Империи древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий - читать онлайн книгу. Автор: Марк Эдвард Льюис cтр.№ 91

В приведенном абзаце автор восхваляет успех военных реформ, проведенных правителями Восточной Хань в конце I века н. э.

Ключевое направление политики заключалось в натравливании кочевников друг против друга и использовании их конницы при решении своих военных задач. В следующее десятилетие такого рода стратегия позволит победить северных хунну и покончить навсегда с самой значительной внешней угрозой династии Хань. Сун И не упоминает о широком использовании труда уголовников и добровольцев, но ведь за их счет можно было не беспокоить китайских земледельцев. В это время Бань Гу писал свои рапсодии, в которых воспевал учреждение в канонической столице надлежащего ритуального порядка, а Ван Чун прославлял род Хань, давший величайшую из династий, влияние которой распространялось далеко за пределы территории древнего Чжоу.

Только вот на протяжении следующих ста лет вся система подверглась расчленению, причем принципы, разработанные основателем династии Восточная Хань императором Гуану, сыграли самую пагубную роль в ее крахе. Главная проблема, когда привлекаешь в своих интересах иностранные войска, заключается в покупке их преданности себе. Кочевников ввели в состав войска династии Хань, но у них сохранились племенные связи, поэтому их так и не удалось в полной мере вписать в китайскую иерархическую структуру военной организации. Вместо этого китайское правительство перепоручило задачу управления конницей кочевников начальникам постоянных пограничных гарнизонов. По мере того как все больше племен кочевников переселялось внутрь китайских границ, такая задача оказалась слишком обременительной для относительно малочисленных войск пограничных гарнизонов. Слабоватой можно назвать лояльность империи со стороны уголовников и ремесленников, в принудительном порядке переселенных на границу и связанных с государством Хань посредством личности их коменданта.

Еще одной причиной поражения армии Восточной Хань во II веке называется ее успех в I веке. Точно так же, как армии Сражающихся царств и начала Западной Хань предназначались для борьбы с тибетскими противниками, армии Восточной Хань нацеливали на север, то есть на хунну. После поражения этих армий многие «внутренние варвары», когда-то помогавшие правителям династии Хань, в I веке повернули свое оружие против них. Южные хунну, ухуани и сяньби потеряли свой главный стимул, заставлявший их подчиняться китайцам, а также основной для себя источник поощрений за военную службу. Итак, ухуани и южные хунну все активнее прибегали к грабежу китайцев внутренних районов империи, за счет дохода от которого стали жить, в то время как сяньби сменили хунну в качестве источника главной внешней угрозы. На западе проблема выглядела еще более серьезной, ведь население этой области страдало из-за разрушительных войн цянов2.

Любая армия предназначается для ведения совершенно определенного рода военных действий или отражения конкретного вида угрозы. Оборона Восточной Хань строилась фронтом на север, она обеспечивала отражение мелких набегов и необходимое время для подготовки резервов на случай вторжения настоящего врага. Ее многочисленные отряды конницы собирались для проведения карательных экспедиций против объединившегося врага, располагающего крупным войском. Такая организация военной структуры представлялась практически бесполезной в борьбе с цянами, действовавшими на западе за пределами приграничной линии обороны империи Хань. У тех же кочевников отсутствовал какой-либо объединяющий политический порядок, и они не сформировались в крупные конфедерации. Последствия от любого их поражения тем самым не выходили за известные рамки, а победы, пусть даже весьма мелкие, в скором времени вылились в крупные восстания, когда разрозненные группы мятежников объединились под знаменами толкового вождя. По тем же самым причинам мирные соглашения с цянами выполнялись совсем недолгое время. Кроме того, разрозненные группы цянов населяли многочисленные области западных и северо-западных территорий, а также за пределами границы Китая. Четкой географической границы между цянами и ханьцами не существовало, и при династии Восточная Хань цянов переселили в прежнюю столичную область. Единственная защита от такого противника могла заключаться в переселении ханьских земледельцев и солдат в провинции так, чтобы никакие поселения не подвергались нападениям мелких отрядов мятежников, а цянов можно было включить в систему хозяйственной и политической жизни империи.

Однако, как только правители династии Хань прибегали к такой политике, они терпели поражение. В 61 году до н. э. Чжан Чунго предложил в западных областях империи образование военных поселений. Однако, как только поселенцы наводили в своей области мир и порядок, им разрешали вернуться в прежние свои дома. Спустя несколько лет предпринималась очередная попытка укоренения в этих областях постоянного земледельческого населения, такую попытку повторили еще в 101—104 годах3. Однако в 110 году, когда война с цянами развернулась во всю ширь, правительство отвело свои войска назад в Чанъань. Отозванные из срединных районов местные чиновники перестали получать сообщения о положении в данной области, тем не менее приказали населению покинуть все три округа, конфисковать весь урожай и сровнять дом с землей, чтобы никто не мог туда вернуться. Kill году население всей бывшей столичной области в Гуанчжуне отправилось в бега. Между 129 и 132 годами была предпринята попытка по восстановлению покинутых округов и образованию военных поселений, но, когда в 137 году возобновилось восстание цянов, значительного повторного их заселения не получилось4.

На протяжении правления династии Восточная Хань, особенно во II веке н. э., население Гуаньчжуна и прежней столичной области радикально сокращалось под непрерывным натиском кровожадных цянов (карты 17 и 18).

Еще в начальные десятилетия I века население северо-западных пограничных областей серьезно сократилось5. Политические меры по переселению варваров во внутренние районы Китая и отправке преступников к границе можно представить своего рода попыткой повторного заселения этих областей. Однако прекращению демографической деградации приграничных районов эти меры поспособствовали. По данным переписи населения можно судить о том, что за одним исключением во всех округах на западе и северо-западе Китая зарегистрировано значительное сокращение жителей, во многих из них больше чем на 80 или 90 процентов. Притом что достоверной такую статистику считать сложно, изменение численности населения здесь в сопоставлении с относительно стабильным и даже некоторым увеличением численности населения внутренних областей служит свидетельством фактического сокращения ханьского населения в пограничных районах6.

Карта 17

Современные наблюдения служат подтверждением таких статистических данных. Ван Фу (ок. 90—165 н. э.) обратил внимание вот на что: «Теперь в приграничных округах на тысячу ли приходится два уезда, а в них насчитывается всего лишь несколько сотен домашних хозяйств. Великий наместник объехал десять тысяч ли и на всей этой территории никого не встретил. Участки плодороднейшей земли заброшены и не возделываются. В центральных провинциях и внутренних округах возделанные земли простираются до самых границ, грозя прорывом наружу, и уединение здесь не представляется возможным. Население здесь оценивается в миллионы человек, а земля освоена до последнего клочка. Народу здесь так много, а земли осталось так мало, что места не осталось ногу поставить». Описывая ситуацию здесь через несколько десятилетий, Цуй Ши поведал о том, что ничего на самом деле не изменилось7.