История Смутного времени в России. От Бориса Годунова до Михаила Романова - читать онлайн книгу. Автор: Александр Нечволодов cтр.№ 37

К вечеру же неприятельские отряды окружили со всех сторон монастырь, придвинули к стенам большие тарасы, заготовленные за зиму, и с наступлением темноты, как змеи, поползли к ограде; затем они ударили в бубны и, при пушечных выстрелах, кинулись на приступ. Но защитники монастыря были наготове: архимандрит и ветхие старцы-иноки пребывали в жаркой молитве перед гробом святого Сергия, а воины, все иноки, способные носить оружие, и женщины стояли на стенах с оружием, камнями, смолой, известкою и серою, чтобы грудью встретить врага.

Скоро всюду закипел отчаянный бой, который продолжался до самого рассвета; обе стороны дрались с большим ожесточением, но к утру малочисленные защитники Лавры отбили все приступы ляхов и воров и, видя их бегущими от своих стен, тотчас же сделали смелую вылазку, забрав при этом множество пленных, оружия и стенобитных снарядов.

Сапега и Лисовский негодовали и настойчиво требовали из Тушина присылки подкреплений. Вор прислал им на помощь полк пана Зборовского, который стал корить ляхов за их «бездельное стояние» под таким ничтожным «лукошком». 28 июня последовал новый отчаянный приступ всех польско-воровских сил, но он окончился для них так же плачевно, как и предыдущие. Осажденные опять отбили его во всех местах, убив множество неприятеля, а затем опять сделали смелую вылазку и забрали все вражеские «стенобитные хитрости».

После этих кровавых приступов Сапега и Лисовский не отваживались уже больше на их повторения, хотя, как увидим, продолжали еще в течение нескольких месяцев осаду Лавры, число доблестных защитников которой уменьшилось до крайности: по словам летописца, их осталось не более 200 человек.

В то время как герои, засевшие в обители Живоначальной Троицы, со славою отбивали все вражеские приступы, борьба мужицких ополчений с поляками и ворами шла с переменным счастьем. Отряд князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского не был еще готов к действиям; шедший же из Астрахани с царскими войсками воевода Ф. И. Шереметев был сильно задерживаем в пути очищением поволжских городов от воровских ратей и двигался поэтому крайне медленно.

Неважно шли дела и в обеих вражеских столицах – в Москве и в Тушине. В Москве по-прежнему царем «играли, – по выражению современников, – как дитятем», и позорные переезды перелетов из одного лагеря в другой продолжались. Было и несколько попыток свергнуть Василия Ивановича с престола.

Первая из них была произведена 17 февраля 1609 года, на Масляной, беспокойным рязанским дворянином Григорием Сунбуловым, князем Романом Гагариным и Тимофеем Грязным. Они собрали 300 человек заговорщиков и потребовали от бояр свержения Шуйского; но все бояре заперлись в своих домах, и только один князь Василий Васильевич Голицын вышел на Красную площадь. Затем заговорщики силою выволокли патриарха Гермогена на Лобное место, толкали его, обсыпали песком и сором, хватали за грудь, трясли и требовали, чтобы он высказался за низложение Шуйского, незаконно избранного своими сообщниками в цари. Но крепкий духом Гермоген, хотя и не любил Василия Ивановича и знал все грехи его избрания, тем не менее, непоколебимо стоял за него, как за единственную власть, поддерживающую еще порядок в государстве, и не поддался на застращивание заговорщиков, которые, отпустив его, двинулись затем во дворец, но были с такою же твердостью встречены и Шуйским.

Видя, что их не поддерживает народ, и встретив такой ответ, заговорщики убежали в Тушино. Гермоген же послал в Тушино две грамоты к ушедшим туда русским людям с предложением раскаяться и вернуться под власть царя Василия Ивановича, который их простит.

