Бразилья - читать онлайн книгу. Автор: Йен Макдональд cтр.№ 63

Отец Гонсалвеш поднял руку. Колокола зазвучали с башни, безумный грохот был слышен даже сквозь суровый дождь. В тот же момент собравшиеся начали петь. Молния осветила исполинский крест. Когда глаза Квинна снова обрели остроту зрения, он увидел, как в ответ на зов колоколов через гребень берега хлынули два потока людей, поскальзываясь на грязи и лужах. И снова Гонсалвеш поднял руку. Носса Сеньора да Варзеа сотряслась от притвора до алтарной части, когда весла вынули из уключин. Теперь люди с берега уже стояли по пояс в воде и пытались ухватиться за причальные тросы. Каждую минуту их количество увеличивалось, женщины и дети толкались на пристанях. Им передали веревки. Мужчины выбрались из теплой, как кровь, воды и присоединились к остальным, рука к руке, плечо к плечу. Носса Сеньора да Варзеа пришвартовалась.

– За мной, за мной, – скомандовал отец Диегу, направившись легкой походкой по скользким сходням.

Квинн не мог противостоять ни его детскому восторгу, ни его электризующему авторитету. Гонсалвеш поднял руку, благословляя собравшихся. На пристани, в каноэ, в воде и на холме все вставали на колени под проливным дождем и крестились. Затем отец Диегу вскинул руки, и тогда хор, и колокола, и гром, и дождь утонули в реве собравшихся. За его спиной выстроился хор, над их головами виднелось распятие на шесте, а чуть дальше украшенный перьями мокрый флаг Богоматери Варзеа. Квинн висел на руке Гонсалвеша, пока они хлюпали по красной грязи, каноэ тем временем подплывали к берегу. Тела все еще высыпали на холм, крутой берег был полон людей.

– Жители рая, подданные Царя Христа! – крикнул Гонсалвеш Квинну. – Они пришли ко мне животными, иллюзиями в человечьем обличье. Я предложил им тот выбор, который Христос предлагает всем: принять его нормы и жить жизнью во всей ее полноте, стать людьми, обрести души. Или же выбрать другую норму и принять неминуемую участь всех животных – впрячься в ярмо и быть привязанным к колесу.

Квинн стер воду с лица. Он и Гонсалвеш стояли на возвышении, а перед ними в виде цилиндрических окружностей по голой долине тянулись длинные дома с крышами из пальмовых листьев вплоть до далекой границы леса, размытой из-за дождя. Оставшиеся пальмы, гейхеры и казуарины давали тень, иначе город – а это был именно город, а не просто деревня – казался бы голым, как спящая армия. В пустой середине возвышалась статуя Христа в десять раз выше человеческого роста, раскинувшая руки в стороны, дабы продемонстрировать стигмы своих страстей. Дым от десяти тысяч костров поднимался с равнины. А люди все прибывали и прибывали. Матери с младенцами в перевязи на груди, ребятишки, старухи со сдувшимися грудями высыпали из малок [193] на грязные улицы между хижинами, на их ногах и голенях виднелись красные брызги. Полосатые пекари рылись в протоптанном болоте, а собаки прыгали и лаяли. Попугаи неуклюже примостились на бамбуковых насестах.

– Тут, должно быть, сорок тысяч душ, – сказал Квинн.

Дождь стихал, затем и грозовой фронт сдвинулся на север, повергнутый в бегство колоколами. На юге за мачтами и ангелами, венчающими плавучую базилику, столпы желтого света прорывались сквозь густые облака и двигались по белой воде.

– Да, именно душ. Гуабиру, капуэни, сурара – все индейские народы в Сидаде де Деуш.

* * *

Льюис Квинн поморщился, попробовав горькую жидкость. Мальчик-гуабиру, который предложил ему тыкву, съежившись, удалился. Гроза полностью закончилась, и солнечные лучи, пронзительные, как псалмы, касались плантаций. С листьев капало, от них шел пар, какой-то жук свалился в лужу на спину и барахтался перед смертью. То, что с берега показалось Квинну краем огромного нетронутого леса, на самом деле было входом в целую череду садов и плантаций, настолько протяженных, что священник не видел им конца. Маниока, сахарный тростник, пальмы, хлопок и табак, а еще раскидистые деревья, которые так стремился показать ему Гонсалвеш. Он называл их иезуитской корой [194] .

– Ключ, который откроет Амазонку.

– Судя по горечи, это эффективное средство против какой-то болезни.

– Да, очень действенно против малярии, святой отец. Что удерживает нас от того, чтобы взять полную ответственность за эту землю, если Господь дает нам такое право? Это не ядовитые змеи, не жара и даже не враждебность индейцев, хотя многие из них проявляют почти детское рвение к насилию. Это болезни, особенно малярия, которая вызывает лихорадку. Простое снадобье из коры этого дерева полностью излечивает и делает человека невосприимчивым к хвори, если принимать его регулярно. Можете себе представить, какое это чудо для развития и исследования сей дарованной нам Богом земли. Представьте тысячу городов вроде моего Города Бога, Амазонка станет рогом изобилия Американского континента. Испанцы жаждут только золота, поэтому отказались от Амазонки, решив, что это глушь, не смогли рассмотреть ее богатств, которые растут тут буквально на каждой ветке, на каждом листочке, прямо под их стальными сапогами. Кроме моей иезуитской коры есть и другие лекарственные растения против многих болезней, что поражают человека.

У меня есть сильное средство против любых видов боли, растительные препараты, которые врачуют заражение крови и даже гангрену на раннем этапе. Я могу даже лечить расстройства психики, и не нужно прибегать к суеверному экзорцизму, если с помощью моей настойки при дозированном приеме можно избавиться от меланхолии или гнева и угомонить демонов.

Квинн все еще чувствовал вкус горечи от этого почти светящегося сока на губах и языке. Придется пожевать сахарный тростник, чтобы избавиться от него, а хорошая сигара была бы еще лучше. Он учуял запах исцеляющего листа из овинов, и его сердце резко забилось от желания. В мокрую спину дунул свежий ветер, и, оглянувшись, Квинн увидел солнечный ореол вокруг гигантского Христа, длинная тень от которого падала на него. Колокола Носса Сеньоры да Варзеа играли «Ангелюс» [195] , в малоке, в поле и в саду люди становились на колени.

Когда они возвращались по утрамбованной множеством ног дорожке, работники в полях кланялись с почтением своему отцу, а Льюис позволил себе чуть отстать, чтобы найти Зембу. Поспешная ночь набегала на небо, текучие слои воздуха вокруг реки, густые, как туман, прижимали к земле дым от костров, на которых готовили еду.

– Ну что, друг мой, это тот самый Город Бога, который ты искал? – спросил Квинн на языке имбангала.

За несколько недель, проведенных в погоне за легендами в слиянии Риу-Бранку, Льюис был очарован родным наречием спутника и научился на нем говорить. Выучишь язык – познаешь человека. Земба было скорее не именем, а званием, причем полувоенным, бывший невольник оказался мелким князьком, преданным и проданным в португальское рабство конкурирующей королевской кликой Н‘голы. Его вольная, подписанная королевским судьей Сан-Луиса, была подделкой. Земба сбежал с тростниковой плантации в Пернамбуку, прожил пять лет в одном из киломбо [196] , а потом его разрушили, как и все колонии беглых рабов, а Земба с тех пор искал подлинный Город Бога, город свободы, киломбо, которое никто никогда не разрушит.