Ахульго - читать онлайн книгу. Автор: Шапи Казиев cтр.№ 191

– Думаешь, шпионит? – задумчиво спросил Пулло.

– Конечно! – воскликнул Биякай.

– Лазутчик шамилевский. И сын его тоже!

– Так-так, – нервно барабанил по столу пальцами Пулло.

– Нелишне будет принять меры.

– Очень надо! – настаивал Биякай.

– Этот Джамал на меня так смотрит, будто убить хочет. Я бы поговорил с ним, как следует, но я же на службе. Без разрешения начальства не смею.

– Вот что, любезный, – сказал Пулло.

– Напиши-ка ты мне все это на бумаге, а уж я представлю по начальству. Слова словами, а рапорт – это уже кое-что. Приструним твоего Джамала.

– Не моего, господин полковник, – испуганно поправил Биякай.

– Шамилевского!

– Генерал-майор, а не полковник! – напомнил Пулло.

– Рапорт! По всей форме!

Биякай добился своего. Прочитав донос Биякая, Граббе заподозрил Джамала в сочувствии Шамилю и велел ему не покидать лагерь, сославшись на то, что его услуги еще могут потребоваться. Для надежности к Джамалу приставили двух солдат. Сначала Граббе хотел даже арестовать Джамала и его сына, но взбунтовавшийся Чиркей был ему ни к чему. Разбирательство дела Джамала Граббе отложил до лучших времен, по окончании кампании против Шамиля.

Для переговоров с имамом было решено отрядить Биякая, который сразу почувствовал себя весьма важной персоной. Готовясь к визиту на Ахульго, он принарядился и почистил свое оружие. Но мысли его были в Чиркее. Если бы Граббе не удалось победить Шамиля, Биякаю было бы опасно возвращаться в аул. Но если Граббе добьется своего, то судьба Биякая обещала перемениться. Засыпая, он сладостно мечтал о том, как возьмет Чиркей в кулак, разделается со старыми недругами и заживет не хуже хана.

Наутро Биякай, снабженный запечатанным конвертом и соответствующими инструкциями, отправился на Ахульго в сопровождении роты куринцев.

Полная блокада, установленная Граббе вокруг Ахульго, скоро дала о себе знать. Но до того, как это случилось, к Шамилю прибыли наибы Сурхай и Муртазали Оротинский, которые привели около пятидесяти воинов и обнадежили Шамиля скорым прибытием трехсот ополченцев во главе с наибом Лабазаном Андийским. Затем должен был подойти Ташав-хаджи с ичкерийцами. Еще несколько сотен шли на помощь из даргинских обществ. Но путь уже был отрезан. Ополченцы вступали в схватки с ханскими милициями, стоявшими на подступах к Ахульго, но силы были слишком неравны.

На самом Ахульго уже не осталось скрытых от ядер мест. С высот противоположного берега все, что было раньше скрыто от войск и артиллерии Граббе, просматривалось теперь, как на ладони. Движение через переправу замерло. Спуски к реке, по которым еще можно было безопасно ходить за водой, обстреливались снайперами, и был ранен мальчишка, рискнувший принести воду днем. Облегчение, снизошедшее на Ахульго после первых переговоров и удачной вылазки наибов, сменилось тревожным ожиданием.

Шамиль собрал совет, чтобы решить, как быть дальше. Одни предлагали драться до последнего, другие – прорываться из окружения. Шамиль все еще надеялся, что ополченцы скажут свое слово и что сам Граббе не выдержит долгой осады. Многочисленному отряду и требовалось многое, и все приходилось везти из Шуры, а это было не так просто. Стоило этому потоку прерваться на неделю-другую, и все могло измениться. А Жахпар-ага сообщал ему, что в отряде зреет недовольство, которое усиливалось с каждым днем. Но и положение Ахульго день ото дня становилось тяжелее.

И вдруг снова появилась надежда. Юнус принес известие, что на стороне противника выставлен сигнальный флаг и Граббе опять шлет Шамилю письмо.

