Опасное наследство - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 111

– Нам нужно будет плакать?

– Не говори ерунды, – сказала Нора.

«Если бы она разговаривала с мальчиками хотя бы чуть-чуть поласковее!» – подумал Хью. Свою мать она потеряла в раннем возрасте и, по всей видимости, поэтому не умела обращаться с детьми. И все же она могла хотя бы попытаться.

– Но если хочешь, можешь поплакать, – сказал он Тоби. – На похоронах это разрешается.

– Не думаю, что смогу заплакать. Я не настолько сильно любил дядю Джозефа.

– А я любил паука Билли, – выпалил Сэм.

– А я большой, я не плачу, – сказал Сол, самый младший.

Кенсингтонский методистский зал воплощал в камне противоречивые чувства процветающих методистов, которые, с одной стороны, призывали к простоте в религии, а с другой – тайком желали продемонстрировать свое богатство. Хотя он и назывался залом, убранством он почти не отличался от англиканских или католических церквей. Алтаря в нем не было, но стоял величественный орган. Изображения и скульптуры были запрещены, но архитектура в стиле барокко выставляла напоказ пышную лепнину и многочисленные украшения.

В этот день заполнен был даже балкон, люди теснились в проходах и боковых крыльях. Здесь собрались служащие банка, которым предоставили выходной, и представители каждого влиятельного финансового учреждения Сити. Хью кивком поприветствовал управляющего Банком Англии, Первого лорда казначейства и Бена Гринборна, которому было за семьдесят, но который по-прежнему сохранял строгую осанку, как молодой гвардеец.

Родственников провели к местам в переднем ряду. Хью сел рядом с дядей Сэмюэлом, как всегда в безупречном черном костюме со стоячим воротничком и с шелковым галстуком, повязанным по последней моде. Ему, как и Гринборну, тоже было за семьдесят, но он тоже следил за собой.

После смерти Джозефа самой очевидной кандидатурой на пост старшего партнера был как раз Сэмюэл, самый старый и опытный из партнеров. Но Августа, ненавидевшая Сэмюэла, всячески противодействовала ему. Скорее всего она поддержит брата Джозефа, Молодого Уильяма, которому недавно исполнилось сорок два года.

Два других партнера, майор Хартсхорн и сэр Гарри Тонкс, муж дочери Джозефа, Клементины, не носили фамилию Пиластеров, и потому их кандидатуры не рассматривали. Оставались только еще Хью и Эдвард.

Конечно, Хью хотел стать старшим партнером – это была его самая заветная мечта. Он знал, что, несмотря на свою молодость, он самый способный среди всех остальных партнеров. Он мог сделать банк еще лучше и сильнее и в то же время сократить его зависимость от рискованных операций, на которые пускался Джозеф. Но Августа была настроена против него и относилась к нему хуже, чем к Сэмюэлу. Он не мог ждать, пока она состарится или умрет, потому что ей было только пятьдесят восемь лет и она вполне могла еще оставаться в полном здравии лет пятнадцать, постоянно источая злобу.

Рядом с Августой на переднем ряду сидел Эдвард – грузный, краснолицый мужчина средних лет. Недавно у него появились какие-то пятна на коже, придавшие ему еще более неряшливый вид. Он не отличался ни умом, ни трудолюбием, и за семнадцать лет работы в банке узнал очень мало о финансах. На работу приходил в десять часов, после полудня уходил на обед и редко возвращался. За завтраком пил херес и весь день пребывал в полупьяном состоянии. Во всех делах он полагался на своего помощника Симона Оливера. Невозможно было даже представить его старшим партнером.

Эмили, жена Эдварда, тоже сидела на переднем ряду, рядом со своим мужем, что было редким явлением. Теперь они почти всегда жили отдельно: Эдвард в Уайтхэвен-Хаусе со своей матерью, а Эмили в загородном доме, лишь изредка приезжая в Лондон на такие мероприятия, как похороны. В свое время она была симпатичной девушкой с большими голубыми глазами и детской улыбкой, но время наложило на нее свой отпечаток и прорезало лицо морщинами разочарования. Детей у них не было, и Хью подозревал, что они ненавидят друг друга.

За Эмили сидел Мики Миранда, как всегда дьявольски галантный, в сером пальто с воротником из черной норки. Хью опасался его с тех пор, как узнал, что это он убил Питера Миддлтона. Мики до сих пор был неразлучен с Эдвардом, и именно он стоял почти за всеми южноамериканскими инвестициями, которые банк осуществлял в последние десять лет.

После долгой скучной службы процессия направилась на кладбище под безжалостным сентябрьским дождем. Сотни экипажей, мешавшие друг другу, целый час вынуждены были медленно следовать за катафалком.

Когда гроб с телом Джозефа опускали в могилу, Августа стояла под одним зонтом с Эдвардом. Несмотря на седые волосы под большой черной шляпой, выглядела она великолепно. Хью задавался вопросом: уж не смягчится ли ее сердце сейчас, после потери мужа и спутника всей ее жизни? Но на лице ее застыло все то же суровое выражение, походившее на выражение лица мраморной статуи римского сенатора, без всяких признаков горя или сожаления.

После похорон в Уайтхэвен-Хаусе прошли поминки для всего большого семейства Пиластеров, включая партнеров с супругами и детьми, близких деловых знакомых и давних приближенных, таких как Мики Миранда. Для совместной трапезы Августа распорядилась сдвинуть два длинных стола в гостиной.

Хью уже год или два не посещал этот дом и заметил, что его интерьер снова переделали, на этот раз в модном арабском стиле. Дверные проемы заменили мавританскими арками, все предметы мебели украсили декоративными решетками, стулья и кресла обили тканью с красочными абстрактными узорами, а в гостиной установили каирскую ширму и подставку для Корана.

Августа усадила Эдварда в кресло отца во главе стола, что, на взгляд Хью, было немного бестактно – так еще сильнее подчеркивалась его неспособность пойти по стопам покойного. Пусть Джозеф и отличался некоторой безрассудностью, но дураком он отнюдь не был.

Но, поставив себе очередную цель, Августа, как всегда, принялась неукоснительно добиваться ее. Ближе к концу трапезы она заявила со свойственной ей прямотой:

– Теперь нужно как можно скорее назначить старшего партнера, и, очевидно, им будет Эдвард.

Хью даже вздрогнул. Он прекрасно знал, что в своей слепой любви к Эдварду Августа не потерпит никаких возражений, но тем не менее это ее заявление застало его врасплох. Он подумал, что нельзя оставлять это высказывание без возражений, но не мог придумать, в какие слова облечь свои мысли.

Наступила тишина, и Хью догадался, что присутствующие ждут, пока выскажется он, как главный противник Августы.

– Я считаю, партнерам будет лучше обсудить этот вопрос завтра, – сказал он дипломатично.

Но Августа не хотела так просто отпускать его.

– Я буду благодарна вам, молодой Хью, если вы позволите мне самой решать, о чем мне говорить в моем доме.

– Если вы так настаиваете, – Хью поспешно собирался с мыслями. – Пока ничего очевидного нет, и вы, дорогая тетушка, не знаете всех тонкостей вопроса, поскольку никогда не работали в банке. И, если уж на то пошло, вообще никогда не работали…