Вторая попытка свергнуть Шуйского должна была состояться в Вербное воскресенье: его предполагали убить в этот день. Во главе недовольных стал боярин Крюк-Колычев, но заговор был своевременно открыт, после чего Колычев был пытан и казнен.

Обложение Москвы тушинцами, хотя и не полное, вызвало весной 1609 года страшную дороговизну хлеба; цены на четверть ржи доходили до семи рублей (231/2 нынешних серебряных); в этом деле Василию Ивановичу пришел на помощь Авраамий Палицын, имевший, как келарь Троицкой Лавры, обильные запасы хлеба в столице; он выпустил его в продажу по два рубля за четверть (62/3 нынешних серебряных), и это сразу успокоило народ.

В Тушине вся зима 1608/09 года и весна прошли в распрях и восстаниях. Сюда вернулся изгнанный друг Вора – Меховецкий, бывший у него первым гетманом; но Рожинский приказал его схватить и убить; различные отряды, отправлявшиеся для сбора продовольствия, предавались отчаянным грабежам и часто восставали против своих начальников.

Поддавшиеся Вору области приходили в ужас от поборов его шаек и докучали ему жалобами вроде следующей: «Царю Государю и великому князю Димитрию Ивановичу всея Руси бьют челом и кланяются сироты твои Государевы, бедные, ограбленные и погорелые крестьянишки. Погибли мы, разорены от твоих ратных воинских людей; лошади, коровы и всякая животина побрана, а мы сами жжены и мучены, дворишки наши все выжжены, а что было хлебца ржаного, и тот хлеб сгорел, а достальной хлеб твои загонные люди вымолотили и развезли; мы, сироты твои, скитаемся между дворов, пить и есть нечего, помираем с женишками голодною смертью, да на нас же просят твои сотные деньги и панский корм, стоим в деньгах на правеже, а денег нам взять негде».

Особенно злодействовал над крестьянами какой-то пан Наливайко, который побил множество людей, сажал их на кол, а жен и детей позорил и в плен брал. Слухи о неистовствах Наливайки возмутили даже Вора, и он приказал его казнить; когда же Сапега заступился за него, то «царь Димитрий» отправил последнему письмо с укоризнами.

Одним из важнейших событий в Тушинском стане за описываемое время было прибытие пленного Филарета Никитича. Мы видели уже из отписки устюжан к вологжанам, что он был захвачен ворами осенью 1608 года в Ростове. Когда к Ростову подошел отряд Сапеги, то жители города хотели бежать на север, но были остановлены Филаретом Никитичем и воеводою князем Третьяком Сеитовым; последний мужественно напал на воровский отряд, но был, к несчастью, разбит, после чего еще три часа защищался в самом городе, в то время как митрополит Филарет молился с народом в соборном храме.

Воры ворвались в собор, «сего убо митрополита Филарета, – говорит Авраамий Палицын, – исторгше силою, яко от пазуху материю, от церкви Божия и ведуще путем боса, токмо во единой свите, и ругающеся, облекоша в ризы язычески и покрыта главу татарскою шапкою, и нозе обувше во своя сандалия». После этого, как мы знаем, его посадили вместе с «женкой» на возок и отвезли в Тушино, «где его ждали, – по словам С. Соловьева, – почести еще более унизительные, чем прежнее поругание: самозванец, из уважения к его родству с мнимым братом своим царем Феодором, объявил его московским патриархом». Несмотря на невыразимо трудное положение, в которое попал Филарет Никитич в Тушине, он и здесь продолжал себя держать с обычным своим достоинством. «Но сей Филарет, – говорит Палицын, – разумен сый, и не преклонися ни на десно, ни на шуее, но пребысть твердо в правой вере». С таким же уважением, как мы видели, отзывался про него и патриарх Гермоген в своей грамоте, посланной в Тушино.

Стычки под Москвой с войсками Шуйского далеко не всегда кончались в пользу Вора, и в одной из них, в конце февраля 1609 года, гетман Рожинский получил тяжелую рану, от которой не мог оправиться до своей смерти.