– Я не улавливаю здесь никакой опасности, – прошептал шам из-под низко надвинутого капюшона. – Только глухую ненависть и еще – страх. Да, ты прав – менталитет…
Ночь прошла спокойно. Во дворе даже не лаяли псы. И Мара не повторила попытки сблизиться с Киром. Слишком уж гордой была. Либо понимала, что ничего не выйдет, – женщины такие моменты чувствуют.
– Она тебя тоже ненавидит, – проводив взглядом ушедшую на женскую половину избы женщину, Наг задул свечу. – Верней, возненавидела. С некоторых пор.
– Ничего удивительного, – буркнул Кирилл, зашуршав постеленным на широкий сундук сеном. – Давайте уже спать, завтра вставать рано.
Утро выдалось промозглым, мерзким. Проникала за шиворот холодная дождливая взвесь, а по берегам Волхова струился густой туман, похожий на овсяный кисель – такой же плотный и вязкий.
– Думаете о своей ладье? – спускаясь по скользкой тропинке вниз, обернулась Мара. – Не беспокойтесь, Йован Рыбак – кормчий опытный. Куда скажут – туда и проведет. Все мели на Волхове знает.
Кирилл сухо кивнул:
– Хорошо б, коли так.
Они уселись в большую лодку, приготовленную еще с вечера. Разместились между большими корзинами с «данью-оброком». Хмурые хуторские парни взялись за весла, налегли, и уже очень скоро лодка ткнулась носом в противоположный берег, рядом с чьим-то челноком, аккуратно привязанным к вбитому в песок колышку.
– Лодка перевозчика Врана, – подойдя ближе, задумчиво протянула Мара. – Этот мальчик не по годам хитер. Может доложить… не к месту… Убейте его, как только увидите!
– Не понял. – Кир закинул на плечи мешок с защитным шлемом и, повернув голову, удивленно переспросил:
– Кого убить?
– Любого встреченного в тумане мальчишку, – обворожительно улыбаясь, пояснила смуглоликая красавица.
– А может, все ж таки лучше…
– Не надо с ним разговаривать. Просто стреляйте – и все. Надеюсь, патронов у вас хватит?
– Хватит, не беспокойся. Ну, что – идем?
Хуторские ребята сноровисто подхватили корзины, наполненные яйцами, копченостями, соленой рыбой и всякой прочей снедью. Схватив, потащили по берегу прямо через заросли ивы.
Вдоль берега Волхова проходила накатанная тележными колесами дорога, довольно широкая и, верно, ввиду раннего часа пустая. Шли ходко – вес корзин с оброком, похоже, не представлял для деревенских парней никакой особой проблемы. Туман быстро редел, и сквозь разрывы плотных палевых облаков уже показались бледно-синее проблески неба, а чуть ниже – могучие каменные стены Ладожской крепости.
– Ну вот и пришли. – Подходя к квадратной башне, Мара резко ударила по воротам специально подвешенной битой. – Эй, караульный!
– Что еще? – свесившись со смотровой площадки, хмуро поинтересовался стражник в полукруглом шлеме.
– Ворота отворяй! – уперев руки в бока, хмыкнула женщина. – Скажи своему десятнику – с Рыбного хутора ноябрьский оброк привезли.
– Оброк? – прислонив к стене смотровой площадки копье, стражник лениво поковырял в носу и сплюнул. – Рано еще! Ждите.
– Раньше урочного времени не откроют, – опустившись на корточки у самых ворот, пояснила Мара. – Отдыхаем пока. Недолго – с полчаса или час.
Николенька-Ники потянулся и смачно зевнул:
– И чего, спрашивается, так рано приперлись? Могли б еще и поспать.
– Спи здесь – кто не дает-то? Хотя нет, не спи! – Смуглоликая красавица скривилась, словно от резкой зубной боли. – Тот мальчишка, про которого я говорила. Лодочник. Он… он очень опасен, даже здесь. Увидите – стреляйте сразу!
