чем сбросить свои тяжелые плоды.

– А потом их можно съесть?

– Еще бы! И эти кокосы очень вкусны! На этом острове есть и другие сокровища – разноцветные ракушки. И среди них выделяется одна ракушка необычной формы, помогающая решить все твои проблемы…

Жак мирно уснул в середине рассказа.

После этого вечера Франсис Кляйн взял за правило привозить сыну из самых удаленных уголков мира, где проходили регаты, пестрые перламутровые ракушки причудливых форм. Со временем на полке над кроватью Жака скопилась целая коллекция.

Слушая истории об острове Розового песка, в которых всегда упоминались чудесные ракушки, Жак закрывал глаза и засыпал спокойным сном.

В ту пору его мать много работала над своим секретным проектом и редко бывала дома. Тем не менее, даже если она возвращалась поздно, она считала очень важным самолично завершить ритуал отхода Жака ко сну.

Она целовала его в лоб и рассказывала конец истории, начатой мужем:

– …маленький мальчик, поиграв с красивыми ракушками, обнаружил, что на острове Розового песка был еще и лес. А в этом лесу, в самом центре острова, было особое дерево красного цвета. Маленький мальчик устроился в тени его кроны, заснул и увидел чудесные сны.

И если Франсис Кляйн положил начало коллекции ракушек, то Каролина Кляйн разместила полкой ниже несколько деревьев-бонсай.

– Пусть ракушки ассоциируются с папой, а деревья – с мамой, – подытожила она однажды.

Два символа, наполнявших его покоем, были рядом, и маленький Жак с улыбкой поворачивался на правый бок и закрывал глаза.

Уносясь в страну снов, он еще некоторое время продолжал слышать голоса родителей.

Как-то вечером Франсис Кляйн посмотрел на спящего сына.

– Он выглядит таким умиротворенным во сне. От дневного беспокойства не осталось и следа.

Жак глубоко вздохнул, перевернулся и задышал по-другому – казалось, будто машина меняет скорость, чтобы ускорить ход.

Каролина объяснила:

– Сейчас он должен был перейти из первой стадии, стадии дремоты, во вторую стадию, стадию быстрого сна. Он сладко спит. Не будем ему мешать.

Родители вышли на цыпочках из комнаты сына, закрыв за собой дверь.

7

Когда Жаку исполнилось восемь лет, полки в его комнате были заставлены причудливыми ракушками и кривыми деревцами. Отец не только дарил ему морские раритеты, но и объяснял их природу:

– Не существует более совершенных геометрических форм, чем те, которыми обладают ракушки. Взгляни на эти изгибы, спирали, изящные линии. Обрати внимание на завитки и цвета. Если бы все в мире было похоже на морские раковины… Нет ничего более прекрасного!

А Каролина делилась с сыном своими познаниями о деревьях.

– Лист дерева – это механизм, превращающий свет в энергию. В каждой его ветви, в каждом листе проявляется надежда на лучшее будущее. По мере роста дерево сбрасывает ставшие ненужными старые листья, развивается и тянется ввысь, чтобы еще лучше улавливать свет.

– Но ведь в маленьком горшке корни не могут расти?

– Всякая форма жизни непременно помещена в свое замкнутое пространство. И любая форма жизни старается выйти за его пределы, чтобы узнать, что существует вне его. Потому что понять, как устроена система, можно, только оказавшись вне ее.

Жак обожал, когда родители объясняли ему устройство мира.

Но едва ему исполнилось девять, как ему стало тяжело просыпаться. По утрам он с трудом вставал, его преследовала постоянная усталость. Успеваемость в школе снизилась. Он отставал в росте от своих сверстников, часто болел: день начинался с мокрого кашля, а заканчивался заложенным носом.

По словам учителей, Жак дремал на уроках, жаловался на усталость на физкультуре, а когда сидел, подпирал рукой голову, словно она была чересчур тяжела. В конце концов родителей Жака вызвали на беседу с директором школы.