Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны - читать онлайн книгу. Автор: Армен Гаспарян cтр.№ 41

Одна из главных реликвий бывшего Русского Императорского флота находится в Париже в соборе Александра Невского. Контр-адмирал Машуков передал туда редкую икону в виде несущегося по волнам корабля. На парусах изображены небесные покровители моряков – Николай Чудотворец и апостол Андрей Первозванный. В начале 60-х годов один из офицеров-бизертинцев, состарившийся на чужбине, с горечью сказал: «Наша смерть унесет в небытие все вековые традиции – жизнь и воспитание целых поколений русских моряков».

К счастью, этого не произошло. Традиции сохранились. Потом, уже в 90-х годах, они начали возвращаться на Родину. Тернист и долог был их путь. Но они вернулись. И это, пожалуй, самое главное.

Даже наше незначительное колебание могло

обернуться позором для наших знамен.

Профессор Даватц

Это самая печальная страница Гражданской войны. О ней не принято вспоминать. А ведь по сравнению с этими событиями меркнет эпопея в Галлиполи, Лемносе и Бизерте, которые сегодня хоть как-то известны в обществе. В принципе, я понимаю, почему так произошло. Остатки белых армий сполна изопьют горькую чашу унижений на чужбине. Приятного в таком рассказе мало. Но говорить об этом необходимо. Эту страницу нашего прошлого, включающую потрясающую гнусность бывших союзников по Антанте, нам нужно знать.

Во время Кронштадтского мятежа, возродившего было надежды эмиграции на продолжение борьбы с большевиками, все убедились, что европейские державы больше не окажут никакой поддержки армии Врангеля. И вооруженное сопротивление ленинской партии сразу же отодвигалось из ближайшего будущего на неопределенные сроки. Отношения с французскими властями обострились до предела. Срочно требовалось найти какой-нибудь выход. 4 апреля 1921 года на Балканы выехала миссия во главе с начальником штаба русской армии генералом Шатиловым для переговоров с правительствами Болгарии и Югославии.

Цель была обозначена лично бароном Врангелем: предоставить белогвардейцам общественные или частные работы, которые войска могли бы выполнять большими силами – полками или дивизиями. Сербы согласились принять 7 тысяч русских в пограничную стражу и 5 тысяч на общественные работы. Немного, конечно, но это было лучше, чем ничего. Собственно, правительство Югославии было готово принять гораздо больше белогвардейцев, если обязанности по их содержанию не лягут на правительство страны. То есть, чтобы финансировал русских кто-то другой. Но желающих не нашлось. Вместо этого «европейские партнеры» заявили, что, возможно, еще для какой-то части русской армии найдутся в будущем соответствующие работы, но в настоящее время они ничего предложить не могут.

В Софии переговоры прошли относительно успешно. Удалось добиться поддержки царя Бориса, Болгарской Православной церкви и даже французского посла (он оказался большим любителем русской литературы). Обсуждали возможность принять несколько тысяч человек на строительство и ремонт шоссейных дорог. Казалось бы, все хорошо, вот только права царя в Болгарии были ограничены конституцией, и окончательное решение вопроса зависело от премьер-министра Стамболийского. Из-за его болезни конкретные соглашения задерживались. Переговоры пришлось прервать. Врангель срочно вызвал Шатилова в Константинополь в связи с серьезными событиями. 7 апреля 1921 года московское радио передало обещание амнистии солдатам, казакам и крестьянам, мобилизованным в Белую армию, а также всем желающим вернуться в Россию. Для Франции это стало великолепным предлогом наконец-то отделаться от надоевшей обузы.

Амнистия вроде бы снимала все проблемы и обязательства по отношению к союзникам в глазах общественности. Одно дело – спасать белогвардейцев от верной гибели, и совсем другое – содержать людей, которым уже ничто не угрожает. 18 апреля последовала нота правительства Франции, в которой, в частности, говорилось: «Все русские, находящиеся в лагерях, должны знать, что не существует больше армии, что бывшие их начальники не могут ими больше распоряжаться». Этот подлейший документ тут же стали распространять в Галлиполи и на Лемносе. Но армия продолжала существовать. Русские не сдавались.

Они демонстративно сохранили подчинение своим командирам и категорически не пожелали прислушиваться к мнению Франции. На генерала Врангеля обрушилась дополнительная масса проблем. Необходимо было срочно форсировать переговоры о перемещении в Балканские страны. И самое главное – достать деньги, чтобы армия смогла продержаться еще несколько месяцев, если не получится сразу устроить всех на работу. Бывший галлиполиец Сергей Резниченко вспоминал спустя десять лет: «Люди, измученные постоянным недоеданием, распродавшие все, лишенные не только хлеба, но и клочка бумаги, не осведомленные о возможных перспективах в будущем, оставались армией, крепкой духом и готовой идти за своими командирами. Галлиполи стало самым ярким проявлением души добровольцев».

В Париже к деятельности по спасению армии активно подключился бывший командующий Северным фронтом Белого движения генерал Миллер. Он сохранил некоторые связи со времен Первой мировой войны, когда был представителем русской Ставки в Бельгии и Италии. В Париж выехал и Шатилов, где был принят французским главнокомандующим Вейганом. Ближайший помощник Врангеля изложил убедительные просьбы об отсрочке прекращения снабжения армии, об указаниях союзническим войскам в Константинополе не оказывать давления на русское командование и не препятствовать перевозке войск в Сербию и Болгарию.

Марковский полк. Одна из самых прославленных боевых единиц Белого движения

Вейган обещал содействовать, хотя и подчеркнул ограниченность своих возможностей в мирное время. К чести французов, немедленного снятия с довольствия не произошло. Но и поводов для радости было мало. Союзники методично продолжали практику постепенного сокращения помощи русским, сняв для начала с довольствия еще 2,5 тысячи человек. Им порекомендовали «питаться из средств Врангеля или Лиги Наций», прекрасно зная, что у первого денег нет, а вторая не стремилась содержать белогвардейцев в должном объеме.

Судьба любит упрямых и благоволит им. Финансовая проблема начала постепенно решаться. Миллер сумел получить 600 тысяч долларов от русского посла в Вашингтоне, в распоряжении которого еще остались кое-какие средства не только царского и Временного правительств, но и правительства Колчака. Миллион франков перевели на нужды армии из Токио. Было принято также решение, за которое Врангель тут же подвергся жесточайшей критике эмигрантских кругов, – о распродаже невостребованных ценностей Петроградской ссудной кассы, эвакуированной во время Гражданской войны. Все законные владельцы к тому моменту почти все погибли. Но «голубая кровь» русской эмиграции, не принимавшая участия в тяжелейших боях трех последних лет, возмущалась нарушением права собственности.