Бразилья - читать онлайн книгу. Автор: Йен Макдональд cтр.№ 52

– Тогда я буду наблюдать и ждать вместе с вами, – заявил Фалькон.

– Я бы предостерег вас от того, чтобы проводить слишком много времени в моей компании. Но, по крайней мере, оставьте мне свой меч.

– С радостью, – Фалькон отцепил клинок от пояса и протянул его Квинну. – Жаль, что вы выкинули тот необычный нож в реку.

– Пришлось, – сказал иезуит, поднося ножны к свету, чтобы посмотреть и опробовать оружие. – Это был неправильный нож. Он меня испугал. Теперь идите, вы и так пробыли тут слишком долго. Я буду наблюдать и молиться. Мне хочется помолиться. Душа осквернена, испачкана уступками.

* * *

Свет на темной воде; миллион блестящих осколков восходящего солнца, что проводило золотым лезвием вдоль реки. Противоположный берег залило лучами, прибрежный песок казался ярко-желтым, и несмотря на расстояние более одного лье все детали были четко видны, каждое дерево лесного полога казалось таким четким, что Фалькон мог рассмотреть листья и ветки. Адские крики рыжих ревунов долетали до его ушей.

Какое-то время француз стоял на верхней ступени лестницы, щурясь от яркого света и прикрывая глаза рукой, даже его зеленые очки не спасали от столь победоносного солнца. Жара поднималась вместе с ним, насекомые пока были малочисленными и вялыми, и Фалькон надеялся выйти в фарватер к тому времени, когда зной и мошкара станут невыносимыми. Сейчас все было таким свежим, чистым, заново отчеканенным, таким настоящим, что все ужасы и шепоты ночи казались призраками, и Фалькону хотелось насладиться моментом до последней ноты.

Квинн уже сидел в своей пироге. Команда состояла из иезуита, облаченного в белые одежды индейца, чье лицо покрывали оспины, и огромного негра. Остальную часть лодки занимали маниока и бобы. Флотилия Фалькона, куда более впечатляющая, качалась на волнах: каноэ с тентом для самого географа, три для его помощников, пять для багажа, еще три для провианта, и в каждой рабы из племени манао.

– Отличное утро, слава Богу! – крикнул Квинн на французском. – Не могу дождаться отплытия!

– Вы путешествуете налегке, – заметил Фалькон, спускаясь по лестнице.

Река разливалась в ночное время, и доски наспех проложили по уже потрескавшейся грязи, но все равно несколько последних шагов до каноэ пришлось пройти по хлюпающей жиже.

– Это лучшее, что можно было купить за легендарное золото иезуитов?

– Лодка легкая и быстрая, – сказал священник по-португальски. – Уверен, лучше три добровольца, чем целый флот рабов.

Чернокожий парень широко улыбнулся. Фалькон с решительным видом прошел по раскачивавшемуся каноэ до своего места в центре, под навесом из хлопка. Он чувствовал безмолвные насмешки своей команды и слышал громкий смех маленького экипажа Квинна. Осторожно опустился на плетеный стул, навес скрывал его от насекомых и издевок. Фалькон взмахнул платком:

– В путь.

Золотая река разлеталась монетками света, когда весла ударяли по воде и выныривали обратно. Географ крепко сжимал подлокотники, когда волны из-под носа поднимались по бортам. Секундный страх, а потом его флотилия выстроилась вокруг, гребцы начал работать веслами в бессознательной гармонии, и строй в форме стрелы вышел в Риу-Негру.

Пирога Квинна, маленькая, легкая и хрупкая, будто листок на воде, рванула вперед. Фалькон отметил, с какой легкостью массивное тело иезуита, несмотря на ужасный удар, который ему недавно нанесли, приспособилось к ритмам гребцов. Француз не смог побороть детский порыв и помахал Льюису платком, на что тот ответил широкой, беззаботной улыбкой.

