Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 71

Во-вторых, Западу не нужна была демилитаризованная Германия. И поэтому очень скоро директива № 1067 превратилась в простую бумажку.

В-третьих, развитие мирных отраслей экономики Германии было янки ни к чему: германские промышленные товары до войны успешно конкурировали на мировых рынках с американскими, и возрождать опасного конкурента Штаты не собирались.

Директива № 1067 от 11 мая 1945 года была плодом усилий американского еврея, финансиста Генри Моргентау, министра финансов в кабинете Рузвельта и её поддерживал ещё более влиятельный американский финансист-еврей Барух. Однако вскоре было решено вернуть всё на круги своя, и известный нам Ричард Сэсюли писал в 1947 году:

«… Через год после окончания войны согласованная политика оккупации Германии рассеялась, как дым.

… то, что можно было наблюдать внутри американской зоны…, было само по себе достаточно плохо. То, что известно о положении в английской зоне, делает картину положения ещё более безотрадной.

Несмотря на энергично сформулированные заявления… факт остаётся фактом: нацисты не устранены из различных сфер общественной жизни в американской оккупационной зоне…

В отношении английской зоны были высказаны обвинения в том, что там сохраняются крупные организованные соединения германских вооружённых сил. Это обвинение почти не отрицалось и, во всяком случае, не опровергнуто».

Сэсюли знал, что писал. Сразу же после окончания боевых действий в 1945 году Черчилль дал указание фельдмаршалу Монтгомери «тщательно собирать германское оружие и складывать так, чтобы его легче можно было снова раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось».

Выражение «если бы советское наступление продолжалось» было здесь эвфемизмом, подлинную суть которого выражали иные слова: «если бы нам пришлось начать совместное с немцами наступление против Советов».

Такие вот «миролюбивые» планы лелеял Черчилль. «Агрессивность» же приписывают России и Сталину.

Сталин знал об английских плутнях… 25 июля 1945 года, когда на Потсдамской конференции Англию представлял ещё Черчилль, в ответ на сетования последнего, мол, в Англии возникают трудности с углем, поскольку, мол, «углекопы ещё не демобилизованы», Сталин резонно заметил:

«Достаточно имеется пленных. У нас пленные работают на угле, без них было бы трудно… 400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены и неизвестно чего ждут. Вот вам и рабочая сила».

Однако Черчиллю нужны были немецкие военнопленные не как рабочая сила, а как возможное «пушечное мясо» против русских. И в тот же день 25 июля 1945 года делегация СССР была вынуждена направить делегации Великобритании памятную записку, где говорилось:

«Советское правительство получило сведения, что в отношении германских войск, находящихся на территории Норвегии, не применён полностью режим капитуляции…

Сообщают, что германские войска, расположенные в районе между городами Мо и Тронхейм в количестве около 260 тысяч человек и в районе Тромсо – 140 тысяч человек, имеют при себе своё вооружение и боевую технику. Личный состав этих войск не интернирован и пользуется свободой передвижения…»

Читаешь и не веришь, что это могло быть в июле 1945 года.

Но было же!

Вот для того, чтобы прикрыть свою собственную агрессивность и собственное желание контролировать Европу, англосаксы и запустили в полёт «утку» об агрессивности Сталина. Эта «утка» роняла перья над разными странами и континентами, и ушлые «публицисты» именно её перьями писали свои опусы, подтверждающие антисталинский миф.

ТАК, перебежчик Григорий Климов, уже известный читателю, сообщал в своём «Берлинском Кремле» некие подробности, почерпнутые его героем (собственно, самим Климовым) из бесед в Москве с некой мифической высокопоставленной генеральшей Анной Петровной. По её словам, Сталин уже после 9 мая 1945 года обещал её мужу-генералу, что тот вскоре станет маршалом.

Когда капитан Климов удивился, как же генерал станет маршалом, если война с Германией закончилась, а война с Японией, если и будет, долго не продлится, генеральша вздохнула и ответила, что муж с ней о политике много не разговаривает, но последний раз, вернувшись из Кремля, «так и распетушился».

Поведав Западу эту «кремлёвскую тайну» 1945 года в 1948 году, Климов утверждал, что мифический будущий маршал хорохорился, узнав об агрессивных замыслах Сталина. И бывший майор Советской Армии в книге, оплаченной долларами, ужасался кровожадности Сталина и Кремля:

«Казалось абсурдом думать о каких-то военных планах, когда только вчера закончилась чудовищная мировая бойня и весь мир судорожно тянется к миру. Это казалось невероятным и неправдоподобным…»

Всё верно, однако именно о новых военных планах думали уже в 1945 году очень могущественные силы. Однако думали не в Москве, а в Вашингтоне: первый план массированной атомной бомбардировки СССР относится как раз к концу 1945 года.

Думали, как видим, и в Лондоне, и Черчилль в 1945 году держал наготове сотни тысяч немецких солдат против Сталина сразу после окончания боевых действий.

Что же до «достоверности» повествования Климова, то его «петух»-генерал, будущий якобы маршал, по утверждению Климова, «10 мая 1945 года… вместе с генералитетом Красной Армии присутствовал на торжественном приёме в Кремле, данном Политбюро ЦК ВКП(б) в честь победы над Германией». Написав это, бывший майор Красной Армии лишний раз показал, что провокатором он был не очень умным.

Дело даже не в том, что торжественные приёмы давало правительство, а не высший партийный орган, и не в том, что весь цвет генералитета Красной Армии 10 мая 1945 года находился не в Москве, а в различных европейских столицах…

Дело в том, что 10-е мая 1945 года, как, впрочем, и 8-е мая, и 9-е, и 11-е, 12-е и т. д. мая, было для Сталина обычным рабочим днём. В частности, 10 мая его приём в кремлёвском кабинете был ограничен пятью лицами: Ворошилов, Маленков и Берия вошли в кабинет в 20.15 и вышли в 22.45. С 20 часов 50 минут в кабинете был также Вышинский в течение часа, а с половины десятого до 22 часов 20 минут в кабинете был ещё и генерал Штеменко – единственный советский генерал, принятый Сталиным 10 мая 1945 года.

Вот и вся цена «откровениям» бывшего майора.

Недалеко от Климова ушёл в оценке послевоенной политики Сталина и генерал Фуллер, написавший в 1948 году, имея в виду ситуацию весны 1945 года:

«7 апреля Малиновский прорвался в восточные пригороды австрийской столицы… 11 и 12 апреля немцы и венгры были отброшены за Дунай, и на следующий день город был полностью в власти русских войск.

Таким образом, русские достигли своей политической цели, а так как доктор Бенеш (в Чехии. – С. К.) и маршал Тито уже были у Советов в руках, Россия выдвинула теперь свою политическую границу вперёд, проведя её в южной части Центральной Европы от Праги до Триеста. России осталось теперь продвинуться от Одера до Эльбы, и тогда можно было считать её западное Lebensraum (жизненное пространство. – С. К.) созданным, если не окончательно, то хотя бы временно».