Шам подавил ухмылку. Да, юный лодочник и впрямь был опасен. Только для Мары, а не для всех остальных. Мальчишка, которого так настойчиво советовали убить, мог случайно узнать какую-то страшную тайну. Впрочем, мог и не узнать. Какую именно тайну, любопытный шам не смог допытаться – не было времени. Внезапно заскрипев, распахнулись ворота, и часовой махнул сверху рукой:
– Заходите уже! Хватит спать.
* * *
Алексия очнулась от того, что почувствовала, как ее кто-то ощупывает. Вот прямо засунул руки под платье и гладит, гладит… Нагло так!
Мальчишка! Пацан. На вид лет двенадцать. Симпатичненький такой, синеглазый… Но наглый, ужас!
– Эй! Ты чего делаешь-то? А если в морду?
– О! Очнулась, – добродушно улыбнулся пацан. – Вот и славно. Лежи пока, не шевелись. Пока я с тебя красный мох стаскиваю… Кстати, не каждый и умеет, а я…
– Какой еще мох? – девушка возмущенно сверкнула глазами. – Похоже, ты с меня не мох, ты с меня платье стаскиваешь. И лапаешь всю. А ну, прекрати! Прекрати, кому сказала?
Лекса еще двигалась с трудом, но ткнуть пацана кулаком в лоб сумела. Приложила очень даже уверенно, хорошо, смачно! Юный охальник и вякнуть не успел, как кубарем покатился к реке. Правда, быстро вскочил на ноги и обиженно заругался:
– Так тебя разэтак! Не, видали? Я ей помогаю, можно сказать, от неминуемой смерти спас, а она…
– От чего, от чего ты меня спас, гаденыш мелкий?
– От красного мха! – Мальчишка поднялся к Лексе и уселся на корточки, поглаживая покрасневший лоб. – Ты про такой не знаешь, что ли? Он бы тебя там, под елкою, и сожрал. Одна кожа да кости только б и остались, да и те бы скоро сгнили. Не веришь, так иди еще, на мху полежи.
– Ах, мох… – Вот тут Алексия вспомнила все. И ей даже стало стыдно… правда, всего лишь на какую-то секунду, не более.
– Ладно, пацан, извини, если что не так, – прищурившись, уже куда более миролюбиво произнесла девушка. – Тебя как зовут-то?
– Вран. – Мальчишка сверкнул глазами и поправил сползшие штаны. Обычные, домотканые, узкие и, пожалуй что, коротковатые, впрочем, заправленные в какие-то… обмотки, что ли… в идущие к башмакам ремни. Ну и обувка! Такая же и одежка – серая, расстегнутая на груди, рубаха из мешковины и накинутая на плечи меховая безрукавка.
– Вообще-то я перевозчик, лодочник. Шел к своему челну, вдруг слышу…
– Лодочник? – еще не веря, переспросила Алексия. – Слушай-ка, Вран! Ты-то ведь мне и нужен. На тот берег перевези, а? А я тебя… тебя за это поцелую.
– Правда?! – Вскочив на ноги, мальчишка радостно потер руки. – Так пошли, чего тут сидеть-то? Мох я с тебя уже почти весь снял, остатки сами отвалятся. Только ты это… сначала поцелуй, а потом, как перевезу, еще один. Договорились?
Хмыкнув, Лекса махнула рукой:
– Ладно. Так и быть, уговорил, красноречивый. Меня, кстати, Алексией, зовут. Давай, подставляй щеку…
– Не, не в щеку… в губы!
В губы так в губы… Алексия попыталась просто чмокнуть парня, однако не тут-то было! Вран впился в ее губы, словно жаждущий крови вампир, совсем-совсем не по-детски, так, что у девушки на миг захватило дух… и едва хватило сил, чтоб оторвать от себя наглого до безобразия мальчишку…