Время стерлось вместе с бурлящим потоком. Когда Фалькон выглянул из-за своего навеса, то Сан-Жозе-Тарумаш уже исчез из виду за изгибом реки, столь незначительным, что ускользнул даже от натренированного взгляда географа, и теперь стены зелени, казалось, смыкались за его спиной. Вопреки воле и здравому смыслу Фалькон понял, что в него вселяется дух реки. Он проявился в спокойствии, нежелании двигаться, брать что-то из инструментов, которые Фалькон разложил перед собой, дабы измерять солнце, пространство и время, и вообще принимать хоть какие-то решения, после которых его мысли и воля кругами разошлись бы по черной воде. Крики птиц и животных под пологом леса, брызги речной жизни, взмахи и удары весел, плеск воды о корпус – все это казалось ему партиями большого хора, которые в сумме давали колоссальную, космологическую тишину. Неподвижные спирали дыма из-за зеленой полосы леса, поселения на берегу, приземистые конусы церквей, деревянные кресты, возведенные еще до них, оживленное речное движение, участники которого приветствовали путников, махали руками и улыбались, – все это было столь далеко от него, будто нарисовано акварелью на бумаге, а сам Фалькон стал дождевой каплей, сбегающей по стеклу. Его руки должны были измерять, рисовать, чертить карты, делать аннотации, но вместо этого вцепились в борта каноэ, загипнотизированные рекой, и так проходил час за часом.

Это наваждение нарушил Квинн. Его пирога вырывалась вперед час за часом, пока не стала казаться комаром на поверхности воды. Там, где русло разделяла коса островков, иезуит велел своим гребцам развернуться поперек и ждать посередине реки. Дрейфуя в сторону фаланги [172] Фалькона, Льюис трижды обеими руками поднял весло над своей головой. В тот же момент все гребцы флотилии Фалькона остановились. Импульс был потерян, и безжалостная рука Риу-Негру подхватила лодки, развернула, рассеяла их строй, превратив в полный хаос.

– Гребите, олухи! – крикнул Фалькон Журипари своему переводчику из племени манао. – Вели им грести, немедленно!

Тот хранил молчание, весла не двигались. Фалькон стукнул по спине раба, который стоял на колене [173] непосредственно рядом с ним. Невольник воспринял удар так же равнодушно, как кряжистое лесное дерево. Квинн и его команда проворно подплыли к дрейфующим каноэ. Он приблизился к орущему и бранящемуся французу:

– Простите, друг мой, но дальше вы со мной не поедете.

– Что вы сделали? Что за бред? Какой-то жалкий иезуитский заговор!

– Скорее легендарное иезуитское золото, о котором вы упоминали, доктор. Наш орден никогда не боялся наживы, в отличие от некоторых других. Но дальше нам не по пути, доктор Фалькон. Впереди раскинулся архипелаг Анавильянас. Как говорит Мануэл, это не нанесенный на карту лабиринт подвижных отмелей и лагун. Я велел вашей команде разбить лагерь на одном из островов на пять дней. За это время я так сильно оторвусь от вашей экспедиции, что вы меня никогда не найдете. Мой друг, вам небезопасно ехать со мной, и, по правде сказать, моя собственная миссия может вынудить меня на такие поступки, которые не должен видеть никто со стороны. Однако небезопасно вам было и оставаться в Сан-Жозе-Тарумаше, а на архипелаге вас никто не найдет. – Квинн поднял меч Фалькона со дна пироги и протянул французу – Это ваше оружие, не мое, если у меня его не будет, по милости Божьей, то не возникнет соблазна воспользоваться им. – Он бросил клинок, Фалькон поймал его двумя руками, каноэ качнулись на спокойной воде. – Споры бесполезны, мой дорогой друг, с властью и золотом иезуитов не поспоришь. – Квинн кивнул своему проводнику-индейцу, весла ударили по воде, и пирога двинулась прочь от беспомощного француза. – Должен признаться, я совершил еще одно преступление против вас, доктор, хотя, раз я вернул ваш меч, это по сути всего лишь сделка. Ваш Механизм Управления на этой земле стал бы самым ужасным из мыслимых средств порабощения. Простите, я извлек его из багажа вместе с планами. Адское изобретение!