Имам с наибами направились навстречу посланцу Граббе.

– Я думал, что переговоров больше не будет, – размышлял Шамиль.

– Может, Ташав поднял народ и угрожает запереть генерала? – предположил Балал Магомед.

– Или Ага-бек привел людей, – надеялся Ахбердилав.

– Или генерал понял, что Ахульго ему не по зубам, – сказал Омар-хаджи.

– Или снаряды кончились. А может, и солдаты отказались воевать. Зачем им эти голые горы?

На Ахульго уже знали о наступившем перемирии, и люди снова поднялись на поверхность из душных подземных жилищ.

По пути Шамиль увидел толпу, окружившую слепого сказителя. На Ахульго давно не звучали песни, и люди собирались со всех сторон, чтобы послушать почтенного аксакала.

Шамиль торопился и прошел бы мимо, если бы не услышал, о чем поет старик. Это была песня о славном Хочбаре.

– Послушайте, люди, о Хочбаре я вам расскажу. Об орле из Гидатля, которого ханы боялись, Который по сотне овец беднякам раздавал И по десять коров из ханского сытого стада!

Люди знали это предание, но готовы были снова и снова слушать сказание о народном герое. Хочбар был предводителем вольного Гидатлинского общества, которое противостояло хунзахскому хану. Хан не раз пытался расправиться с Хочбаром, но тот всегда выходил победителем. Тогда коварный Нуцал-хан задумал обмануть его.

Старик, постукивая пальцами по трофейному барабану, пел:

– От Нуцал-хана к Хочбару явился посланец. В гости зовет, говорит, будто хан хочет мира.

И спросил гидатлинский герой у матери старой: – Идти ли мне к хану, идти ли в Хунзах ненавистный? – Не ходи, – отвечала она.

– Хан этот зол и коварен, И кровь, что стоит между вами, вовек не остынет. Но все же пошел он в Хунзах, чтобы Нуцал не ославил, Не объявил, что Хочбар был герой, а теперь испугался…

Дети слушали сказителя, затаив дыхание. Они были еще малы, но уже хорошо понимали, о чем эта песня, и живо представляли себе то, о чем в ней говорилось. Вот храбрец Хочбар явился в Хунзах, пригнал в подарок хану быка, а его жене подарил перстень. Но что он услышал в ответ?

– Салам, гидатлинский Хочбар!

Пришел наконец ты, Волк, истреблявший стада и отары чужие!.. А ханский глашатай уже объявлял по Хунзаху: Тащите скорее дрова!

Костер разводите огромный! На нем мы Хочбара сожжем, что попался теперь в наши руки! Шестеро ханских нукеров бросились тут на Хочбара. Бился он с ними, но все же был связан герой. А за Хунзахом костер до небес разгорался, Такой, что и скалы вокруг затрещали от жара. Сначала убили коня гидатлинца и бросили в пламя, После копье поломали и тоже сожгли на костре. Только бесстрашный Хочбар не повел даже бровью…

Дети с замиранием сердца ждали, что будет дальше, мужчины мрачнели, а женщины утирали слезы. Шамиль отыскал глазами своего старшего сына Джамалуддина и сделал ему знак подойти.

– Я только вышел послушать песню, – сказал сын.

– Я помогаю матери и смотрю за Гази-Магомедом.

Шамиль удовлетворенно кивнул и крепко прижал его спиной к себе, стараясь не слишком проявлять отцовские чувства. Но требование Граббе выдать Джамалуддина в залог будущих переговоров казалось Шамилю все более чудовищным. Говорили, что у Граббе самого несколько сыновей, и Шамиль не понимал, как он мог предлагать такие условия Шамилю. Пленные или аманаты-заложники были на войне неизбежным делом, но дети – это всего лишь дети. Хотя ведь взял Фезе у него племянника, когда подписывал мир. Но Фезе хотя бы выполнил обещание и ушел, а Граббе после его заносчивых писем Шамиль не верил.